24 Яз

Они шли на юг от Черной Скалы, и Яз чувствовала, как позади нее натягивается веревка, связывавшая ее с прежним существованием. С каждым шагом тихий голос внутри нее повторял, что она все еще может вернуться. Она может повернуть и воссоединиться с Квеллом — и все всегда ожидали, что она будет с ним жить, — воссоединиться с братом, вернуться к Икта с дарами, необычными историями и новой мудростью. Она может увидеть радость на лицах родителей, которых она воссоединила с Зином. Это было бы так просто.

Вместо этого она пошла дальше, позволяя расстоянию увеличиваться; в конце концов белый горизонт проглотит даже огромную массу Черной Скалы. Квелл отпустил ее. Он не стал бороться за нее и не последовал за ней. Он сохранил достоинство и самообладание. В его выборе была мудрость. Но Яз не считала любовь достойной или мудрой. Любовь связывает две души, сближает их и соединяет в нечто драгоценное. Такая любовь упряма; она будет бороться, чтобы выжить. Иногда она бывает громкой и опасной, даже уродливой, но она горит ярко и затмевает здравый смысл. Яз фыркнула про себя. Она действительно не понимала, о чем говорит. Такие вещи не были в обычае Икта; они не были и в рассказах Икта. Но Яз уже видела многое, что лежало совершенно за пределами опыта и понимания ее клана. Она посмотрела на Турина, согнувшегося от ветра, лед окаймлял его меха, затем на Эрриса, с инеем в черных волосах, и улыбнулась. Возможно, мир все еще покажет ей что-то новенькое.

К тому времени, как солнце начало опускаться на запад, расстояние превратило Черную Скалу в нечто такое, что можно заслонить вытянутым кулаком. Железный пес несколько запоздало доказал, что умеет приспосабливаться — на его тупых лапах появились когти, обеспечивая силу сцепления. Он тащил лодка-сани и соответствовал по темпу самому медленному члену группы, Турину, который, несмотря на богатство мехов и столько звездной пыли, сколько он мог вынести, все еще с ужасом глядел на настоящую жизнь на поверхности.

— Кто знал, что лед может быть таким холодным? — пробормотал он потрескавшимися губами, когда Яз отошла назад, чтобы присоединиться к нему.

— Скажи, когда тебе нужно отдохнуть, — предложила Яз. — Если ты будешь слишком сильно давить на себя...

— Мне нужно отдохнуть. — Стыд Турина заставил его отвести от нее взгляд.

— Лагерь здесь! — крикнула Яз, поднимая руку, как это делала Мать Мазай, чтобы остановить Икта. Они преодолели поразительно малое количество миль. Икта могли бы пройти в три раза дальше против северного ветра. Но даже так Яз чувствовала эти мили в своих ногах и знала, что Турин, который всю свою жизнь прожил в системе пещер, где ни одно помещение не находилось дальше, чем в миле или двух от любого другого, должен был найти такую работу за пределами своего опыта и воображения.

Турин попытался помочь, но холод притупил его пальцы, несмотря на перчатки из кожи и меха, поэтому Яз, Куина и Майя должны были соединять и поднимать доски, пока Эррис вбивал в лед железные якоря.

Турин смог закрепить доски против ветра, в то время как остальные натягивали поддерживающие провода к якорям.

— Будет легче, когда ветер не будет таким диким! — крикнул он, перекрывая порывы ветра.

Майя и Куина обменялись взглядами.

— Ветер всегда такой, — отозвалась Яз. — Кроме тех случаев, когда бывает хуже.

— Будет легче, когда мы сделаем это несколько раз, — сказала Куина, ее пальцы размылись по сложной проволочной конструкции, которая занимала у Яз целую вечность. Такие задачи всегда были упражнением в разочаровании, когда надевали перчатки, — и еще хуже в варежках, — но, снимая их, ты рисковал вставить обратно в перчатку меньше пальцев. Месяц назад Яз работала бы так далеко на юге голыми руками, но ее новые силы заменили старые, и укус ветра стал чем-то, чего нужно было бояться даже здесь.

В конце концов, когда солнце пролило последние лучи своего света, как кровь, на западный лед, все пятеро отступили, чтобы понаблюдать за работой своих рук. Маленькое строение сотрясалось от яростного ветра, каждая панель дребезжала, стены опасно гнулись сначала в одну сторону, затем в другую, как будто бы их могло снести в любое мгновение.

— Давайте назовем это первым наброском. — У Эрриса была ледяная корка на левой стороне лица, создавая любопытный двухцветный эффект. Он, казалось, еще не заметил этого.

— Набросок — подходящее слово. — Куина обхватила себя руками, дрожа. Щели между досками практически визжали, когда ветер протискивался сквозь них.

— Даже Аксит признают, что есть некоторые битвы, которые нужно назвать ничьей. — Майя подняла входную доску. — Залезайте!

Турин не нуждался в ободрении. Он с трудом протиснулся, прижимая к груди тепло-горшок. Позади него пес, Зокс, уже свернулся в куб. Рядом с ним стояли лодка-сани, повернутые против ветра и привязанные к столбу.

Один за другим они нырнули вслед за Турином. Эррис вошел последним, запирая дверь.

