Когда Яз отвернулась, рыжеволосая подняла руки к шее и пронзительно фальшиво закричала, изображая, очевидно, Куину, скатывающуюся в Стеклянную Воду.
Настала очередь Куины остановиться и обернуться.
— Не надо. — Теперь, когда Куине грозило избиение, внезапное желание Яз к насилию схлынуло, как волна, рассеивая ее силу. — Ты же видела, как они дерутся. Сначала нам нужно научиться.
Но другие послушницы остановились, чтобы посмотреть на зрелище, и темноволосая девушка тоже начала корчить гримасы, бормоча слова, которые не имели смысла ни на одном из языков, но должны были принадлежать льду.
Куина направилась к ним. Яз расфокусировала взгляд и увидела нить-пейзаж, полупрозрачную путаницу взаимосвязей между каждой вещью и каждой другой. Нити связывали одну послушницу с другой, нити показывали центр их внимания, нити изгибались от их веселья, от гнева Куины и от воспоминаний, которые две послушницы использовали для инсценировки своего представления. Эти нити памяти тянулись к Яз и Куине и были особенно четкими. Чистые и гибкие, они были связаны с все еще свежим опытом Яз о другой стороне тех событий.
Яз протянула руку и зажала между большим и указательным пальцами каждой руки нить памяти рыжей и ее спутницы. Она не знала трюков, которые должна была знать Сестра Сова, тех, которые использовал Эулар, чтобы изменить мнения и воспоминания, но у нее было какое-то представление о том, что нужно делать, какой-то инстинкт, возможно, проистекающий из ее крови Пропавших. Соответствующие нити памяти, казалось, светились активностью, взывая к ней. Она не попыталась что-то изменить, только добавила к воспоминаниям о падении Куины свое собственное воспоминание о том, как она тонула в черноте далеко под поверхностью Стеклянной Воды. Она добавила все: неотфильтрованный ужас, грохот ее сердца, когда легкие требовали, чтобы она открыла рот и вдохнула жидкую грязь, холод, ужасное давление, слепую темноту и жестокое отчаяние. И толчками передала им по нитям памяти.
Глаза обеих девушек расширились от ужаса, и мгновение спустя они упали на землю, брыкаясь, как рыбы на дне лодки. Почему-то их молчание было более пугающим, чем если бы они кричали. Обе были заперты в памяти Яз и боролись с невозможностью сделать вдох, в котором так отчаянно нуждались.
— Что ты сделала? — Куина с ужасом посмотрела на нее.
— Показала им, на что это было похоже. — Яз повернулась и пошла прочь, одновременно убирая нити и освобождая пару; она с облегчением услышала, как они вздохнули у нее за спиной. Последствия ее действий оказались более эффективными, чем она предполагала. Возможно, память была ее специальностью.
Куина и Венна поспешили за ней.
— Я просто хотела дать им пощечину, — прошипела Куина.
Но Венна удивила Яз, сказав что-то короткое и неразборчивое — она поняла только одно слово, которое суммировало все другие слова: «хорошо».
— В какие неприятности мы вляпались? — спросила Куина.
— Я… — Яз взглянула на Венну. — Я думаю, у нас все хорошо, — сказала она. В конце концов, это было место, где зеленоземельцы учили детей сражаться. И хотя икта не воевали, они знали достаточно, чтобы понять: часто лучший способ предотвратить начало войны — нанести ответный удар сильнее.
Венна повела их дальше, оставив «утонувших» девушек позади, и остановилась в конце очереди послушниц, входивших в зал, где они наелись этим утром.
— Мы делаем это снова? — Куина ахнула.
Яз коснулась плеча Венны и подняла два пальца:
— Мы едим дважды?
Венна казалась смущенной. Она подняла три пальца:
— Завтрак, обед, ужин.
Каким-то образом связь Яз с Мали придала этим словам смысл. Яз в изумлении повернулась к Куине:
— Они едят три раза в день!
— Боги во Льду… — Куина схватилась за живот. — Я люблю это место.