Теперь в Каллуме Джексоне было что-то другое. Он казался больше, чем раньше, с высоко поднятой головой и расправленными плечами. Его челюсть была сжата, губы тонкие и смертельно опасные. Как Маска. Он выглядел как Маска. По моей спине пробежала дрожь, и я занервничала, действительно чертовски занервничала.

Когда дикарь набросился на меня, я не была готова. Он застал меня врасплох, бросившись без предупреждения — липкие руки на моей шее, а его горячий и влажный рот на моем. Его губы подавили мой вздох, язык проник в мой рот, заставляя подчиниться. Он толкнул меня, не разрывая поцелуя, и я позволила ему двигаться со мной через всю игровую комнату. Я наткнулась на скамью для порки, но Каллум был к этому готов. Он в мгновение ока перевернул меня, согнув с такой силой, что я сильно ударилась щекой о кожу.

— Руки выше головы, — рявкнул он.

Я сделала, как было велено, извиваясь, чтобы помочь, когда он дернул мое платье. Он расстегнул мой лифчик, выдернул его из-под меня, затем стянул трусики вниз, пока они не оказались скомканными у моих колен.

Его порка была безжалостной, тяжесть его ладони вдавливала мои бедра в скамью с каждым ударом.

— О, боже… — прохрипела я. — Да. Вот так!

Он скользнул рукой меж моих бедер, находя меня такой чертовски влажной для него. Он скользнул большим пальцем внутрь, сжимая пальцами мой клитор.

— Да, пожалуйста!

— Заткнись, Софи, заткнись, черт возьми, — прорычал он. — Я говорю, что, я говорю, когда, и я говорю, блядь, как.

Он возобновил порку, и я молчала, вцепившись в край скамейки, пока он опускал свои ладони на мою задницу, мои бедра, даже на опухшие влажные губы моей киски. Мне было все равно, куда он ударит, я скользнула в сабспейс, как в мягкую, теплую постель. Его эндорфиновая глазурь окутала меня, поглотила целиком.

Я не заметила, как Каллум взял паддл, пока он не опустился мне на задницу. Я выгнула спину, тяжело дыша.

— Да, — рявкнул он. — Прими это, черт возьми.

Я кивнула, не доверяя своему голосу.

Каллум Джексон был груб с паддлом в руке, но искусен. Гораздо больше, чем я ожидала. Он читал меня с удивительной легкостью, чувствуя, как дуга боли поднимается и ослабевает. Он держал меня на краю, пока мое дыхание не стало неистовым, а кожа не начала кровоточить, и тогда, наконец, он отбросил паддл в сторону и плотно прижался ко мне всем весом своего тела. Тепло его груди так приятно прижималось к моей спине. Я извивалась под ним, без каких-либо приказов раздвигая ноги.

— Трахни меня, — прохрипела я. — Пожалуйста, Каллум.

Я почувствовала, как он стягивает джинсы, и с облегчением ощутила, как его член прижался к моей горящей коже.

— Собираюсь трахнуть тебя в задницу, — прорычал он. — Собираюсь, блядь, очень жестко тебя трахнуть.

У меня сжался желудок, я нервничала из-за вторжения, и оказалась права. Он плюнул на свою ладонь, чтобы смазать меня, но мой вход все равно был чертовски тугим. Я извивалась под ним, визжала, когда он вдавливал головку внутрь.

— Ты чертовски тугая, — простонал он. — Ты выдоишь мой член досуха.

— Сделай это, — прохрипела я. — Пусть будет больно, мне все равно.

— Надеюсь, ты, блядь, будешь кровоточить.

Я была чертовски уверена, что так и будет. Это было чертовски больно, жгучая боль пронзила меня насквозь, когда он проник внутрь.

— Сделай это! — взвизгнула я. — Трахни меня, Каллум, просто трахни меня!

Он шипел, брызгал слюной и терся бедрами о мою задницу. А потом он меня трахнул. Жестко. Это было чертовски больно, но чертовски приятно.

— Ты хотела этого, — простонал он. — Ты, блядь, хотела этого.

Я не дышала, не было и слов. Только боль. Восхитительная гребаная боль.

— Собираюсь кончить в твою грязную гребаную дырку, — проворчал он. — Блядь, я собираюсь кончить.

Он обхватил рукой мое бедро, обводя большим пальцем клитор, когда его член дернулся в моей заднице. Этого было достаточно. Достаточно, чтобы отправить меня взрываться в прекрасном освобождении. Колени подкосились, и только его вес удержал меня от падения. Он медленно вышел из меня, положив руки мне под бедра, чтобы поддержать, когда я встану на ноги.

Он раздвинул мои ягодицы, зарычав от вида.

— Я вижу тебя изнутри, — прорычал он, растягивая меня пальцами и напрягая ушибленную плоть. — Твоя задница чертовски испорчена, ты так чертовски широко зияешь.

— Это чертовски больно. Я буду хромать гребаный месяц.

Он отпустил меня, и я медленно поднялась, вздрагивая от боли. Когда я повернулась, он всматривался в мои глаза, в этот раз его взгляд был мягче.

— Ты в порядке, Соф?

Я кивнула.

— Я отлично.

— Уверена?

— Абсолютно.

— Что ты хочешь делать теперь? — спросил он, потянувшись за футболкой. Я погладила его грудь, прежде чем он спрячет ее из виду, но он не дал мне много времени. Его настроение изменилось, я чувствовала это, чувствовала, как опускаются ставни.

— Пойти домой, — сказала я. — Поспать. Дать моей бедной избитой заднице отдохнуть.

— Тебе нужно прилечь? Ну, знаешь… последующий уход и все такое?

Я улыбнулась.

— Я в порядке, спасибо. Однако это хорошая мысль.

Он начал топтаться на месте.

— Ничего хорошего в этой болтовне нет, не знаю, что и сказать.

Я потянулась к его руке, поглаживая большим пальцем костяшки.

— Тебе не нужно ничего говорить. Только не уходи.

— Никуда не собираюсь, — улыбнулся он. — Нет, если ты этого не хочешь.

Желудок снова пустился в пляс, наполненный бабочками. Я не хотела, чтобы Каллум куда-либо уходил.