9 Яз

— Я дал тебе много поводов для размышлений. — Эулар встал с кровати. — Я оставлю тебя в одиночестве, чтобы ты обдумала то, что я тебе рассказал.

— Время, чтобы подумать о том, как вы бросаете наших детей в дыру во льду, чтобы они страдали и умирали? — спросила Яз. — Или страдали и выживали, чтобы вы могли отобрать самых сильных для армии и напасть на зеленые земли? Правильно ли я поняла? — Она не смогла сдержать гнев в своем голосе.

Мать Джеккис стояла, переводя взгляд с Эулара на Яз, и ухмылялась, как будто ей рассказали отличную шутку. Эулар виновато улыбнулся. Он вытянул руки перед собой и пошевелил пальцами, словно осторожно перебирал плавающие в воздухе волоски.

— Мы выбираем лучший из плохих выборов, которые можем сделать, Яз. — Он повернулся к дверному проему, Джеккис последовала за ним, и двое охранников двинулись, чтобы обойти их с флангов. — Подумай немного. Это все, о чем я прошу. Когда я вернусь, мы сможем еще немного поговорить.

Яз поймала себя на том, что кивает. Ярость, кипевшая в ее животе, исчезла. Ее руки, которые были сжаты в кулаки, теперь свободно висели по бокам. Она удивленно моргнула:

— Подожди...

— Да? — Эулар повернулся к ней через плечи двух охранников.

Вопросы и обвинения, вертевшиеся у нее на языке, исчезли. На мгновение она застыла с открытым ртом, прежде чем нашла, что еще спросить:

— Вы занимались этим десятилетиями, медленно собирая солдат для своей армии...

— Нашей армии, Яз.

— Так что... не будут ли те, кого выбрали поколение назад, слишком стары, чтобы сражаться?

— А. — Эулар покачал головой, на его губах снова появилась слабая улыбка. — Вот ты и поймала нас, Яз. Ты раскрыла мою тайную печаль. В то время как я состарился, доводя это дело до конца, те, кто будет иметь честь сражаться за него, те, кто захватит зеленые земли и насладится новой жизнью, все они ждут в вечном сне, нетронутые годами. — Он посмотрел на свои скрюченные руки. — Что касается меня, то у меня есть работа. Время от времени я могу отдыхать несколько лет. Иногда целое десятилетие. Но от случая к случаю я должен позволить времени идти своим чередом. Я как камень, прыгающий по воде, но с каждым всплеском я старею.

С этими словами он повернулся и вышел. Дверь с тяжелым лязгом захлопнулась за ним. Только после того, как охранники заперли дверь и отступили за пределы слышимости, Яз вспомнила, что забыла спросить, как она справит нужду.

Свет исчез вместе с Эуларом и его людьми, и Яз снова ослепла. Однако неуклюжий поиск вручную обнаружил больше, чем она видела, когда ей помогал свет звездной пыли. Она пошарила под кроватью и нашла закрытое ведро и кувшин с водой. Но эти хлопоты только возродили ее гнев. Она была из Икта, свободного народа, и эти жрецы ожидали благодарности за то, что заперли ее в маленькой комнате без огня и пищи. Они ожидали, что она будет сидеть среди собственной вони, пока они не вернутся, чтобы сморщить носы.

Яз утолила жажду и снова легла на кровать, чтобы сделать то, что предложил Эулар. Подумать. Многомесячные ночи на севере научили ее ценить терпение в темноте.

Сначала она подумала об Эуларе: сколько лжи и сколько правды он ей сказал? Он сказал, что был брошен в Яму Пропавших безглазым младенцем, и все же он, должно быть, впервые прибыл туда как мужчина. Неужели он считал, что она не расскажет эту историю Сломанным? Или они тоже верили, что он появился среди них ребенком? Либо он легкомысленно соврал, что казалось маловероятным, либо Сломанные поверили его рассказу. И как это было возможно?

Она подумала о том, что Сломанные периодически его не видели. Если он занимает столь высокое положение среди жрецов Черной Скалы, то, несомненно, проводит здесь много времени. И каким образом эти отъезды не подвергались сомнению среди Сломанных? Их пещеры были многочисленны, и Запятнанные делали исследование окраин крайне опасным, но даже в этом случае было немыслимо, чтобы его способность исчезать не подвергалась сомнению.

Яз снова подумала о детях, брошенных в яму. Они должны были стать достаточно сильными для армии Эулара или умереть, пытаясь. Она так разозлилась из-за этого, когда Эулар встал, чтобы уйти, и все же теперь, когда она потянулась за этим гневом, она обнаружила только беспокойство и легкое замешательство. Каким образом старик так легко отмел все ее возражения?

Яз села и попыталась стряхнуть туман с головы. Вместо того чтобы думать о таинственном жреце, она потянулась за горстью звездной пыли, которую положила, когда Эулар вернулся после встречи с незнакомцами у своего порога. Она находила пыль скорее разумом, чем кончиками пальцев, начиная понимать слова Эулара, который сказал, что может видеть звезды, хотя его глаза были отняты давным-давно. Крошечные звезды образовали паутину в ее сознании, плотную и сияющую сеть связей. Это напомнило Яз о сети, которую она совсем недавно создала в пещере города, когда на несколько коротких мгновений стала центром вселенной звезд, вращающихся вокруг нее.

