ГЛАВА 53

Я начала давиться кровью Морган. Заставив своё горло сжаться, чтобы ни одна капля этой ядовитой жидкости не попала мне внутрь, я сплюнула и вздохнула. Струя рвоты вырвалась из меня и брызнула на пятнистый мех Кассандры, который уже начал исчезать в её порах.

Я моргнула, мне в глаза ударил жар, и всё поплыло. Моё зрение стало ещё более размытым, но не настолько, чтобы пропустить то, как она в последний раз перевоплотилась в человека.

Кассандра была мертва, а я всё ещё была жива.

"Мы сделали это, Лиам", — прошептала я.

Я медленно придвинулась ближе к своему Альфе, радуясь звуку его сердца, бьющегося о раненую плоть. Если бы её яд проник в него, оно давно уже остановилось бы. Он приподнял шею, и взгляд его светящихся желтых глаз упал на меня.

"Мы сделали это", — повторила я, проведя лапой по своей щеке и пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь липкую пелену крови.

На этот раз его тело сдвинулось. Он поднялся, как клуб дыма, закрыв собой сапфировый воздух и изумрудную траву, и медленно приблизился ко мне.

Земля задрожала от топота ног. Я попыталась повернуть голову, но она оказалась такой тяжёлой, как будто Лукас прикрепил к ней те огромные гантели, с которыми ему так нравилось заниматься, когда он наблюдал за моими тренировками.

Мой мир помутнел, цвета и звуки поплыли и начали смешиваться, точно акварельные пятна.

Я снова моргнула и обнаружила, что смотрю на звёздную равнину.

Несмотря на то, что я была существом, созданным для земли, я любила небо, красоту его вечно меняющихся оттенков и далёких светил, которые вдохновляли моего отца на все эти истории. Я любила красоту облаков, которые плыли, как цветки одуванчика, гонимые ветром, и яркой луны, которая решила, что я была достойна её магии.

Лицо, такое же великолепное, как и небо, нависло надо мной, заслонив от меня созвездия и в то же время предоставляя мне возможность увидеть другое, состоящее из веснушек вместо звёзд.

Низкий и хриплый голос Августа унял жжение в моих венах и заставил мои веки опуститься. Я столько раз засыпала, слушая этот хриплый бархатный голос.

Мой подбородок коснулся ключицы, а затем откинулся назад.

Земля снова затряслась, а, может быть, это дрожали руки, обнимавшие меня.

— Ямочки!

Я подняла тяжёлые веки, и уловила отблески зелёного и золотого, как будто солнечный свет пробивался сквозь листья дерева, на которое Август научил меня когда-то взбираться.

Моё сердце дёрнулось, как если бы мне вкололи дозу чистого адреналина, моя кожа вздыбилась, мышцы напряглись, а кости хрустнули, изменив положение.

Большие пальцы скользнули по моей щеке, по волосам, обвились вокруг моей человеческой шеи. Моё безвольное тело приподняли, а потом обняли.

Мир закружился, как будто сошёл со своей оси, и зелень и золото растаяли в чёрном, затем сером, а затем в чистом белом цвете, как будто в ночи начали запускать фейерверки.

Неужели Август снова зажёг для меня небо?

Я так любила фейерверки.

Я начала искать его, но он исчез.

Всё стало таким тихим.

Всё стало таким ярким.