ПРОЛОГ

Лос-Анжелес, настоящее время

Сирена выла, огни сверкали, скорая неслась между машин, а калифорнийское солнце садилось за парком Хантингон. Машина резко повернула к обочине, дверцы открылись, и два медика выскочили.

На тротуаре лежало тело.

Медики прошли сквозь толпу зевак, окруживших его, и приблизились к крепкому мужчине в чистом костюме и темных очках, который прижимал ладони к груди жертвы. Кровь текла между его пальцев.

— Алекса подстрелили! — рявкнул мужчина, его лицо со щетиной было отчаянным, но решительным.

Одна из медиков, девушка с медными волосами, собранными в хвост, и бейджиком с именем БЕЙЛИ села на колени и стала оценивать рану. Отпустив грудь Алекса, мужчина в костюме отодвинулся, давая медику выполнить работу.

— Одна рана входа и выхода… калибр девять миллиметров, наверное… большая потеря крови… Нужны плотные бинты и вентилируемые клапаны.

Другой медик, мужчина старше с короткой бородой и бритой головой и бейджиком КАРТЕР порвал пакет стерильных повязок и стал обрабатывать раны.

— Алекс, ты меня слышишь? — спросила Бейли, но ответа не было. Она проверила признаки жизни, пока ее напарник вставлял капельницу и вводил жизненноважные вещества. — Пострадавший уже не дышит, — сказала она и тут же приступила к сердечно-легочной реанимации.

Картер вытащил портативный дефибриллятор из сумки и прикрепил электроды к груди жертвы. Как только прибор ожил, монитор запищал быстро, в неровном ритме.

— Остановка сердца, — сказал Картер. Огонек вспыхнул красным, и он предупредил. — Назад!

Бейли убрала руки, дефибриллятор подал ток. Тело Алекса дернулось, но линия на мониторе все еще двигалась бесконтрольно… а потом стала ровной. Монитор издавал зловещий гул, медик спешно продолжила сердечно-легочную реанимацию…

Алекс смотрит на борьбу за жизнь сверху почти с безразличием — словно это происходит с кем-то другим. Мужчина в синем костюме и солнцезащитных очках, похоже, переживает больше всех. Он быстро говорит по телефону, его небритое лицо напряженное и встревоженное. Как его зовут? Клив? Нет… Клинт!

Но, в отличие от Клинта, Алекс уже не чувствует боль, тревоги или заботы. После всей борьбы в жизни это отрешенное спокойствие… даже приятное. Связь между телом и душой теперь лишь серебряная нить в сгущающейся тьме.

Алекс смотрит, как два медика быстро работают, чтобы оживить пострадавшего, и теплый яркий свет появляется в конце длинного туннеля. Алекс покидает тело на тротуаре и парит по туннелю, привлеченный светом. Серебряная нить, соединяющая тело с душой, становится все тоньше…

— Адреналин! — приказала Бейли, и ее напарник порылся в сумочке, искал шприц. — Скорее… или мы потеряем пациента!

Вдали приближался со всех сторон вой сирен полицейских машин, Бейли продолжала давить на грудь и делать искусственное дыхание. Картер выбрал вену, снял со шприца крышку и ввел стимулятор, чтобы завести сердце…

Сцена на тротуаре тает, краски и звуки приглушаются, и два медика с их пациентом — беззвучный черно-белый фильм, мерцающий вдали. Алекс летит все дальше по туннелю, белый свет становится ярче с каждым мигом.

Но в конце туннеля длинная тощая тень преграждает свет.

Алекс медлит, не узнавая вдруг появившуюся душу.

«Ау? Я тебя знаю?»

«Нет, — раздается резкий ответ. — Но твоя смерть — мое начало».

Двигаясь до ужаса быстро, тень устремляется вперед, поглощая весь свет, удушая душу Алекса липкой тьмой…

— Ответа нет, — сообщил Картер после второго укола адреналина.

Уставшая и без вариантов, Бейли бросила сердечно-легочную реанимацию и объявила, что пациент умер. Мужчина в костюме выругался и бросил телефон на землю в порыве гнева и горя.

А потом, когда Картер отсоединил дефибриллятор, на мониторе появился тихий писк.

— Погоди, сердце бьется…