Мой пульс ускорился.

— Идите к чёрту. Я никому не принадлежу. Выпустите меня немедленно.

Он нахально ухмыльнулся мне, и его улыбка не сулила ничего хорошего, затем он встал и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Я пихнула Эша в спину через прутья решетки.

— Моя кровь спасла тебе жизнь, и в качестве благодарности ты притащил меня сюда? Чтобы я стала чёртовой закуской для тебя и твоих товарищей…

Я задыхалась словами и попыталась сдержать нарастающую панику.

Эмоции ни к чему не приведут. Думай, чёрт возьми. Из этой ситуации должен быть какой-то выход. Он спас мне жизнь, но, похоже, не намерен делиться мной с остальными. Может я могу как-то воспользоваться этим?

— Слушай, выпусти меня отсюда, помоги мне найти друзей, и, я обещаю, что буду твоя.

Естественно, я лгала. В этом мире обещания больше ничего не значили. Они были лишь средством достижения цели и возможностью получить преимущество в нужный момент.

Он обернулся ко мне лицом к лицу и посмотрел на меня сверху вниз, его серебряные глаза светились в полумраке, и затем он вздохнул и покачал головой.

— Что? Да? Нет? Может быть? Что? — я схватилась за прутья решётки, и мои костяшки на руках побелели от напряжения. — Мои друзья всё еще там. Они одни, и без меня они не выживут.

Его бровь изогнулась, словно спрашивая, не слишком ли я самоуверенна.

— Это не самоуверенность, это факт. Эмили не умеет выживать в этом мире, а Тобиас слишком заботлив. Из-за нее он погибнет.

На этот раз он смотрел на меня странно и внимательно, словно изучая меня, а затем его взгляд упал на мою шею. Я подняла руку, чтобы коснуться раны, но на моей коже не было и следа. Он исцелил меня.

Его обсидиановые зрачки расширились, и он провёл языком по нижней губе. Мой пульс подскочил от воспоминаний о боли и последующем жаре, которые причинили мне его губы. Мое сердце забилось быстрее. Нет. Я сделала полшага вперёд к решётке и тут же заставила себя остановиться. Он оторвал от меня взгляд, повернулся спиной и вышел из комнаты.

Моё сердце наконец перестало колотиться и замедлилось до нормального ритма.

Я осталась в одиночестве.

Непроизвольно потянулась рукой к груди — убедиться, что отцовский ключ всё еще был на своём месте. Теперь следует изучить мою тюрьму на наличие слабых мест. Комната размером двенадцать на десять футов, и моя клетка здесь не единственная. Было еще две. На решётках нет замков как таковых, но на стене три рычага, соединённых с каким-то механизмом. Вне всяких сомнений, именно он и отпирал чёртовы двери. Из комнаты был лишь один выход и никаких окон. Пол цементный, а стены покрыты грязно-серой штукатуркой. Здесь должно быть хоть какое-то слабое место.

Десять минут спустя я снова вернулась на койку, закрыв лицо руками и пытаясь сдержать нарастающую панику. Отсюда должен быть какой-то выход, и тут, словно в ответ на мои молитвы, дверь открылась. В комнату вошла маленькая хрупкая женщина.

Человек. Она наверняка человек, потому что все Клыки высокие и мощные.

В руках она держала поднос. Её волосы песочного цвета были коротко подстрижены. Её лицо соответствовало образу — с огромными карими глазами, словно у эльфа. На ней была серая блузка без рукавов, черные леггинсы, а на лице играла улыбка. Широкий шарф с павлиньим узором закрывал шею.

— Привет, меня зовут Джина. Я подумала, что ты, должно быть, голодная.

Её голос оказался женственным и мелодичным. Она держала поднос словно мирное подношение.

— Эш сказал, ты потеряла много крови. Ты, наверное, захочешь сначала шоколад.

Она подняла что-то с подноса и просунула между прутьев.

Я зависла на мгновение, не в силах поверить в услышанное. Шоколад?

Мир словно застыл вокруг меня, и в следующий миг я выхватила батончик, содрала обертку и запихнула шоколад в рот. Мои вкусовые рецепторы ожили, а рот наполнился слюной. О Боже, как давно я его не ела.

— Ого, полегче, — произнесла Джина. — Там, где я его взяла, есть ещё.

Ещё?

Она положила поднос на пол, как можно ближе к прутьям решётки, — хлеб и что-то похожее на консервированное мясо.

— На вкус лучше, чем выглядит, я обещаю. Это мой личный рецепт.

— Ты — человек.

Она кивнула.

— Да.

— Не говори мне, что ты здесь по своей воле. Ходячая еда для Клыков.

Она ответила мне спокойным взглядом, но тепло в её глазах слегка угасло.

— Я не еда. Я женщина, которая пытается выжить. Ной, Логан, Эш и Джейс защищают меня, и взамен я разрешаю им питаться своей кровью.

Взаимовыгодное сотрудничество. Это я могла понять.

— Сколько вас ещё здесь?

— Что?

— Сколько ещё людей?

Она опустила голову.

— Больше никого. Только я.

Я взглянула на неё еще раз: тонкие запястья, худые руки и ноги. И она снабжает кровью четырёх Клыков? Идиотка.

— Они выпьют тебя насухо. Они убьют тебя.

Она пожала плечами.

— Может быть, но это лучше, чем то, что снаружи.

Снаружи была свобода воли. Снаружи тебе не нужно быть мешком с кровью для Клыков.

— Как долго ты уже… с ними?

— Я позволяю им пить мою кровь уже шесть месяцев, но я менялась с другими по очереди.