Яз взяла в кулак горсть пыли и крепко сжала ее. Эулар сказал, что они бросают детей со старой кровью в яму, чтобы опасность могла отточить их навыки и продвинуть через барьеры, которые не могли преодолеть практика и учеба. Но у самих жрецов была одна из четырех древних кровей. Герантов, хунска и марджалов посылали присоединиться к Сломанным и преодолеть все опасности подземелья. Однако самые редкие из них, кванталы, поселились в этой теплой горе, окруженные богатством и роскошью.

Была ли это просто испорченность, порожденная владением бо́льшей властью? Или это означало, что кванталы обладали какими-то более тонкими искусствами, которые лучше спокойно изучать в тепле и уюте? Навыками, которые вряд ли достигнут предела, если за тобой гоняются монстры? Яз спросила себя, не обладает ли жрец силами, которых она не имеет и о которых даже не подозревает.

Вместо того, чтобы тратить время на бесплодное беспокойство, Яз решила развлечься, исследуя содержимое своего кулака. Она раскрыла ладонь и начала водить кончиком пальца по лишенной света пыли, прислушиваясь к слабым звукам многоголосой песни. Эулар почти заглушил ее, но следы все еще оставались. Она попыталась выделить песню одной пылинки и надолго погрузилась в эту задачу. Она начала слышать неожиданные сочетания; медленное взаимодействие рефренов передавалось взад и вперед, как песня кита в самой высокой вообразимой тональности. Были мелодии, которые погружались в ее регистр, а затем взлетали за пределы досягаемости. Были лидеры и последователи. Голоса повторяли темы, разрабатывали их, передавали новую работу обратно в массу. Она представила себе каждую песню как жизнь человека, живущего в разговоре с окружающими, — одни стремятся доминировать, другие следовать, третьи все еще идут своим собственным путем, несмотря ни на что, все они уникальны, но и похожи.

Время шло, и Яз погрузилась в песню, находя голоса, которые принадлежали друг другу, и крепко связывая их. Присоединяя свою собственную мелодию к массе, делясь ею, посылая взад и вперед.

Какой-то звук заставил ее поднять голову. В дверном проеме стояла фигура, скрытая светом фонаря, который она несла:

— Я сказала, ты не хочешь эту еду?

Яз наклонила голову, пытаясь разобраться в звуках, которые издавала женщина. Она так долго занималась этой песней, что слова уже не укладывались у нее в голове. Спала ли она? Неужели ей все это приснилось? Она не знала.

Один охранник вошел в комнату, второй ждал у двери. Женщина взяла маленькую доску рядом с Яз и заменила ее другой, также с полудюжиной кубиков рыбы. Яз была поражена, увидев, как она забирает еду, как будто та стала плохой. Яз хотела сказать ей это, но язык был слишком медленным, чтобы приспособиться к этой задаче.

Охранники ушли, забрав свои фонари. Но свет остался. Звездная пыль, разбросанная по кровати, проснулась и теперь светилась слабым узором линий на полу, странно напоминая письмена, которые Пропавшие нанесли на стены. И в раскрытой ладони Яз маленькая кучка пыли, которую она собрала, горела достаточно ярко, чтобы ее свет достиг потолка. И посреди кучи одна маленькая золотая звездочка размером не больше ногтя на ноге ребенка излучала свой собственный замечательный свет.

Яз моргнула. Свет звезды заплясал в ее глазах, и что-то зажглось в глубине ее сознания, словно в ответ на вопрос, который она отложила в сторону. Эулар забрал ее гнев. Он что-то с ней сделал. Что-то, чтобы изменить ее. Изменить ее мнение. Изменить ее правду. И именно так он, без сомнения, жил среди Сломанных. Она думала, что Пом обладает силой влиять на других своим голосом. Она задавалась вопросом, было ли в этом что-то большее, чем просто слова, которые он использовал. Пом, возможно, владел каким-то навыком марджала, эмпатией... слово принадлежало Эррису... которая склоняла других на его сторону. Но у Эулара было нечто большее, способность менять настроения и воспоминания, ткать новую истину из нитей мира. Образ его морщинистых рук, хватающих воздух, вернулся к ней. Был ли это тот самый момент?

— Мне нужно выбраться отсюда. — Яз встала и направилась к двери, задержавшись только для того, чтобы взять с доски кусочек рыбы. Она проглотила его, почти не жуя, и вернулась за остальными, поняв, насколько проголодалась. Она подошла к двери, облизывая губы и вытирая руку о бедро.

При свете звезд Яз нашла замочную скважину. Понятия ключа и замка были ей чужды, но каким-то образом время, проведенное с Эррисом, снабдило ее словами, и, вместе с практическими демонстрациями охранников прямо перед ней, этого оказалось достаточно, чтобы она все поняла. Она посыпала немного звездной пыли в замочную скважину и заставила ее сиять еще ярче, чтобы она могла увидеть что-нибудь внутри.