Но англичане никогда не полагались только на беспечность американцев; простодушию американских дипломатов ещё предстояло стать в Европе притчей во языцех. Как и в прежних войнах, англичане допускали промахи лишь в отношении действии вооруженных сил. Как говорил Джон Адамс, они послали войска в колонии, чтобы подавить мнимую революцию, и умудрились устроить там революцию настоящую. Лорд Саффолк и его помощник Вильям Иден, руководившие в Лондоне секретной службой, стремясь вернуть то, что потеряли британские генералы, раздавали взятки направо и налево и сумели найти доступ к любому секретному документу.

В эти пять критических лет (1776-1781) британское министерство иностранных дел и британский король Георг III проявляли немалый интерес к донесениям шпионов и были куда лучше осведомлены о международном положении Америки, чем сам генерал Вашингтон или американский Конгресс.

Высокая эффективность британской разведки достигалась разными путями, из которых наиболее действительными оказались шпионаж и подкуп некоторых внешне лояльных американцев, проживавших во Франции. Посольство в Париже, во главе которого стоял Бенджамин Франклин, было куда более энергичным центром британской секретной службы, чем все те, какие она же впоследствии - в период Великой Французской революции и наполеоновских войн организовала вокруг Парижа с помощью сторонников Бурбонов.

Другой доверенный помощник Франклина, "кроткий" и "добрый" Эдуард Бвнкрофт, доктор медицины, член Королевского общества, был настолько видным (хотя и тайным) британским шпионом, что ему пожаловали пенсию в 1 000 фунтов стерлингов в год. Под маской любознательности и преданности своему служебному долгу Банкрофт узнавал от Франклина все, что тому было известно; и все, что Банкрофт узнавал от Франклина, немедленно передавалось в Англию, лорду Уэймуту или лорду Саффолку. Франклин, которому французы доверяли, сам того не сознавая, выуживал у них секретные сведения, которые передавались прямо в Лондон. Нередко эти секреты так и не попадали в Америку, ибо Банкрофт перехватывал и задерживал депеши.

О проницательности Артура Ли как борца со шпионажем можно судить по тому, что он первый распознал в Банкрофте шпиона на службе у британского правительства. Свои опасения Ли изложил самому Франклину и, что ещё важнее, представил доказательства. Банкрофт неоднократно ездил в Лондон и каждый раз присутствовал там на секретных собраниях тайного королевского совета. Эти сведения Артур Ли получил от своего брата Вильяма, исключительное положение которого в Англии давало ему много преимуществ в занятии импровизированной контрразведкой. Уильям Ли был не только удачливым торговцем табаком; в 1773-1774 годы он был одним из двух шерифов (начальников полиции) Лондона. После смерти Джона Шекспира Уильяма Ли выбрали олдермэном - членом городского управления Олдгейта (Олдгейт - район Лондона). Никогда ещё американца не избирали членом городского управления Лондона (эта должность в ту пору была пожизненной). Олдермэн был весьма почетным должностным лицом. Таким образом, если Уильям Ли считал поведение доктора Банкрофта вызывающим подозрения, он исходил не из пустых и злобных сплетен, и его предостережение заслуживало внимания любого американского патриота.

Но Франклин знать ничего не хотел. На этот раз его покинули обычные спокойствие и добродушие. Эдуард Банкрофт был его старинный друг и преданный ученик, а великие люди питают нежную привязанность к своим ученикам. Ли стали третировать как подозрительного смутьяна; бранили за то, что ныне может быть названо исторической прозорливостью. Безграничное доверие Франклина являлось той ширмой, в которой нуждался Банкрофт. Возмущение Франклина немало связывало руки братьям Ли.

Банкрофт, для которого шпионаж был средством обогащения, стал ориентироваться на другую профессию. Как всякий прирожденный заговорщик, он обладал инстинктом азартного игрока и всегда был занят подготовкой какой-нибудь выгодной спекуляции. По-видимому, Франклин не замечал и не осуждал этих явных уклонений от медицины, науки и государственных дел

Король Георг III питал отвращение к биржевой игре. Узнав о неизлечимой тяге Банкрофта к спекуляции и забвении им интересов войны, Георг стал обвинять его в том, что он пренебрегает честью родины. "Этот человек шпион-двойник - восклицал Георг III. - Если он приехал в Лондон, чтобы продавать американские секреты Франклина, то вполне может вернуться во Францию с грузом английского товара того же рода".

