Эпилог НАЧАЛО

Город движется вокруг меня. Люди не замечают нефилима и дьявола, стоящих на их пути, пока мы смотрим на квартиру Ника Холлерана. Я не перестаю наблюдать за ним с той ночи в хижине, хотя он знает о слежке. Бессмертный, как называет его Харон.

— Ты выздоравливаешь? — спрашивает Люцифер. Он прислонился к стене здания и слабо улыбается, когда мимо него проходят живые. Кажется, они ему почти нравятся.

— Хм, — ворчу я. Сражения с вендиго измотали меня, а раны, нанесенные амароком, все еще болят, хотя я страдал и от худшего.

— Отлично, — вздыхает Люцифер. — Задавай свои вопросы.

— Девушка, — говорю я, думая о безглазой спутнице Холлерана. — Она сама выбрала время, чтобы стать Осознанной?

Дьявол усмехается.

— Возможно, я ее подтолкнул.

— Почему?

Люцифер отталкивается от стены и двигается ближе ко мне. Каким маленьким чувствую себя в его присутствии, каким недостойным, как он напоминает мне о том, что я потерял, и как жажду гораздо большего.

— Харон. Что он говорит о Холлеране?

— Он называет его Бессмертным.

Люцифер щелкает пальцами.

— Да. Сураз, нами управляют законы, судьба и предназначение, начиная с того времени, когда мы еще не существовали. Восстание против моего брата было предопределено, как и Армагеддон. Ты можешь назвать меня актером, исполняющим свою роль. Харон утверждает, что видит все это. Все, что было, все, что есть, и все, что будет. Время для него течет по-другому, но Холлеран? Про него Паромщик не видит ничего. Разве это тебя не заинтересовало?

В золотых глазах Люцифера горит огонь, которого я не видел с тех пор, как мы стояли перед воротами Меццалы, дворца Бога на небесах.

— Ты не ответил на мой вопрос.

Люцифер обнажает зубы.

— Нет. Я хочу подтолкнуть его, Сураз. Увидеть, что происходит, когда тот, у кого нет судьбы, прокладывает себе путь через Ад. Печать вздувается, друг мой. Я не могу вечно держать ее целой. Чем больше Харон питает ее, тем сильнее она раздувается. Когда Печать сломается, врата Ада разверзнутся. Приближается схватка с моим братом. Я снова поведу их на Небеса, но не раньше, чем придет время. Мы не готовы к войне. Интуиция подсказывает мне, что Холлеран — ключ к разгадке. Он совсем не похож на своих родителей, и за это я ему благодарен.

— Ты знал их?

Люцифер делает паузу, между его бровями образуется крошечная складка.

— О, да. Этих людей я не любил.

— Твоя любовь к людям привела тебя сюда в первую очередь, Люцифер.

— А твоя любовь ко мне заставила тебя последовать за мной, Сураз.

Он прижимает руку к моему лицу. Моя кожа поет от его прикосновения. Я не чувствовал этого слишком давно. Его прикосновения возвращают меня в то время, когда мы были больше, чем слуга и хозяин, больше, чем друзья. На мгновение почти сдаюсь, но как я могу снова пройти такой путь?

Люцифер поворачивается и уходит, унося с собой мою тоску. Я смотрю ему вслед, пока он не скрылся из виду, затем поворачиваюсь и иду в противоположном направлении. Моя цель приближается, церковь Святого Михаила. У нас с Михаилом была настоящая битва. Единственный воин, который победил меня в бою. Теперь, когда мое тело жаждет алкоголя и наркотиков, я готов поспорить, что он не побрезгует победить меня.

Я вхожу в храм, его сводчатый потолок куполообразен, проход широк. Я преклоняю колени перед алтарем, склонив голову, но поднимаю глаза вверх и наблюдаю, как лучи Бога, проникающие сквозь стекло, светятся все ярче, пока из них не выходит фигура.

Метатрон. Высший из ангелов и Божий фаворит.

Я отвожу глаза, когда он приближается — лучше так, чем заслужить его недовольство, его гнев. Белые бронированные сапоги ангела останавливаются передо мной.

— Посмотри на меня, — шепчет он. Голос мягкий, но я не могу ослушаться.

Мой взгляд останавливается на его губах. Даже несмотря на его приглашение, я не встречаюсь с ним взглядом. Я не достоин. Он ясно дал это понять в прошлом. Метатрон смотрит на меня, его обсидиановая кожа темнее чистого белого цвета его доспехов и волос. Хотя он улыбается, я вижу, как презрительно сверкают его золотые глаза.

— Какие новости?

— Люцифер стал одержим человеком по имени Ник Холлеран, Бессмертный. Он говорит, что тот играет ключевую роль в его войне с нашим Богом.

Метатрон постукивает пальцем по губам, глубоко задумавшись.

— Значит, он планирует напасть. Когда?

Я колеблюсь.

— Он не делился этим со мной. Он беспокоится, что скоро сломается Печать, что приближается Армагеддон. Он говорит, что не готов. Тебе это нравится?

Я сокрушаюсь по поводу жалких слов, которые произношу, явной потребности угодить в моем голосе. Метатрон улыбается.

— Ты хорошо поработал, Сураз. Следи за этим Бессмертным, и если он покажется тебе опасным для царства Божьего, убери его с доски. Возвращайся, когда у тебя будут еще новости.

— Подожди, — говорю я, протягивая руку. Метатрон замирает, но не оглядывается. — Ты будешь говорить с Богом от моего имени, расскажешь ему о работе, которую я делаю?

— Мой старый друг, — говорит Метатрон, двигаясь к свету. — Будь уверен, Бог слышит все, что ты говоришь.

Ангел возвращается на Небеса. Я смотрю, как Божий свет возвращается к обычному свету Ада, и слезы текут по моему лицу, капая на доспехи.

Люцифер был для меня больше чем друг многие века. Но в глубине души знаю, что Дьявол никогда не заберет Небеса, а я не могу долго оставаться в Аду, хотя мое предательство разрывает меня на части и разъедает мою душу с голодом, который не может унять ни один наркотик. Я поднимаюсь на ноги, смирившись со своей задачей. Узнать о планах Люцифера, наблюдать за Бессмертным.

У Ника Холлерана осталась одна жизнь, и если она означает мое возвращение к Божьей милости, я без колебаний возьму ее.

«Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною».

— Откровения, 3:20

КОНЕЦ