ГЛАВА 19. ДЕФЕКТНЫЙ ГЕН

Перед домом припарковалась машина скорой помощи, за ней следовала патрульная машина шерифа. Я наблюдала за происходящим из окна гостиной, дрожа, хотя папа накинул мне на плечи толстое шерстяное покрывало, прежде чем вернуться к Блейку.

Стук моих зубов и низкое шипение радиатора были единственными звуками в доме. Снаружи, однако... снаружи было полно шума — резкие голоса, щёлканье металла, скрежет лопат, вой ветра. Яркие фонари делали ночь похожей на серый бархат в пятнах. Я попыталась разобрать, что они говорят, но не смогла.

В какой-то момент папа и шериф Джонс побрели обратно к дому, и я повернулась в своём коконе лицом к ним.

Шериф потёр свои маленькие глазки, которые казались ещё меньше из-за позднего часа.

— Что за ночь. Что за ночь.

Папа подошёл и сел рядом со мной, положив руку мне на спину. Его длинные пальцы разминали мою спину.

— Дорогая, у Джорджа есть к тебе несколько вопросов.

Я сглотнула, а затем кивнула.

Тяжело вздохнув, он спросил:

— Можешь рассказать мне о том, что произошло сегодня вечером, Кэт?

Наблюдая за ними, я придумала историю, которая защитила бы людей, которых я ненавидела. Возможно, мне следовало рассказать отцу и шерифу Джонсу правду, но что, если они мне не поверят? Или ещё хуже. Что, если они это сделают и распространят слух, что фейри ходят среди людей? Что двухсотлетние мёртвые охотники восстали? Что тогда?

— Я убирала после ужина, когда Блейк позвонил из гостиницы. Он что-то говорил, но все его слова были неразборчивы, поэтому я села в катафалк и поехала в "Местечко Би". Его там не было, поэтому я пошла к нему домой. Его там тоже не было. Я перезвонила ему, и он попросил меня встретиться с ним в старой хижине. Когда я прибыла туда, я услышала громкий хлопок.

— Ты услышала этот звук из хижины? — спросил Джордж.

Я кивнула, шея так затекла, что движение было резким.

— Это в миле отсюда, — сказал он.

— На улице хорошо разносятся звуки.

— Но ты ничего не слышал, Дерек?

Папа покачал головой.

— Но, как я уже говорил тебе, Джордж, я довольно громко слушал телевизор.

— Поскольку машины нет, я предполагаю, что ты побежала обратно. Сколько времени это заняло?

— Я не знаю. Пять минут, — я расправила плечи. — Я не помню.

— Целую милю?

— Может быть, десять.

Шериф делал пометки в узком блокноте в кожаном переплёте.

— Чего я всё ещё не могу понять, а я ходил по кладбищу взад и вперёд, так это как Блейку удалось проехать по кладбищу как на слаломе, не задев ни одного надгробия, и всё же врезаться в дерево? — и он поднял на меня взгляд.

Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица и прилила к сердцу.

— Я не знаю… Я была в хижине.

Шериф поджал свои толстые губы.

— Но тебе не кажется это странным, Кэт?

— Да, — я покачала головой вверх и вниз, чтобы придать вес своему лживому согласию. — Может быть, есть повреждения. Учитывая снегопад, вы могли это пропустить.

Джордж обратил на меня свои глаза размером с десятицентовик.

— Это возможно. Я планирую завтра пройтись по окрестностям. Снег должен прекратиться к полудню, — он постучал чернильным кончиком своей синей ручки по разлинованной бумаге. Она была того же голубого цвета, что и джип Блейка. Такой же голубой, как и его здоровый глаз. Такой же голубой, как его стеклянный глаз.

— Надеюсь, он не страдал, — сказала я.

Джордж посмотрел на папу, а папа посмотрел на него.

— Что? — прохрипела я.

Папа крепче обнял меня.

— Я почти уверен, что он умер от удара. Мы узнаем это завтра. Круз сказал, что к тому времени вернётся.

Я отодвинулась от него.

— Ты говорил с ним?

— Да. Он судебно-медицинский эксперт.

— И он сказал, что вернётся?

— Да.

Я прищурила глаза, не потому, что не верила своему отцу, а потому, что не могла понять, как Круз пользовался телефоном в тюрьме. Либо тюрьма фейри была самой слабой системой, либо Эйс солгал, когда сказал, что Круз был в тюрьме.

— Ты можешь дать мне его номер?

Папа выгнул бровь.

— Зачем?

— Я просто хочу спросить его кое о чём.

— Ты обещаешь, что не будешь убеждать его не приходить?

— Я обещаю.

Папа вытащил телефон из джинсов и несколько раз постучал по экрану.

— Вот...

Он глубоко вздохнул.

— Ты уже сообщил Би, Джордж?

— Я не хотел сообщать ей новости по телефону. Я хотел сделать это лично.

— Ты не возражаешь, если я это сделаю?

— Конечно, нет. Пойдёшь за компанию?

Папа покачал головой, вытирая слёзы со своих красных глаз. Они просочились, когда он моргнул.

— Тьфу... — он провёл рукой по лицу, затем потянулся за салфеткой и громко высморкался. — Чёрт, Джордж. Две смерти за неделю.

— Я знаю, — сказал шериф, его губы сжались в плотную прямую линию. — И обе на твоей территории, Дерек. Если бы я не знал тебя и Кэт лучше, у меня возникло бы несколько серьёзных вопросов. Однако у меня есть ещё одна последняя вещь, о которой я хотел бы спросить вас обоих. Зачем ты раскопала эту старую могилу?