Так, вот теперь я запуталась.

— Другими? Мне казалось, ты здесь единственная.

Она закатила глаза, словно злясь сама на себя.

— Извини. Давай я расскажу по порядку. Раньше я жила в Убежище, и кое-кто из нас согласился давать свою кровь Клыкам ради их помощи в поисковых рейдах.

— И что случилось с остальными?

— Мы понятия не имеем. Я была в одном из таких рейдов с Эшем, Джейсом и Логаном шесть недель назад, когда всё и произошло.

Разумеется, они брали закуску с собой. Я сохранила невозмутимое лицо.

— Продолжай.

— Когда мы вернулись, Убежище уже никем не охранялось, все исчезли, — она опустила взгляд. — Повсюду были кровь и следы борьбы. Земля была усыпана пустыми гильзами. Одичалые смогли прорваться внутрь.

Ворота были раскрыты настежь, а кусты, закрывавшие вход, вырваны с корнем.

— Нет. Кто-то их впустил.

Она закрыла глаза и покачала головой.

— Я не знаю, что там произошло. Мы оставили это место и пришли сюда, но случившееся по-прежнему не даёт нам покоя. Хотя теория Эша совпадает с твоей.

Тот самый Эш, который не разговаривает?

— Эш рассказал тебе о своей теории?

Она взглянула на меня, и уголки её рта чуть приподнялись в едва заметной улыбке.

— Да. Эш не говорит голосом, но прекрасно может общаться руками. Я улавливаю достаточно, чтобы более-менее понимать его.

Так он немой? Это объясняет его молчание.

— Это он послал меня сюда с едой. Он сказал, ты спасла ему жизнь.

Я потянулась сквозь решетку за хлебом.

— Поверь мне, это не было преднамеренно и уж точно не добровольно.

Она поморщилась.

— Эш питается нечасто. Он может неделями обходиться без крови. Должно быть, он был смертельно ранен, раз решился напасть на тебя.

Я оторвала кусок хлеба и запихнула в рот.

— Что он вообще там делал? Это место было разорено несколько недель назад.

Она отвела взгляд.

— Ладно, чёрт с ним. Это не моё дело. Мои друзья всё еще там снаружи, и твоя чудесная четвёрка удерживает меня здесь против моей воли.

Я следила за ней из-под ресниц.

Она закусила нижнюю губу.

— Здесь безопаснее.

— Относительно. Слушай, мне правда нужно найти своих друзей, — я наклонилась вперёд. — Помоги мне выбраться.

Её глаза распахнулись.

— Я не могу.

— Почему? Потому что они накажут тебя, если ты это сделаешь? — ухмыльнулась я. — Я думала, они тебя защищают.

Она подняла голову.

— Защищают. И всегда защищали, — она быстро сморгнула. — Если бы не они, меня бы отдали ячейке.

Ячейке?

— Там, в убежище, женщины были разделены между мужчинами, одна женщина на четырёх мужчин. Они называли это ячейками. Некоторые из них были не так уж и плохи, но другие…

Она опять быстро моргнула.

Чёрт. Она вот-вот заплачет. Я не привыкла иметь дело со слезами.

— Твои были как раз другими, я полагаю.

Она кивнула.

— Появление Клыков спасло меня. Предводители Убежища искали добровольцев, которые согласились бы кормить Клыков, взамен ячейка получала больший паёк. Моя ячейка отдала меня.

Мои челюсти непроизвольно сжались. Чёртовы ублюдки. Им повезло, что они не встретили меня.

— Джейс, Эш, Логан и Ной увидели мои синяки и настояли, что я буду принадлежать только им. Они спасли меня и стали моей семьёй за последние шесть недель. Лучше быть мешком с кровью для Клыков, чем грушей для битья для людей. Но я не могу оставаться здесь и дальше.

Так. Я, похоже, запуталась.

— Ты хочешь сбежать?

Её плечи опустились, она протянула руку, развязала шарф и стянула его с шеи. Её кожа была вся в синих пятнах, а на незатронутых бледных участках резко выделялись чёрные вены.

Я отшатнулась от неё в ужасе.

— Ты заражена.

Заражённые люди не становились Одичалыми. Для них это была лишь медленная мучительная смерть, и риск заразить своей кровью других.

Она тяжело сглотнула.

— На меня напали в поисковом рейде, на прошлой неделе. Они могли оставить меня умирать, но вместо этого вернули сюда. Чтобы позволить мне умереть дома. У Ноя есть лекарства. Он сказал, что когда время придет, это будет безболезненно. Вот почему Эш вернулся в Убежище: он хотел обыскать аптеку и найти обезболивающие для меня. На него напали Одичалые. Их было слишком много, чтобы отбиться самому, но тут взошло солнце, и он смог укрыться в оружейной.

— Глупо. Ему следовало пойти днём, когда они спят.

Она снова отвела взгляд, словно пытаясь что-то скрыть.

Мы с Тобиасом спали по утрам, а остаток дня и всю ночь двигались вперёд, так как не знали, сможем ли найти безопасное место на ночь. Нам это подходило, но если бы у нас было надёжное место, куда можно вернуться, мы бы ни за что не рискнули выйти наружу после захода солнца.

— Что ж, повторю — это не моё дело.

Её плечи слегка расслабились. Она их защищала. Они спасли её от тех, кто жестоко с ней обращался, так что её благодарность к ним вполне естественна… если, конечно, за этим не кроется нечто большее. Одна женщина, четверо мужчин, жаждущих крови, да, но у них есть и другие потребности.