Глава 273

Стоило герцогу это сказать, как у меня в памяти так ясно, словно это было вчера, всплыли давно забытые воспоминания.

— Если они тебе так нравятся, почему бы тебе не срезать их и не поставить в вазу?

— Нет, не нужно. Они были бы гораздо прекраснее, если бы расцветали на стеблях.

Лишь тогда я вспомнила как назывался этот цветок.

«…Роза Элленвик».

Вспоминая об этом, как я сказала, пусть и не всерьез, что эта роза красива, и герцог заполнил ее персиковыми цветами мою церемонию совершеннолетия.

Я потрясенно на него уставилась ожидая ответила:

— Вы… до сих пор это помните?

— Этот цветок — единственное, что я помнил.

— …

— Будучи моим отцом, я даже не знал, что тебе по вкусу…

Когда я попала в особняк, я обращалась к нему «герцог», тем самым проводила между нами грань.

Однако он продолжал называть себя «отцом» и бурчать с горечью на лице.

«Мне не нравится этот цветок».

Но я не посмела сказать ему этого.

Глупо на него уставившись, я с трудом ответила:

— …Я не знала, что вы были отправилелем. Простите.

— Неважно, кто их отправлял. Я просто надеюсь, что ты была рада, любуясь ими. — Улыбнулся он, понемногу стирая с лица горечь. — Еда остывает. Давай же, ешь.

После легкого побуждения со стороны герцога прерванный обед продолжился. Делая вид, что ем, я частенько на него поглядывала. Его морщинистое лицо казалось мне странным.

Мне было крайне неловко.

Я полагала, что он будет благородно и с достоинством защищать Экхартов.

«А каким он был прежде?»

Я начала припоминать его внешность в прошлом, перед моим внутренним взором встала картинка того, как мы с ним перекусывали в саду.

— Но… Если возможно, прошу, не покидай герцогство.

Я тогда думала, что если убью Лейлу, то больше никогда не вернусь сюда добровольно. Пять лет назад, когда я приходила прощаться, было то же самое.

— Мне тоже необходимо время и возможность, чтобы перестать винить людей, живущих в этом доме, отец.

— Я не могу вас простить.

Я думала, что никогда тебя не прощу. Раны, которые получили мы с Пенелопой, были слишком глубоки, чтобы их можно было так просто простить. Но теперь, пять лет спустя…

«По-прежнему ли я ненавижу этих людей?»

На самом деле, я уже не уверена.

При виде поседевшего герцога, относившегося ко мне так же, как и в то далекое время, мое сердце впервые за долгое время дрогнуло.

— Ты плохо ешь? Хочешь закончить с обедом и перейти к десерту? — вдруг спросил меня герцог.

Он заметил, что я толком не ем, а лишь перебираю еду в тарелке?

На мгновение я поколебалась, а затем решительно покачала головой. Дело было даже не в тошноте по утрам, мне больше не хотелось есть.

Вскоре еду унесли, на стол поставили чай с другими напитками и дынным щербетом. Если прежде у меня не было аппетита, то при виде его светло-зеленого цвета у меня сразу потекли слюнки. Я подтащила к себе дынный щербет и накинулась на него.

Вскоре показалось дно хрустальной пиалы, ложка принялась звонко об него звенеть.

— В столицу… — кашлянув, заговорил герцог, не вынеся молчания. — Ты насовсем вернулась?

Лишь тогда я очнулась.

Подняв голову, я увидела, что герцог смотрел на меня со странно довольным видом.

— Еще попросить?

— Ох, нет!

Глупая, где, по-твоему, ты находишься? Совсем из-за дынного щербета забылась?

От смущения мое лицо бросило в жар, я быстро ответила:

— Да, я насовсем вернулась.

Затем герцог вдруг помрачнел.

— Едва вернулась и сразу же выходишь замуж…

— …

— Неужели непременно нужно делать это так скоро?

Когда герцог обеспокоенно у меня это спросил, я посмотрела на него с легким недоумением.

О нашей женитьбе объявили еще пять лет назад, герцог был обо всем в курсе. Еще с помолвки я не особо парилась о том, чтобы докладывать Экхартам о событиях в моей жизни, так что они узнавали лишь то, о чем объявлял во дворце Каллисто. В прошлый раз я исключительно из вежливости пришла в герцогский особняк под предлогом возврата вещей.

В то же время, несмотря на огромный вес моего статуса императорской невесты, я смогла пять лет свободно бродить по миру благодаря полной поддержке и защите со стороны Экхартов. Если бы на моей стороне был только император, его подданные сопротивлялись куда сильнее, чем сейчас. Поэтому-то я и пришла поблагодарить герцога…

«Выходит, все-таки ты не обрубил все связи между нами».

