18. Данте

Я вышел на крыльцо семейного дома, по обе стороны от меня тянулись колонны из кремового камня. Мама с помощью своей магии земли покрыла стены плющом, а белые цветы цеплялись за виноградные лозы, обвивавшие эркерные окна. Особняк располагался на холме с видом на многие мили виноградников, из которых делали наше знаменитое алестрийское вино.

Остальная часть королевства могла игнорировать существование нашего города, но они не могли игнорировать плодородные земли, которые окружали его. А мы, Оскуры, уже давно претендовали на большую ее часть. Наше вино тоннами отправлялось в столицу, где его переупаковывали и продавали как "Небесное Аруксо". Нам было наплевать, лишь бы карманы оставались толстыми. И эй, это все еще было наше имя, они просто перевернули его задом наперед. Мне было смешно вспоминать, как все эти аристократы потягивали прекрасное вино, пришедшее прямо из бандитских кварталов.

Я направился внутрь с моей сумкой из академии за спиной, и тут же на меня набросилась толпа Оборотней. Мои братья, сестры и кузены возбужденно завывали, прижимаясь ко мне, а я гладил их по головам и принимал их влажные поцелуи с ухмылкой на лице. Табита обняла меня, и я похвалил ее бледно-серое платье, прежде чем поцеловать ее в щечку.

— Дорогу! Дорогу! — голос мамы доносился из-за угла и она заставила пол сдвинуться, чтобы сбить всех с ног.

Она широко раскинула руки, ее глаза сверкали и она изо всех сил старалась, чтобы слезы не попали на ее безупречный макияж. Моя мама была прекрасна, как всегда, ее белое чайное платье прикрывал синий фартук в горошек, а темные волосы были убраны в элегантный пучок. — Dolce Drago (п.п. Сладкий Дракон), дай мне взглянуть на тебя, — она бросилась вперед, держа меня на расстоянии вытянутой руки, пока осматривала меня, а затем поцеловала в каждую щеку. — Если ты еще наберешь мышечную массу, нам придется расширить дверной проем.

— Мама, — простонал я, когда она сильно ущипнула меня за лицо, прежде чем заключить меня в объятия.

Мама привстала на цыпочки, обнимая меня, и я крепче прижал ее к своей груди, ее знакомый запах розмарина и лаванды вызвал во мне прилив воспоминаний о доме. Кто-то подпрыгивал на периферии и я протянул руку, чтобы потрепать своего брата Мику по голове. Ему было всего десять, у него были яркие, обожающие глаза, и такие же темные волосы как у меня. Табита дразняще улыбнулась мне через плечо и я высунул язык.

Мама отпустила меня и Мика поспешил вперед, чтобы занять ее место, лизнув меня в щеку. — Я так рад тебя видеть, Альфа.

— Dalle stelle (п.п. Клянусь Звездами), Мика! Зови меня Данте, — поправил я, игриво оттолкнув его, в то время как на меня набросилось еще больше моих братьев и сестер.

— Нет, нет, ничего подобного. Ты — Альфа, — сурово сказала мама. — Сегодня мы должны напоминать об этом всем при любой возможности.

Я закатил глаза. — Это день рождения, а не собрание Клана, мама. И где вообще именинник?

— Здесь! — позвал тоненький голосок из толпы. Острая красная шляпа именинника обозначила моего младшего кузена, который двигался сквозь группу, и все подталкивали его, освобождая ему дорогу.

Фабрицио был вдвое ниже меня ростом, с короткими темными волосами и глубокими зелеными глазами. Я опустился на колени, положив руку ему на плечо — все же я был выше его. — Possa le stelle benedirti in questo giorno.

Его щеки раскраснелись и он кивнул. — Пусть звезды благословят и тебя, Альфа.

— Данте, — прошептал я.

— Non oggi, Dolce Drago! (п.п. Не сегодня, сладкий Дракон) Альфа, Альфа! — мама сделала мне замечание, и я бросил на Фабрицио озорной взгляд, получив в ответ такой же.

Я потрепал его по щеке костяшками пальцев, встал и увидел, что толпа уходит в сторону кухни. Мама приготовила для маленького Фабрицио огромный праздник; она хвасталась тем, что устраивала лучшие вечеринки по ту сторону Солярии, и лучшей я еще не видел.

— О могущественный Альфа, — передразнил мягкий женский голос, и я с ухмылкой повернулся к своей любимой кузине, когда последние волки уходили.

Розали сделала дразнящий реверанс на лестнице, когда спускалась по ней, явно опоздав на вечеринку и одетая в черные шорты и майку. Она дополнила образ ремешками на костяшках пальцев и косичкой в стиле Лары Крофт, которая спадала вниз по позвоночнику. Я сложил руки, бросив на нее насмешливый неодобрительный взгляд.

— Если моя мама увидит тебя в такой одежде, она заставит тебя драить полы до крови.

Спрыгнув с последних ступенек, она бросилась ко мне и обхватила меня руками. В четырнадцать лет Розали была самой младшей из детей Феликса, и на нее он обращал меньше всего внимания. Он просто дурак. Может быть, это потому, что она была такой же волевой, как и я, но я привязался к ней с тех пор, как впервые взял ее на руки.

