Крола захлестнула паника. Его шкура покрылась капельками пота, а мех улегся от страха и покорности. Он никак не мог отдышаться из-за продолжительного бега. Он понятия не имел, сработал ли его план, по-прежнему ли Рилл находился в безопасности, или умер ни за что.

В данный момент он стоял перед Миррой, бежать ему было некуда. Как только он повернется к ней спиной, чтобы убежать, она тут же набросится на него. Ее гигантское тело могло заслонить собой солнце, если бы она захотела. Когда-то они с Сураком считали ее величественной. Сейчас же ее свирепые размеры были ужасающими. Она напрягла плечи, приготовившись к нападению и обнажив клыки, свисавшие из ее приоткрытого рта. Ее хвост подбрасывал вверх опавшие листья и грязь, хлестая по земле у ее ног.

— Где он? — рыкнул она, сжимая и разжимая кулаки.

Крол сглотнул, но ответить не смог. Если он скажет ей, где Рилл, они оба умрут, но и солгать он не решался. Он был напуган и изнурен, но часть его все еще находила в себе силы ненавидеть эту Королеву. Она была чудовищем. Она разрушила не только жизнь каждого самца при дворе, но и его жизнь, жизнь Рилла, жизнь всех младенцев до него, которыми она не хотела заниматься.

Самцы догнали свою Королеву, появившись за ее спиной, с тревогой наблюдая за происходящим. Они знали, что их долг — наказать и, возможно, казнить его, но понимали, что он сделал и пытался предпринять, поэтому не хотели причинять ему боль. Никто из них не хотел становиться свидетелем изгнания Рилла. Те из них, у кого были сыновья, жалели, что их не спрятали от Мирры, как Крол сейчас прятал Рилла.

Сурака среди них не было, и Крол мог лишь надеяться, что его не убили.

Поймав себя на этой мысли, Крол понял, что это, вероятно, последние мгновения его жизни. Мирра разорвет его на части, и Рилл так или иначе умрет в одиночестве. Крол решил, что меньшее, что он мог сделать, — это оказать сопротивление. Он мог доказать этой Королеве, что не каждый самец готов склоняться перед ней, что она не контролировала его, что не все ее любили, как бы сильно она этого ни хотела.

Он широко расставил ноги, расправил плечи, приподнял верхнюю губу и зарычал. Это была не более чем имитация смелости, щедро сдобренная страхом, но глаза Мирры расширились от ярости.

Она взревела и бросилась в атаку.