— Ну, здесь уютно. — Турину пришлось повысить голос, чтобы перекричать стук досок. Здесь было гораздо шумнее, чем в любой палатке. Пятеро из них присели на корточки и прижались друг к другу, даже ближе, чем семья Икта. Крыша была слишком низкой, чтобы кто-либо из них мог стоять, за исключением, возможно, Майи.

Они освободили немного места для Турина, чтобы он мог поставить горшок. Запах гари поднимался от его мехов там, где он держал горшок слишком близко к ним. Яз откинулась на покрытые шкурами доски, которые составляли пол, и попросила маленькие звезды в горшке потратить свою энергию немного быстрее. И, несмотря на сквозняки в их скрипучем доме, пространство внутри начало медленно нагреваться.

— Пальцы рук и ног, — сказала Куина, стягивая левый сапог.

— Ч-что? — Турин бросил на нее подозрительный взгляд из-под темного водопада своих волос.

— Пальцы рук и ног, — повторила Майя слова Куины и стянула перчатки.

Эррис поднял бровь:

— Мне кажется, они предлагают тебе проверить свои конечности.

— Стандарт после долгого похода по льду. — Куина пошевелила пятью розовыми пальцами ног у котелка. — Нужно убедиться, что холод не вонзил в тебя свои зубы.

Это тоже было ново для Яз, и она покраснела при виде обнаженных пальцев ног, так нагло выставленных напоказ. Икта проверяли укусы холода только в худших полярных областях. Что-то в их природе сопротивлялось холоду лучше, чем у людей других кланов.

— Нужна помощь? — Куина потянулась к ноге Турина. Тот неловко попятился, наткнувшись на стену убежища.

— Осторожно! — предостерегла Майя, легкая улыбка тронула ее губы.

Куина пожала плечами и откинулась назад, чтобы расшнуровать второй сапог:

— Бывает трудно обойтись без посторонней помощи. Это все, о чем я подумала.

Эррис фыркнул, и Яз начала хмуриться, спрашивая себя, не упустила ли она что-то здесь. Она перевела взгляд с веселья на резких чертах лица Куины на замешательство на лице Турина.

— Спасибо. Я справлюсь. — Турин снова придвинулся поближе к тепло-горшку и продемонстрировал, что без посторонней помощи ему действительно не снять сапоги.

Обувь, которой его снабдили, была более прочной, чем та, что носили Сломанные в своих сырых и безветренных пещерах. Он изо всех сил пытался развязать шнурки холодными неуклюжими руками. Куина издала вздох притворного раздражения и двинулась вперед слишком быстро, чтобы он успел уклониться. Она расшнуровала сапоги размытыми пальцами:

— Вот.

Даже тогда Турину потребовалось невероятное усилие, чтобы снять их; он чуть не упал на спину, в то время как остальные подавляли смех. Когда его ноги наконец появились, они были тревожно белыми, но массаж в тепле горшка в конце концов вернул им розовость.

— Нам придется обратить пристальное внимание на эти пальцы, — сказал Эррис, только наполовину шутя.

Яз кивнула. Она не совсем понимала, насколько хрупким был Турин, рожденный и выросший подо льдом. Это был его первый полный день на ветру. Его власть над льдом и огнем заставляла ее думать, что он непобедим, но он был далек от этого. Он владел водой, но не мог повлиять на температуру. Яз сделала мысленную пометку подсыпать немного звездной пыли в его сапоги, пока он спит... даже если это означало, что Куина проведет остаток пути, называя его блестящие пальчики. Она взглянула на девушку, которая все еще смотрела, как Турин трет ноги. Было ясно, что за ее поддразниванием скрывался другой интерес. Ясно всем, по крайней мере, кроме Турина.

— Замороженные грибы, кто-нибудь хочет? — Майя подтолкнула вперед кусок серой чешуи и коричневых шапок, сплавленных вместе льдом.

Несмотря на зверский голод, Яз колебалась. Все они колебались. Это должно было стать их жизнью в обозримом будущем, возможно, на всю оставшуюся жизнь. Бесконечные походы по льду и бесконечная борьба с ветром, а по ночам они будут прижиматься друг к другу в грохочущем укрытии, которое может быть сорвано следующей бурей, и есть безвкусные замороженные грибы, для выживания.

— Ну... — Турин сунул руку в узел со своими мехами и с усмешкой вытащил низкий железный горшок с длинной ручкой. — Вот это.

— Что это? — Куина вгляделась.

— Горшок для обжаривания, сковородка, — сказал Турин. — И... — Он раскрыл другую руку, показывая россыпь белых кристаллов.

— Соль! — воскликнула Майя в восторге.

— Растопите немного льда, и мы приготовим грибы. — Турин поставил сковородку на раскаленный тепло-горшок.

Эррис снял с плеча кожаную сумку и порылся в ней. Он достал три замороженных селедки.

— Продовольственные запасы жрецов были на удивление богаты. Я просто помог себе. На санях есть еще кое-что.

Яз моргнула, удивленная, обрадованная и раздраженная в равной мере. Она была так предана их первоначальному плану, что мысль о том, что они могут пополнить запасы из Черной Скалы, не пришла ей в голову. Уход Квелла и Зина еще больше затуманил ее зрение. Все смотрели на нее, как на лидера, и она уже потерпела неудачу в чем-то столь фундаментальном, как еда. Эта задача выпала на долю того, кто даже не ел.