— Нет. — Аидис не встал, но его единственное слово упало, как надгробный камень, и после него воцарилась тишина.

Турин, который своим огонь-талантом тянулся к огню очага, готовый дать последний бой, теперь стоял, уставившись на темного бога, который осмелился противоречить Сеусу.

— Ты забыл, как мы разделили мир, брат? — Тени сочились по коже Аидиса. — Наш отсутствующий брат взял море, а ты — небо. Эти трое принадлежат подземному миру. Тела двоих лежат в моих владениях. — Два темных пальца на одной протянутой руке указывали на Турина и Яз. — Они прошли через мои врата, прежде чем ты забрал их разумы. И Стержень-корень уже давно принадлежит мне. Все их смерти — мои. Их вечные страдания — мои.

Турин вздрогнул. Когда Аидис указал на него, ледяная игла пронзила его сердце. Он потянулся к Яз за поддержкой и обнаружил, что она тянется к нему.

— Ты можешь уничтожить их тела. — Сеус шагнул к ним, темнота охватила его со всех сторон, затмевая сияние очага, его черные пальцы помнили чудовищную форму, которую он впервые показал Яз. — Но сначала я уничтожу их разумы.

— Нет. — Позади него Аидис вскочил на ноги с бессловесным рычанием, более пугающим, чем у любого хулы.

Сеус медленно повернулся:

— Ты смеешь бросать мне вызов?

С силой, которая потрясла мир, один самозваный бог врезался в другого. Стены задрожали и рухнули, потолок свалился вниз, ночь поглотила все.