Но Влада действительно прорвало и он не могу уняться:
- Я ведь пробовал, я и убежать пытался, сколько контрактов? Сирия эта… И даже после кровавой бани, я вернулся тогда домой, а засыпаю – она, ждет меня в голове, понимаешь? Я дверь открываю и ощущение, что в соседней комнате, что вот сейчас услышу голос. Не могу больше… вымотало…насточертело все… Последний раз так херово было, сижу, мужики женам звонят, детьми на фото хвалятся, а у меня бывает и не встает, пока ее не представлю, – он прервался, будто решаясь что-то произнести, а затем тихо, почти неразличимо добавил, - последний раз так было…знаешь…хотелось не вернуться…
Владимир резко дернулся, вскинул взгляд на сына и рывком поднял его на ноги.
- Ты что ж говоришь-то такое? А как мы? Как мать? Ты думал о ней вообще, когда эту чушь себе в голову вбил?!
Влад не смотрел на него, взгляд блуждал. Мужчина снова тряхнул сына, привлекая его внимание.
- А если ты ее ищешь, а она тебя просто бросила и живет давно своей жизнью? Что тогда?
- Не живет она своей жизнью, общая она у нас, жизнь. Знаю я это. Вот как сердце – ты просто знаешь, что оно твое и ничье больше, что оно есть и все, бьется у тебя в груди. А если не бьется, не твое, в груди тихо, значит и тебя нет. Без сердца же не живут. Заберу ее, только бы найти. Моя она, - решительно проговорил Влад, - даже если так не думает, значит ошибается, значит обманул кто-то, значит открою ей глаза. Все равно моя.
- А если не твоя? – пытливо сканировал сына взглядом Владимир, - Если не захочет?
- Моя, - настырно проговорил парень, - Не бывает так, понимаешь, отболело бы уже. Только свое не уходит, даже если гнать. А я гнал.
Владимир протянул сыну новую сигарету и закурил сам, сощурился и тихо проговорил:
- Видели ее.
Влад продолжил прикуривать, пропустив слова отца мимо ушей, а Владимир ждал реакции, давая сыну время сообразить. Влад прикурил и непонимающе уставился на мужчину. Но Владимир продолжал молчать. Пауза сгущалась, парень пытливо моргал и вдруг в голове пронеслись последние слова собеседника, наконец, находя путь в сознание. Глаза моментально воспламенились, зажженная сигарета выпала из пальцев, покатившись, прожигая старый линолеум к стене.
- Что ты сейчас сказал? – весь алкоголь вспышкой перегорел в крови, ум прояснился, «видели ее» набатом пульсировало в мозгу.
Владимир хитро улыбнулся:
- Не хотел я говорить тебе, но ты уж больно напугал меня …, - пожал плечами, едва собираясь продолжить, как мимо пролетел кулак, осыпая штукатурку со стены совсем рядом с косяком. Влад возбужденно дрожал.
- Говори! – рычал парень.
- Тише ты, мать напугаешь. Успокаивайся, давай, а то вообще сейчас ничего не скажу.
Парень нервно сжимал кулаки, костяшки побелели, Владимир видел, что не поторопится, ярость возьмет над сыном верх. Он вообще слабо умел себя сдерживать, что всегда тревожило. Зато, когда сын чего-то хотел, шел напролом, с честью, но всегда до конца. Преград перед собой в своей слепой непримиримости он никогда не видел или не замечал. Владимир всегда этим восторгался, никогда не встречал подобного упорства, поражаясь, как они смогли воспитать такого мальчика. И сейчас, в этой слепой преданности, в этой иссушающей душу единственного ребенка любви, он видел эту его упорность и веру. Ту самую, которой гордился. Он знал, Влад не отступит, он верил всем существом, а значит эта девчонка - то, что Влад не отпустит уже никогда. Он должен был помочь сыну, настал тот день, когда он должен был собрать все свои средства, опыт и связи и помочь.
- Пошли к столу, пусть мать тоже послушает, я ей не говорил тоже, вместе обмозгуем и решим что делать, - он было подтолкнул сына к выходу с балкона, но тот не сдвинулся ни на миллиметр.
- Нет, - твердо выдавил Влад, - Когда и где ее видели? Кто? Почему ты сразу мне не позвонил? – уже зло выплюнул в лицо родителю парень.
Владимир показательно вздохнул:
- Что ж ты резвый-то какой? Говорю, перестань бычить и выдыхай, все расскажу сейчас, - снова толкнул сына к двери в комнату, - и прекрати дуться, как принцесска. Я сам вчера узнал, тебя сегодня ждали, не телефонный разговор. Ну, давай-давай, иди уже, чтоб тут соседи уши не грели, заходи в дом!
Глава 17
«Это самая безликая гардеробная, что я видела в своей жизни…», растеряно подумалось Кате. Она передвигала по жерди огромного шкафа многочисленные вешалки с нарядами, которые никогда бы не одела. По состоянию вещей можно было судить о том, что никто никогда их не носил, на паре платьев Катя вообще мельком приметила бирки. Неизвестные девушки дизайнеры, вычурные принты, обувь исключительно на каблуке.
«А спортом я не занималась? Да пусть даже не спортом, за город не ездила?», Катя недоумевала, перескакивая взглядом с одного на другое.
