ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

УИЛЛОУ

— Угадайте, кто вернулся, снова вернулся. Уиллоу вернулась, расскажи подруге, — поет Стелла, когда я скольжу на пассажирское сиденье ее внедорожника BMW.

Моя лучшая подруга, возможно, закрыла дверь в образ жизни знаменитости, но это не значит, что она отказалась от своей любви к дорогим сумочкам и иномаркам или что она не перестает дарить эти машины своему любимому личному помощнику.

Она улыбается, ее глаза прикованы ко мне, а ее угольного цвета волосы убраны в высокий хвост, который подчеркивает ее испанские черты лица.

Я пристегиваю ремень безопасности и стону.

— Я официально заявляю об увольнении за две недели.

Это мой первый день на работе после переезда в Блу Бич, и мне приятно снова быть рядом со Стеллой. Мы прошли путь от бесконечных дней, проведенных бок о бок, до общения через видеоконференции и текстовые сообщения.

Ее губы кривятся в улыбке.

— Ты будешь очень скучать по мне, но можешь не сомневаться, я дам тебе декретный отпуск на столько, на сколько ты захочешь, и тогда ты сможешь взять с собой на работу милую кроху.

Никто пока не знает, что у нас будет двойня, и Даллас обещал держать это в тайне, пока я не буду готова. Мне нужно время, чтобы осознать, что все в моей жизни умножилось.

— Оплачиваемый отпуск, да? — спрашиваю я.

— Да. — Она ерзает на своем сиденье, прежде чем переключить машину на передачу. — Так... значит ли это, что ты остаешься?

Я потеряла счет тому, сколько раз Стелла просила меня переехать сюда – до и после ситуации с Далласом. Меня бы уволили за отказ переехать, если бы я работала на кого-нибудь другого.

— Не определилась. Я даю шанс, но не могу давать никаких обещаний. Мне все еще нужно придумать свой план для матери-одиночки.

Мы не выезжаем с парковки, потому что она ставит машину на стоянку, чтобы уделить мне все свое внимание.

Ее лицо наполняется беспокойством.

— Ты не мать-одиночка, Уиллс. У тебя есть Даллас.

Я не замужем. Я собираюсь стать мамой. Следовательно, мать-одиночка.

— Не уверена, что это что-то меняет, — пробормотала я.

Ее рука нежно касается моей руки.

— Если ты беспокоишься об этом, могу тебя заверить, что Даллас будет рядом с твоим ребенком... с тобой. Он будет менять подгузники и просыпаться, когда ребенок будет кричать посреди ночи. Он поможет финансово. Если это не поддержка, то я не знаю, что это.

Я фыркнула. Она права, но я все еще хочу видеть в нем придурка, каким он мне показался утром.

— Почему тебя так беспокоит, что мужчина может быть хорошим человеком? Если я правильно помню, ты набрасывалась на мою задницу, когда мы с Хадсоном переживали трудные времена. Теперь твоя очередь слушать.

Ненавижу, когда мои действия возвращаются, чтобы укусить меня за задницу.

— Разные обстоятельства.

— Как это разные обстоятельства?

— У Хадсона был багаж невесты-изменницы. Он не был отцом-одиночкой, потерявшим жену. Что собирается делать Даллас? Будет ночевать с Мейвен в моей квартире? Я и шагу не ступлю в его дом после того, что там произошло.

Она закатывает глаза, ее понимание переходит в раздражение.

— Повзрослей. У него были тяжелые времена.

— Он не возражал против того, чтобы я была в его постели, когда мы трахались – только когда пришло время признать свою ошибку.

— Он не считает тебя ошибкой.

— Ты не видела его реакцию. То, как он до сих пор смотрит на меня.

— Сегодня я буду внимательнее.

— Сегодня?

Она пожимает плечами с озорной улыбкой.

— Мы принесем им обед.

— Мы? — Я поворачиваюсь, чтобы осмотреть заднее сиденье. — Ты кого-то запихнула в свой багажник?

— Ты и я. Мы. Мы привезем ребятам обед.

— Они взрослые мужчины. Разве они не могут сами себя прокормить?

Я несколько раз переписывалась с Далласом по телефону, но не видела его с тех пор, как мы были в закусочной. Я все еще нахожусь в процессе привыкания к нему, когда мы остаемся наедине. Хадсон и Стелла, дышащие нам в спину, не облегчат ситуацию.