Банкрофт всегда передавал в Париж кучу сведений о передвижениях английских войск и флота и о намерениях британского правительства. Это были материалы, состряпанные его британскими хозяевами, они казались очень важными, но, как правило, представляли собой фальшивые или настолько устаревшие данные, что использование их не могло принести Англии никакого вреда. Такую маскировку предложили в Лондоне джентльмены, которым были известны ум и честность Франклина и которые опасались, что "добрый и тихий" Банкрофт не попадал под подозрение, совершая свои поездки впустую. Недоверие Франклина, стоило ему только зародиться, могло бы навсегда положить конец афере Банкрофта. Франция с Англией, правда, ещё не находились в состоянии войны, но французские власти легко могли найти предлог для высылки Банкрофта из страны

Таким образом, становится понятно, что Георг III, по меньшей мере в делах секретной службы, не был тем слепым и сварливым старым деспотом, каким его изображали противники Банкрофт действительно был шпионом-двойником, но эту ситуацию создали собственные министры Георга. Чтобы уверить американцев в том, что Банкрофт как секретный агент работает в их пользу, британский министр даже приказал арестовать его за шпионаж. После этого американский Конгресс согласился платить доктору жалованье за его "опасную" работу. Любопытно отметить, что Банкрофт написал очень резкое письмо, когда однажды произошла задержка с жалованием, причитавшемся ему как американскому агенту.

Кажется почти невероятным, что частые поездки Банкрофта в Лондон не возбудили подозрений Франклина и даже не заставили этого великого мужа вспомнить о горячих и убедительных обвинениях братьев Ли. По существу Банкрофт ездил в Лондон с троякой целью: для доклада на Даунинг-стрит, для наблюдения за своими личными биржевыми спекуляциями и для совещаний с соучастником как в шпионаже, так и в биржевой игре. Этого близкого друга и товарища по интригам звали Поль Уэнтворт. Он принадлежал к видной ньюхэмпширской семье, долго жил в Лондоне и превосходил Банкрофта как образованностью, так и общественными связями. Близость с Уэнтвортом укрепляла положение Банкрофта, ибо Уэнтворт был на пути к получению дворянства. Дальний родственник маркиза Рокингема, он владел плантацией в Суринаме, где Банкрофт производил опыты в области производства красителей

Бомарше называл Уэнтворта "одним из одареннейших людей Англии". И все же Поль Уэнтворт - человек культурный, говоривший по французски "так же хорошо, как вы, и лучше меня", как доносил Бомарше графу де Верженну, не нуждавшийся ни в богатстве, ни во влиянии, ни в перспективах, - по какому-то капризу своего честолюбивого характера стал шпионом. По утверждению одного из позднейших исследователей, Уэнтворт гнушался термином "шпион" и все же был пронырливым в неустанным шпионом, ожидавшим в награду от англичан "финансовой компенсации, титула баронета и места в парламенте". Цена Уэнтворта, которую он так и не получил, не была чересчур высока, ибо он, судя по всему, обладал всеми качествами, необходимыми для самой успешной разведывательной работы. Правда, он редко лично рисковал, но, несоменно, был неоценимым и искусным агентом-вербовщиком

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Натан Хэйл и майор Андре

Американская революция была малой войной, постепенно переросшей в большую с усилением мощи провозглашенной республики и с укреплением идей свободы. Действительная роль секретной службы в этом колониальном конфликте была установлена и оценена лишь недавно. Если бы мы полагались только на стандартные исторические труды, у нас создалось бы впечатление, что после того как повесили капитана Хэйла и майора Андре, а Бенедикт Арнольд нашел убежище в британском лагере, борьба за американскую независимость не знала заслуживающих внимания фактов шпионажа или разведки.