— Подожди! — Квелл попытался дотянуться до него, но это усилие перевернуло его и заставило упасть с досок на живот. Он рухнул в агонии, прижавшись щекой к камню, наблюдая, как существо неуклюже возвращается в угол, из которого вышло. Осколки битого стекла хрустели под его железными ногами. Квелл почувствовал, что его хватка на мир начинает ослабевать, по мере того как он все больше слабел от боли и потери крови. Когда его зрение начало темнеть, он рассеянно отметил, что у металлической собаки сзади находится короткий сегментированный хвост, и что, когда она шла, хвост вилял.

— Дорогие боги!

Квелл обнаружил, что просыпается от толчка. Валак навис над ним, обе белые руки, закутанные в меха, лежали на груди Квелла, пытаясь, но безуспешно, поднять его. Он выглядел испуганным:

— Что ты наделал?

Квелл оглядел сверкающие обломки. Покрытый железом куб стоял на своем прежнем месте, отодвинутый в дальний угол, с разбитыми остатками стеклянной посуды, которую он поддерживал, теперь разбросанными вокруг его основания:

— Это был не...

Квелл замолчал, увидев второго человека за плечом Валака. Женщина, одетая в рваные шкуры, ее волосы свисали грязными клочьями. Три вещи привлекли его внимание, причем третья из них схватила его так сильно, что сорвала с языка заверения в невиновности.

Во-первых, звезда, кроваво горящая на стыке двух железных полос, пересекавшихся в центре груди женщины. Во-вторых, женщина была Икта. И в-третьих, он ее знал. Это была девушка, которая отправилась на юг на собрание с его родителями, когда он был почти слишком мал, чтобы стоять. Девушка, которая не вернулась и о которой они больше никогда не говорили.

Он произнес ее имя впервые за более чем десять лет, и его голос сорвался:

— Квелла?