Глава 8. Гэлин

Я в сотый раз прошёлся по своей комнате от двери к столу и обратно. Время было позднее. Я должен был спать, но вместо этого терзал свой мозг, пытаясь придумать решение. Я хотел уйти, отправиться к Али. Я должен убедиться, что она в порядке и сыта. Мысль о том, что она голодает, сводила меня с ума и вызывала желание сжечь всю Цитадель. Огненная ярость нарастала во мне.

Мне надо снова услышать её голос.

Дальше курс действий очевиден. Я найду её, и мы пустимся в бега. Я украду мотылька, чтобы мы улетели на дно Колодца Урд. Затем мы отправимся в другой мир. Куда-нибудь, где нас никогда не найдут.

Единственное, что меня сдерживало — это шлем. Он давил на мой лоб тяжёлым и металлическим ободом. Само его присутствие казалось удушающим.

И всё же на каждое заклинание имелось контрзаклинание. Должен существовать способ снять его.

Я подошёл к столу и пролистал свои гримуары. Я находил проклятия, которые полностью заморозят кровь эльфа, кучу заклинаний для хорошего урожая… но если не считать заклинания освобождения, которое я уже опробовал, ничто не казалось пригодным для снятия шлема с моей головы.

Я издал тихий рык раздражения.

Я потянулся к самому шлему. Я мог бы пересилить боль и содрать его с головы, не сомневаюсь. Но как только мои руки приближались ко лбу, металл начинал вибрировать. В голове зарождался жар. Ещё немного, и я буду биться в конвульсиях на полу.

И всё же это дало мне идею.

Одну вещь я ещё не пробовал. Если немного изловчиться, может сработать.

Я махнул на руны на дверном проёме, магически запирая дверь. Затем я снял рубашку и начертил Кано. Руна засияла на моей груди, и на кончиках моих пальцев тут же вспыхнуло пламя. Я вытянул руки перед собой, и огонь затрепетал на ладонях, на запястьях. Жар согрел лицо.

Я сниму этот чёртов ободок по-плохому.

Я поднял руки к голове, и шлем начал гудеть, вибрируя злобной магией. Я заскрежетал зубами. Боль будет чрезвычайно сильной, но надо попытаться. Как только я расплавлю металл, его сила погаснет, и я буду свободен. Затем я спасу Али и стану королём, которым мне суждено быть.

Я подвинул пылающие пальцы ближе к шлему.

Разряд магии шарахнул по мне без предупреждения, словно гигантская рука стиснула череп. Моё тело завибрировало от боли, все мышцы напряглись.

В воздухе запахло озоном; на языке я ощущал вкус бензина. Но хуже всего был голос, колоколом звеневший в моей голове — голос Горма, повторявший слова клятвы, которую я ему дал.

«Я вверяю мою жизнь, мои амбиции…»

Клятвы можно давать, но их также можно нарушать. Это преступление против богов, но теперь они мертвы. И жизнь Али для меня важнее клятвы.

Я стал раз за разом напевать Кано. Магия хлынула из меня, руки полыхали как солнце. Фокус сводился к тому, чтобы расплавить шлем, не дотрагиваясь до него.

Второй разряд магии ударил меня между глаз, прямо в центр лобной доли. Моя комната исчезла во вспышке испепеляющей агонии. Волны боли заставили мои мышцы сокращаться.

Надо мной стояли подрагивающие фигуры, мерцающие как пустынные миражи. Горм и Ревна. Моя сестра тянулась ко мне, пытаясь погладить мою грудь.

«Ты навеки связан со мной», — прошептала она.

Я прижал ладони к короне.

«Я освобожусь».

Боль окутала меня, вибрациями прокатываясь по конечностям, заставляя мышцы сокращаться, пока всё моё тело горело. Я не сомневался, что плаваю под поверхностью солнца. Агония раздирала моё сознание на куски, пока единственной связной мыслью в голове не осталась Али.

Затем боль утихла, и я открыл глаза.

Я лежал на каменном полу своей комнаты. Руна на моей груди сделалась чёрной и дымилась. Я втянул несколько глубоких хриплых вдохов. Постепенно картинка перед глазами прояснилась.

Я поднял одну руку. От кончиков пальцев поднимался дым.

Сработало? Пошатываясь, я встал на ноги и подошёл к зеркалу.

Мои ключицы обгорели, волосы опалились, но на голове… сияющий, металлический, абсолютно невредимый… оставался Шлем Ужаса.

Вот только… теперь он ощущался чуточку слабее. Я не снял его, и он всё ещё контролировал меня. Но я был уверен, что повредил его силу.

И каждый колдун знал, что у любого заклинания есть слабость. Фатальный изъян.

Сейчас я как никогда был уверен, что найду способ избавить себя от шлема. Это моя судьба.

***

Бум. Бум. Бум.

Кто-то стучал в мою дверь. В такой час это непременно окажется охранник с требованием от моего отца. Затем в голову пришла другая мысль — мог ли шлем предупредить отца, что я сумел его повредить?

Я натянул рубашку, прикрыв дымящуюся руну на груди, и пошёл к двери. Когда я приоткрыл её, миниатюрная фигура в плаще проскользнула мимо меня в мою комнату.

— Ты не можешь заходить сюда… — начал я. Затем фигура развернулась, и я ахнул.

Это невозможно. И всё же это случилось. Этот изящный подбородок, мягкие губы, серебристые волосы, выглядывавшие из-под капюшона, ярко-серебристые глаза. Моё сердце ударилось о рёбра.

