Глава 279

Словно только этого и дожидаясь, мое тело, столь бездарно жившее, умерло.

— Си-Сиен! Сиен!

— Ча Сиен!

Ублюдки, стоявшие передо мной на коленях, в шоке прильнули к кровати. Однако зигзаги электрокардиограммы на мониторе уже сменились прямой линией.

Второй брат, решительно звавший меня по имени, яростно на меня зыркнул налитыми кровью глазами.

— Какого хрена!.. Какого хрена ты творишь?!

Я сделала это на эмоциях, однако посмотрев на свое бесстрастное лицо, я почувствовала себя посвежевшей. Мое изначальное тело выглядело так, словно теперь ему стало лучше, чем когда-либо, ведь ему было сложно дышать.

Я с облегчением открыла рот:

— Вы, должно быть, ошибаетесь.

— Ча Сиен!

— Ча Сиен умерла давным-давно от ваших издевательств и равнодушия.

Стоило мне это сказать, как лица всех трех мужчин исказились.

— Что…

— Разве вы не видите? Это была лишь дышащая оболочка, — я указала на лежавшее на кровати тело. — На самом деле, все вы знали.

— …

— Если бы я хотела вернуться к жизни, то сделала бы это гораздо раньше.

Не могли вы этого не знать. Раз она была все еще жива, значит, им удалось победить все раковые клетки. И если с ее мозгом все в порядке, то почему же она все никак не выходила из комы?

Гримаса боли исказила лицо мужчины средних лет, словно мои слова попали в яблочко.

— Но, но ты же вернулась живой вот так… — он переводил взгляд с меня на мое мертвое тело и говорил с таким видом, будто мало что понимал: — Папа думает, что ты, ух, хороша в любом виде. Главное, что ты жива…

— Да ладно. Зачем мне париться из-за этого места? Здесь нет ничего хорошего.

— Сиен.

— Не зовите меня так. Потому что я больше не она, — я горько рассмеялась, отмахиваясь от их слов. — Я к вам не вернулась. Я просто обрезала последнюю ниточку, чтобы воссоединиться со своей семьей.

— Что… Что ты говоришь, Сиен, что за семья?!

— …

— Твоя семья здесь. Я твой отец, а это твои братья!..

Призывно вспыхнул белый свет.

Отец был так растерян, что я бы не удивилась, если бы он хлопнулся в обморок. Тем не менее, поразительно, что он смог меня узнать.

Но…

— …Я же только что сказала. Она смогла забыть о своей старой семье и жить счастливо.

— …Сиен.

— Даже будь это тело еще живо, у меня не было бы ни малейшего желания сюда возвращаться.

Я отстраненно посмотрела на свое высохшее тело на кровати и наконец-то отвернулась.

Люди, которых я некогда считала своей семьей, частью которой я хотела стать, похоже, едва могли соображать из-за всех невероятных вещей, произошедших за этот короткий отрезок времени.

Я их больше не ненавидела и не презирала.

— Давайте позабудем о нашем отвратительном прошлом и будем жить хорошо, словно ничего и не было.

— Си-Сиен. По-подожди секундочку, — мужчина средних лет продолжал цепляться за меня и плакать, даже услышав мой твердый голос. — Не сейчас, я еще не все сказал. Пожалуйста, не уходи пока. Пожалуйста, пожалуйста!..

— Если вы хотите попросить прощения…

У меня колотилось сердце. Мне казалось, я знала, что он хотел сказать, даже его не слушая. Я переводила взгляд с одного готового разрыдаться лица на другое.

— Я не смогу простить вас, отец, братья.

— …Сиен.

— Лишь то, что сейчас я счастлива, не значит, что я смогу позабыть все плохие воспоминания.

В отличие от того времени, когда они делали вид, будто не видят во мне настоящую Ча Сиен, теперь их лица были болезненно искажены.

Раньше я боялась, что не смогу вернуться и навсегда останусь запертой в мире игры, однако теперь мне регулярно снились кошмары о том, что я возвратилась в реальность без Каллисто и Джудит. Снова чувствовать на себе презрительные взгляды, снова жить в комнатенке с плесенью.

Впервые за долгое время ко мне жвачкой прилип этот страх, от которого не так-то и просто избавиться. Потому, когда я получила возможность полностью обрезать все оставшиеся с этим миром связи, это оказалось кстати.

Они не плевали на мой портрет, как это было показано промывкой мозгов, и не смеялись над моей смертью, однако наши отношения были слишком слабыми, чтобы это что-то меняло. Нас нельзя было назвать семьей.

Так что я не могла их простить. Хотя это было немного печально.

— Однако больше я не буду вас ненавидеть, так что… Я не собираюсь жить, пережевывая свои плохие и грустные воспоминания.

— …

— Довольствуйтесь и этим, не чувствуйте себя еще более виноватыми.

Я говорила это не для того, чтобы их простить или снять с них чувство вины. Это было просто, просто прощание.

— Вы настолько близко загнали меня к краю обрыва, что мне хотелось умереть, но…

— …

— Все-таки я сама решила с него прыгнуть.

— Сиен.

— Прощайте.

Я коротко им поклонилась и, наконец, отвернулась окончательно.

И тут…

— Мам! У-а-а-а! У-а-а-а!

Я услышала вдалеке знакомые звуки и остановилась, прислушиваясь.

— Мама! Мама! У-а-а-а, мама!

«Джудит!»

Это был плач моего ребенка.