Я вздрогнула от его вопроса, но взяла себя в руки.

— Земля вокруг неё начала оседать. Мама сказала, что если это когда-нибудь случится, мы должны вытащить гробы и снова утрамбовать землю.

— Земля промёрзла намертво, Катори. Как она могла обрушиться?

— Она обвалилась перед метелью.

— И когда ты её откопала?

Он занёс ручку над бумагой, в то время как я проклинала Гвенельду за то, что она оставила меня в этом беспорядке, и Лили за то, что она не подумала сделать так, чтобы это исчезло вместе с её пылью. Хотя, технически, она была весьма полезна.

— Сегодня днём. После обеда.

Я почувствовала на себе папин взгляд. К счастью, он не сказал шерифу, что я лгу.

— Блейк помог мне, — добавила я. — А потом мы отправились к нему домой. А потом папа приехал, чтобы забрать меня оттуда, — я переплела пальцы на коленях.

— Вы поссорились? В его доме? — спросил шериф.

— Поссорились? — я сказала это слишком громко.

— Джордж, пожалуйста. Не надо, — глаза папы расширились, почти умоляя.

Кто-нибудь слышал, как мы спорили? Мы разговаривали, но не повышали голоса, не так ли?

— А лепестки, Катори? Что это за лепестки роз? И почему в гробу нет никаких костей?

Я перестала пытаться вспомнить свои последние мгновения с Блейком, когда ложь заняла каждый возбуждённый синапс и функционирующий нейрон в моём мозгу.

— Это было семейное суеверие. После того как тело полностью разлагается, дух остается без охраны. Бабушка Вони сказала мне, что пустые гробы должны быть наполнены лепестками роз, чтобы успокоить притаившихся духов. Я забыла об этом, пока не нашла другой гроб, который откопала мама. Она наполнила его лепестками.

— Так вот почему она это сделала, — размышлял папа.

— Да, — я кивнула, чтобы подтвердить свою ложь. — Это может быть легкомысленная сказка, но так как мама сделала это, я подумала, что тоже должна.

Я понятия не имела, поверил ли мне папа, но он сжал меня крепче и улыбнулся мне сверху вниз, как будто гордился тем, что я поддержала одну из маминых традиций.

— А я-то думал, ты злишься на неё за то, что она такая суеверная.

— Злюсь?

— Ты сняла её колокольчики.

— Я... я была зла. Но не на неё.

Его взгляд переместился на некогда жёлтую дверь.

— Что ж, я рад, что ты больше не злишься, — папа ещё раз обнял меня, потом встал. — Джордж, ты можешь высадить меня у катафалка?

— Конечно.

Папа подошёл к двум маленьким крючкам, прибитым к двери. Там висел только один комплект ключей от дома. Мамин. Она сделала кисточку из коричневой кожи и бирюзовых бусин. У неё были золотые руки. Папа потрогал кисточку. Глубоко вздохнув, он позволил своим пальцам соскользнуть с неё.

— У тебя есть ключи от машины, милая?

Я похлопала себя по карманам.

— Нет. Я оставила их внутри катафалка.

Шериф открыл входную дверь, и снегопад ворвался внутрь, как блуждающие души.

— Как, чёрт возьми, я должен сказать Би, что её мальчика больше нет? — прошептал папа срывающимся голосом. — Это уничтожит её.

Шериф похлопал папу по руке. Они вместе ходили в школу давным-давно, когда-то. Хотя Джордж всегда выглядел старше, после смерти мамы всё изменилось.

— Хочешь, я пойду с тобой, папа? — спросила я, уже сбрасывая толстое одеяло, как бабочка, вылезающая из кокона.

Но я не была бабочкой. Бабочки не были ядовитыми. Смерть Блейка была на моей совести. Если бы я не умоляла его о помощи раньше, на поле Холли, он был бы всё ещё жив.

— Нет, Кэт.

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что папа отвечает на мой вопрос, а не утешает меня, как мне бы хотелось. Но успокоит ли он меня, если я всё ему объясню?

— Я хочу, чтобы ты оставалась на месте. Набери себе ванну, чтобы согреться, а ещё лучше, ложись в постель и просто постарайся немного поспать.

Я не думала, что смогу уснуть в эту ночь.

Папа обнял меня перед уходом.

— Это так несправедливо, папочка.

Он погладил меня по волосам, когда я задрожала. Он сжал меня сильнее, как будто пытался выжать из меня ночь.

— Я знаю. Я знаю...

Наконец папа отпустил мои руки и подошёл к шерифу, который разговаривал с кем-то снаружи.

— Парамедики хотят положить его, Дерек. Уложите его внизу, в одной из холодильных камер.

Разве Блейку не достаточно холодно?

— Я отведу их вниз, — предложил папа. — Я буду через минуту.

Мужчина и женщина, одетые в одинаковую униформу и пуховики, вкатили носилки с мешком для тела. Я с трудом сглотнула, заставляя толстый, зазубренный комок горя опускаться и подниматься в моём пересохшем горле.

Папа попытался загородить мне обзор, встав передо мной.

— Иди наверх, Кэт.

Я развернулась и побежала прочь, наверх, в свою спальню. Я закрыла дверь, затем прислонилась к косяку и закрыла опухшие глаза. Я не пошевелилась, когда металлические колёса носилок зазвенели по цементной лестнице. Я не двигалась, пока папа обменивался приглушёнными словами с парамедиками; я всё ещё не двигалась, когда двигатели машины громко заурчали, а затем стихли. Когда стало тихо, я открыла глаза и уставилась на тёмное, покрытое снежными пятнами небо за окном спальни. Теперь я была одна.