Если бы Феликс когда-нибудь обратил на нее внимание, он мог бы понять, что она — будущая Альфа. Молодая — не значит слабая. Феликс был идиотом, раз так думал. Но я не собирался указывать ему на своего главного соперника. Если он поймет, что один из его приближенных может однажды сравниться со мной, он возможно начнет уделять ей больше внимания. Конечно, я все еще был чертовым Драконом. Но у нее были и другие достоинства. Например, то, что она тренировалась во всех видах боевых искусств с двух лет. Ладно, возможно это было преувеличением. Но не большим.

— Твоя мама хочет, чтобы я надела блестящую розовую штуку с бантиками, — Розалия сложила руки, упрямство лилось из нее потоком.

— Но ты не сказала ей, что не будешь? — предположила я.

— О, она поймет это, когда увидит его на Лупо.

— Роза! — я задыхался, широко улыбаясь. — Ты не сделала этого?

— Я сделала, — засияла она, хватая меня за руку. — Я покажу тебе. — Она потащила меня наверх и я поспешил за ней, пока мы торопливо поднимались по сверкающим полам из медового дерева. Она вывела меня на огромный балкон, с которого открывался вид на восточный виноградник и Лупо громко залаял с места, где он лежал на огромной красной подушке. Черный пес вскочил на ноги, розовое платье Розали облегало его огромную раму, и он направился вперед, чтобы поприветствовать меня.

Он вскочил на задние лапы, положив свои огромные лапищи мне на плечи, и я рассмеялся, потянувшись к сверкающему уродству, которое было на нем надето. — Оно ему больше идет.

— Тетя Бьянка не согласится, — сказала Розали и дикий блеск в ее глазах сказал мне, что она с нетерпением ждет того момента, когда моя мама увидит это.

Лупо снова залаял и помчался в дом, его лапы гремели по коридорам, пока он бежал к лестнице. Мы затихли, а через две минуты мама закричала: — ROSALIE OSCURA! Vieni qui in questo istante! (п.п. Розали Оскура! Иди сюда, сейчас же!)

Розали впала в настоящую истерику, а я обхватил ее за шею и притянул к себе, чтобы грубо почесать костяшками пальцев ее голову. — Удачи, кузина. Эта женщина заставит тебя заплатить.

Из коридора донесся стук высоких каблуков и Розали вывернулась из моих рук, бросилась к краю балкона и перелезла через него.

— Сначала она должна поймать меня! — она завыла в небо, а затем перемахнула через край с проворством кошки и исчезла за ним.

Я покачал головой от удовольствия, когда появилась моя мама со скалкой в руке, пыхтя и распаляясь, охотясь за Розой.

— Эта девчонка! Где она?

Я невинно пожал плечами и ее глаза сузились на мне. — Dal sole (п.п. Клянусь солнцем)! Она такая же, как и ты в ее возрасте.

— Значит, она все еще живет здесь? — спросил я, нахмурив брови.

Мама отмахнулась, но в ее взгляде мелькнула любовь. — Ты знаешь, что твой дядя не проявляет к ней никакого интереса. Феликс давно должен был выбрать себе подходящую пару, но вместо этого он продолжал метаться между всеми женщинами в своей стае и засовывать щенков во все их животы. Другие дети нормально живут при живых матерях, но Розали… — она вздохнула. — Ну, ты видишь, что ей нужно дополнительное внимание. Она ведет себя неадекватно.

— Может быть, она просто другая, — произнес я, и мама оглядела меня, прежде чем мягко улыбнуться.

"Как мой Dolce Drago, — сказала она с искренней улыбкой. Она всегда была такой, когда меня долго не было дома, на грани слез и совершенно властной. Какой-то частичке меня это нравилось.

Ее глаза внезапно расширились. — О, идем, идем со мной. Тебе пришло письмо, — она направилась в зал, и я оглянулся через плечо, заметив Розали, мчащуюся через виноградники, как дикий зверь. Я ухмыльнулся и поспешил за мамой, пока она вела меня в старый кабинет отца.

Здесь все было точно так же, как и при его жизни. Золотой глобус стоял под лучом прожектора и освещал стены сверкающим светом. Стол из красного дерева был потертым там, где когда-то были сложены его бумаги, а на его кресле все еще были вмятины в местах, где он сидел.

Его запах тоже присутствовал, не такой сильный, как раньше, но достаточный, чтобы затронуть мое сердце и заставить меня тосковать по крепким объятиям его рук.

На стенах висели фотографии всей семьи в золотых рамках, около сотни фотографий, на которых были изображены я, мои братья и сестры, взрослеющие, а также праздничные вечеринки, которые мама устраивала каждое лето, Рождество, Новый год, метеоритные дожди. Я придвинулся, чтобы рассмотреть поближе единственную фотографию, на которой были только я и он. Его рука лежала на моем плече, когда мы стояли под умирающим солнцем на южном балконе.

Он указывал на землю и говорил мне что-то, чего я не мог вспомнить. Но я помнил, с какой гордостью он смотрел на меня в тот день, как он пытался угадать мой Орден. Оказалось, что ни одна из его догадок не была верной. Но кто бы мог ожидать, что редкий Штормовой Дракон появится в семье, состоящей почти исключительно из Оборотней?

— Вот, — мама подтолкнула меня, и я вынырнул из своих воспоминаний, взяв из ее рук большой белый конверт. Наш адрес был написан золотым каллиграфическим почерком, а в центре были слова: Дракону дома Оскура. В правом верхнем углу стояла Небесная печать, и я нахмурился, вскрывая конверт.