«Вернуться скорее!»

При мысли о том, что моя дочь плачет, я заторопилась. Я кинулась к раковине.

— Сиен! Сиен! — кто-то взволнованно звал меня позади, но теперь это имя не имело ко мне никакого отношения.

Стоило мне протянуть руку к испускавшему белесый свет зеркалу, как у меня перед глазами все вспыхнуло.

— …иен! …ен! — в тот же миг эти вскрики зазвучали все дальше и дальше. — …ен!

В итоге я даже и не разобрала, кто именно меня звал.

Что-то завибрировало у меня в ладони, и я широко распахнула глаза.

— Ах, мамочка!

Когда я очнулась, рядом сидел и рыдал ребенок, весь измазанный слезами и соплями.

— Моя детонька, почему ты плачешь? А? — удивленно подскочила я.

Дочка принялась меня колотить и кричать, словно мы с ней играли:

— Джуди, только у Джуди нет зеркала! Джуди его разбила!

— Джудит.

— Мама уходит. Мама сказала, что это плохо! Колдовство Джуди!.. У-а-а, у-а-а-а!

Возможно, из-за того, что она перевозбудилась, я не понимала большей части того, что она говорила.

Я просто обняла ребенка и, зацепившись за слова, которые я все-таки разобрала, заговорила:

— Не плачь, хорошо? Мама не бросит нашу красивую Джуди.

Спустя какое-то время дитя кое-как успокоилось и ответило:

— Страшно, мне страшно!

— Чего ты боишься?

— Мне страшно, что мама покинет папу и Джуди.

— Почему ты так говоришь…

У Джуди не только способности были отличные, но еще и очень развитая чуйка. Это влияние того моего нехорошего сна?

При виде плачущего ребенка у меня потяжелело на сердце. И когда мне стало грустно и беспокойно…

— Тц, бесполезные слова.

Вдруг под цоканье языком кто-то проскользнул в комнату принцессы. Вспыхнул слабый свет, освещая растрепанные золотые волосы ребенка.

— Ваше Величество.

Он точно достал меня еще до отхода ко сну, однако в тот момент я была до слез рада его видеть.

Подойдя к кровати, на которой лежали мы с дочкой, Каллисто протянул руки, обнял нас обеих и мрачно заверил:

— Не волнуйся. Даже если императрица нас покинет, я последую за ней в самые глубины ада.

— …Нет таких тем, которые Вы не обсуждаете при ребенке.

Хоть сказанное им и прозвучало сурово, стоило мне притулиться в его крепких объятьях, как мое колотящееся сердце успокоилось.

— Папа, папа!

К счастью, совершенно переставшая плакать Джудит захотела перебраться из моих рук к Каллисто.

Когда он ее поднял, она поцеловала его в щеку и сказала:

— Ох, я теперь буду звать тебя император-слуга.

— Слуга?

Мило улыбавшееся дитя своими ручонками вдруг схватило императора за голову и принялось ее трясти, радостно восклицая:

— Император-слуга, слуга!

— …Просто зови меня папой.

Я не выдержала и рассмеялась.

— Слуга! Слуга! — Джуди несколько раз так выкрикнула, потом ей это наскучило, и она пристроилась между нами.

Император решил спустить ей этот на удивление мощный протест против необходимости лечь спать.

Вскоре покрасневшие глаза ребенка стали моргать все медленнее и медленнее.

Лежа с Каллисто и успокаивая ребенка, я вдруг кое-что вспомнила и спросила:

— Когда она проснется… Сходим впервые за долгое время навестить ее дедушку?

— Ха! Дедушка! — громко согласилась дочка, кивнув.

Джудит была слабостью всей семьи Экхарт, включая герцога и Рейнольда, хотя ее схожесть с Каллисто их коробила. Даже черствейший Дэррик старался поднимать уголки губ при общении с ней и разговаривал мягким тоном.

Возможно, из-за того, что там с ней обращались с большим пиететом, чем во дворце, дочери очень нравилось ходить к герцогу в гости.

— Зачем туда идти? Нет там ничего хорошего.

Один лишь Каллисто был недоволен. Возможно, из-за того, что мне пришлось пережить, он по-прежнему ненавидел герцога и относился к нему настороженно. Однако мне теперь было на все наплевать, я часто пила с Экхартами чай.

Зная, что он обо мне беспокоится, я в обход ребенка нежно взяла Каллисто за руку и ласково сказала:

— Просто я давненько его не видела… И каждый раз, как приезжает Джудит, он присылает мне приглашения.

— Тц, этот старик. Ему стало нечем заняться, с тех пор как он отошел от дел. Предложу ему устроиться нянькой в Императорском дворце.

— Ох уж этот ваш рот!

Шлеп. Сверкнув глазами, я втихаря хлопнула его по руке за спиной у ребенка.

— Джуди!

Джуди вдруг закричала, открывая глаза, словно не она только что дремала.

— Будет здорово, если император-слуга поедет со мной к дедушке!

— Просто зови меня папой.

— Нет! Ты мой император-слуга, император-слуга!

— Спи уже.

Из-за борьбы с ребенком положение наших рук изменилось. Теперь его ладонь накрывала мою. Это была большая грубая ладонь, избавлявшая меня ото всех волнений.

Мои холодные руки тут же окутало приятное тепло.

Теперь я была спокойна. Я чувствовала, что вернулась в объятья своей семьи.

Это была обычная, богатая событиями ночь.