В чехлах дорогих магазинов притаилось ажурно-кружевное, шелковое, атласное, и совсем развратное прозрачное сетчатое белье.
«Новое, красиво, конечно… И размер лифчика верно подобран…», она вытянула один комплект из коробки, рассматривая. Отложив кружевное великолепие в сторону, схватила лаконичный телесного цвета атлас, с удивлением обнаружив, что швов на белье нет.
В глубине гардеробной обнаружился зеркальный трельяж в полный рост, а рядом комод. Катя нерешительно ступила ближе. Резной, явно антикварный предмет интерьера походил на сундук издалека. Массивные тяжелые ящики выдвигались со скрипом, нехотя, так что девушке пришлось постараться. Потолочный свет она решила не включать, ограничившись настенными лампами с мягким желтым светом, отчего внутри гардеробная утопала в чайных полутенях, придавая помещению романтизма и загадочности.
Содержимое не так чаровало как антураж, в верхнем ящике были в беспорядке сгружены носки и пачки новых нераскрытых чулок. Тут были и женские, явно бывшие в употреблении носки, Катя это оценила. Второй ящик изобиловал майками и футболками, были и Катины, старые, о которых она почти забыла, всего несколько, но были. Перескочив третий и четвертый, девушка потянулась к нижнему ящику, он приоткрылся с огромным трудом всего на пару сантиметров. Его явно открывали нечасто, на ребре фасада ящика лежала пыль, редкое в этом жилище явление в целом, отчего сразу бросилось в глаза.
Катя снова дернула за ручки безрезультатно. Недовольно крякнув, уперлась ногой в основание комода и потянула на себя со всей силы. Что-то отчетливо щелкнуло и ящик заскользил, выплевывая ворох тряпок. Дно ящика слева оголилось, девушка присела, осматривая случайно обнаруженный тайник. Она непроизвольно собрала вещи вокруг и, прижав их одной рукой, второй подвинула пластину, прикрывающую второе дно. Пространства за пластиной хватало лишь чтобы приютить в нише небольшую потертую тетрадь в кожаной мягкой обложке. Катя аккуратно сгрудила вещи на правый край ящика и выдернула находку, поспешно приоткрывая.
«Мой подчерк», она бегло перелистнула страницы, уверяясь, что тетрадь полна ее записей. Задвинула пластину на место и попыталась сдвинуть. Безуспешно, дно не поддавалось, ничем не отличаясь от ящичков комода выше. Девушка встала на колени и заглянула под ящик, внизу в самом углу, что находился в тени резной ножки, скрывая механизм, на который Катя невольно надавила, когда уперлась, открывая заевший комод, теперь она его четко видела, смекнув секрет.
«Значит, я его прятала».
Она сунула тетрадь под пижамную кофту, закрепив за резинкой штанов, взяла в охапку выбранное белье и двинулась в спальню. Едва она переступила порог гардеробной, из коридора послышался Лешин голос:
- Ванна готова!
Катя ринулась к кровати, неловко сунула тетрадь под подушку, поспешно вынимая из-за резинки. Задумалась на секунду и, изменив схрон, протиснула кожаную обложку под матрас ближе к изножью кровати.
Алексей ждал у дверей в ванную, перекинув через предплечье огромное пушистое банное полотенце. Катя ступила на мраморный пол. Вокруг витал аромат лаванды и цитрусовых, двоякий, одновременно бодрящий и расслабляющий. Мужчина сверлил девушку взглядом. Он снова был полностью одет, но явно не собирался покидать уборную. Катя прошла вглубь, повесила новое белье на крючок для полотенец на правой стене и обернулась на мужчину, который так и не сдвинулся с места.
- Может, выйдешь?
Тот отрицательно покачал головой, продолжая суровым истуканом стоять преграждая путь к выходу.
- Я не оставлю тебя в ванной одну.
Фраза звучала непонятно, но Кате было совершенно очевидно, что он останется здесь, как бы она не артачилась. Молчаливо соглашаясь с неизбежным, девушка повернулась к нему спиной, пальцами нервно развязывая шнурок на штанах. Чуть помедлив, она сунула большие пальцы за пижамную резинку, помогая штанам плавно скатиться по бедрам на пол. Он молчал, но девушка была уверена, что он смотрит на нее. Кожей ощущала взгляд.
Катя схватилась за низ кофты, решительно подтягивая ее наверх и скидывая на пол следом за штанами. Теперь она стояла в одних трусиках, от самых стоп по коже прокатился сноп мурашек. Зажмурившись, Катя в одно движение скинула последнее, что хоть как-то ее скрывало. Она слышала, как тяжело он дышит. Взгляд обжигал спину. Не решившись нагнуться и собрать ворох одежды, девушка вздернула подбородок и смело перешагнула ее, приблизившись к высокому краю ванны. Мужчина за спиной судорожно взглотнул и, прочистив горло, произнес:
- Я помогу залезть.
Катя вздрогнула, когда, как всегда холодные, резко контрастирующие с окружающим прогретым воздухом пальцы дотронулись до кожи на чувствительных боках под ребрами. Прикосновение было легким и волнительным, Катя мигом зарделась.
- Я только помогу, - вкрадчиво прошептал он у самого уха, отчего теперь в обратном направлении, от мочки до кончиков пальцев на ногах прошелся табун взбудораженных мурашек.