Али пришла ко мне.

— Как ты…

— Ш-ш-ш-ш-ш, — она поднесла палец к губам, затем бросилась ко мне.

Я обхватил руками её миниатюрное тело, положив одну руку на её поясницу, а другой ладонью прижав её голову к моей груди. Мне казалось, будто моё сердце может взорваться от облегчения. Она была мягкой, тёплой, пахла жасмином и тёмным шоколадом. Она выглядела вполне здоровой, не такой изголодавшейся, как я боялся.

Я заговорил с ней тихим голосом, спеша объяснить:

— Я не мог прийти к тебе. Шлем не давал мне покинуть Цитадель. Я работал над тем, чтобы снять его, но магия оказалась сильнее, чем я ожидал.

Её серебристые глаза сверкнули, и она дотронулась до моей щеки. Когда она распахнула плащ, я увидел, что она одета в полупрозрачное серебристое платье, подчёркивавшее каждый изгиб её тела — изящная талия, идеальные груди. Я скользнул взглядом по её фигуре, и кровь зашумела в ушах.

Вспыхнуло желание. И всё же… каким-то образом вмешалась рациональная мысль.

— Как ты сюда попала? Цитадель кишит охранниками. Здесь для тебя небезопасно…

— Я обученный ассасин, — сказала она с улыбкой.

— Это недостаточное объяснение.

— Лорды послали меня к тебе. Они знают, что ты хочешь нам помочь, — она мягко оттолкнула меня от себя, но оставила плащ распахнутым, практически лишив меня дара речи. — Скажи мне, в чём слабость Горма. Что мы можем использовать против него?

Мне пришлось отвести от неё взгляд просто для того, чтобы сосредоточиться. Я посмотрел в окно, собираясь с мыслями.

— Тебя выбрали для Жатвы? — спросил я, украдкой покосившись на неё.

Она пожала плечами, и серебристые волосы упали на её глаза.

— Гэлин, пожалуйста, у меня мало времени.

— Но Али, ты достаточно ешь? Я слышал про гниль.

— Какова его слабость?

Я смутно гадал, зачем она пришла в прозрачном платье, если хотела получить ответы, ведь это так отвлекало. Я мог думать только о том, чтобы задрать подол до талии и заставить её обхватить меня ногами. Последствия магии, шарахнувшей по мозгу, похоже, оглушили меня, но красота Али точно не упрощала мыслительный процесс.

С огромным усилием я ответил:

— Горм верит, что король должен править посредством страха и жестокости. Он всегда выбирает самый ужасный и жестокий подход к любой проблеме.

— И ты можешь использовать это против него?

— Просто помести его в ситуацию, где его желание крови будет противоречить необходимости сдерживаться. Он каждый раз будет перегибать палку.

— Ах, — выдохнула Али. — А что насчёт твоей сестры, Ревны? Разве она теперь не наставляет его?

— Наставляет, но в ней желание крови ещё более сильно, чем в моём отце. Это у него есть сдержанность, не у неё.

— Почему Горм так ненавидит Ночных Эльфов? — настаивала она.

Я нахмурился, обдумывая те тысячу с лишним лет, что я знал своего отца.

— Он всегда говорил о том, как ненавидит Ночных Эльфов. Даже до Рагнарёка, когда я был ещё мальчиком, он постоянно твердил о том, что надо их убить. Думаю, он винил их в любых проблемах, возникавших в Эльфхейме. Они всегда были козлами отпущения.

Я повернулся, снова посмотрев на неё, и моё сердце бешено стучало. Я больше не хотел говорить.

Я шагнул ближе к ней. Она попятилась к стене, глядя на меня снизу вверх, и я прижал ладони к камню за её головой. Когда я наклонился, мои глаза не отрывались от её губ.

Али подняла руку, не давая поцеловать её.

Я слегка отвернул лицо.

— Али, как ты сюда попала? И скажи мне, участвуешь ли ты в Жатве.

— Участвую.

Во мне вспыхнуло желание защитить. Мне придётся убивать свой народ, чтобы уберечь её.

— Али, большинство сражающихся в Жатве погибает.

— Со мной всё будет нормально.

— Когда я увижу тебя на поле боя, — лихорадочно продолжал я, — мы должны притвориться, будто сражаемся, иначе нас убьют наши же люди. Но я использую битву как шанс поговорить с тобой, подобраться ближе.

Она слегка пожала плечами.

— Возможно, мы будем заняты убийствами других.

Я ощущал расстояние между нами, и от этого моя грудь ныла пустотой мира без богов.

— Что случилось после нашей последней встречи?

— После того, как ты послал меня обратно в Тенистые Пещеры, я отправилась прямиком к Тенистым Лордам. Я рассказала им всё, что случилось. Как мы путешествовали в Колодец Урд. Как ты убил Императора ванов…

Непонимание заворочалось в моей груди.

— Как я его убил? Я помог, но финальный удар нанесла ты.

Али толкнула меня с неожиданной мощью — так сильно, что могла бы сломать ребро.

— Что ты сказал? — выражение её лица внезапно сделалось разъярённым. — Про императора?

— Что ты заколола его насмерть.

— Нет, — Али сделала шаг назад, и её лицо превратилось в маску ужаса. — Должно быть, я забыла.

Теперь она стояла в центре моей комнаты, слегка покачиваясь. Я начинал задаваться вопросом, не сошла ли она с ума с тех пор, как я видел её в последний раз. Мой разум кипел, мысли лихорадочно метались.

— Что происходит? — потребовал я. — Что с тобой случилось?