Я соврал этой беременной суке, когда сказал, что собираюсь убить ее сам. Шэнк всегда мучал женщин. Это была его область, а мы с Диего не возражали. Он не насиловал их, но их крики и беспомощность заводили его, и он любил дрочить и кончать на их кожу.

— Ты знаешь эту пизду из двенадцатой? — поинтересовался я. — Она беременна?

Его улыбка говорила мне, что он отметил какая она эмоциональная, и какая у нее объемная грудь.

— Да.

— За что она здесь?

— Не знаю. Нам не дали пояснений. Клиент просто хочет ее смерти.

Не знаю почему, но мне было интересно, за какое дерьмо она очутилась здесь.

— Не любезничай особо с ней, — попросил я.

Выражение его лица сразу изменилось. Это был взгляд, который я хорошо знал, потому что такой же был у меня, когда я упивался криками, и у Диего, когда он связывал жертв.

В этой тюрьме мы не были просто охранниками.

Мы были чертовыми хищниками.

— Я заставлю тебя гордиться мной, — произнес он.

А потом дверь захлопнулась.