Несмотря на то, что я тогда покинула комнату со словами «Я не могу вас простить», Экхарты защищали меня все эти пять лет. Даже если я этого не хотела.

Осознание этого настигло меня подобно удару обухом по голове.

— Почему тебе непременно нужно выходить за этого сукина… Ох, нет, в смысле, почему ты выходишь за Его Величество? А?

Это была цена, которую мне приходилось платить за этот обед.

— Почему бы тебе просто не продолжать жить как жила? Учиться, чему хочется, исследовать, изучать…

— …

— Если ты обойдешь весь мир, то, возможно, найдешь себе мужа гораздо лучше него. Почему ты так спешишь с этим безумцем, нет, этим неудачником, нет… Этим чертовым ублюдком!

Голубые глаза герцога были полны беспокойства за меня. Они больше не были глазами равнодушного, отвергающего меня человека.

— Отец.

— А?

Когда немедленно отозвавшийся герцог услышал обращение, отличное от «герцог», его лицо просияло. У него был любящий взгляд человека, смотрящего на свою родную дочь.

— Я… беременна.

Поэтому я не могла поступить с ним, как со всеми остальными.

Боль и страдание от того, что узнал произошедшее с членом семьи одновременно со всеми остальными, а то и позже их. Так ли уж необходимо заставлять герцога чувствовать это? Это точно месть?

— …Чт-что?

Однако такого я себе и представить не могла.

Лицо герцога стремительно побелело.

— Только ч-что… Что ты сказала… — герцог шумно хватал ртом воздух, словно рыбка, выброшенная на берег. — Ты… Ты сказала, что беременна?

— Да, просто так получилось…

— Б-бе-беременность?

— …

— Беременность! Не могу поверить, беременность!.. — повторял герцог, распахнув глаза так широко, что они грозили выпасть.

Я была так смущена, что опустила голову и отвела взгляд. Только я приготовилась выдержать его головомойку, как…

Скрип!

— Дворецкий! — яростно вскочил долго молчавший герцог, шаркнув стулом. И немедленно принялся искать дворецкого.

Услышав рев своего хозяина, тот ворвался в столовую.

— Ха-а-ха-а, Вы меня звали, герцог?

Герцог проорал ему:

— Принеси меч! Собери всех рыцарей!

— Что…

Внезапный приказ заставил дворецкого растеряться. Я тоже потрясенно уставилась на герцога, вообще не понимая, что он такое несет.

Раскрасневшийся герцог кричал:

— Я немедленно поведу рыцарей на Императорский дворец. Я отрублю ему голову! Да как посмел он с моей дочерью!.. Угх!

Взбешенный герцог вдруг схватился за шею и пошатнулся.

— Герцог!

— Отец!

Хором воскликнули мы с дворецким.

К счастью, покачнувшийся герцог не упал на пол, а с помощью дворецкого снова уселся на стул.

— Беременность. Беременность. Ты беременна. Беременность…

По тому, как, страдая, он бормотал «беременность», словно одержимый, было ясно, в каком он шоке.

Герцог среагировал точно так же, как и другие родители, узнавшие, что их хорошо воспитанное чадо пошло по кривой дорожке. Я не сильно задумывалась, совершая свое грехопадение, однако при виде измученного лица герцога помрачнела.

— …Вы в порядке, отец? — взволнованно спросила я, легонько тряся его за плечо.

Тут герцог, сидевший с таким видом, словно находился при смерти, взял меня за руку.

— Пенелопа, детка. Это он с тобой сделал?

— А? Что…

— Я не хочу, чтобы ты за него выходила. Он чертов ублюдок… Ты!.. Ты сделал такую мерзость с моей драгоценной дочерью, сукин ты сын!.. — расплакался герцог, с трудом подбиравший слова.

— О-отец, — открыла я рот.

Разумеется, я думала, что герцог разозлится, если узнает, но я никак не ожидала, что он будет плакать.

— …Простите.

Мерзость… Не могла же я сказать, что напилась и сама его завалила. Я в равной степени чувствовала как жалость к герцогу, так и вину перед Каллисто, ставшим «жалким ублюдком».

— Не стоило сажать его на престол, ух… Дворецкий, дворецкий… Войска… — продолжал нести чушь герцог, пытаясь сдержать слезы.

Тут помогавший герцогу дворецкий вдруг решительно посмотрел на меня.

— Не волнуйтесь, госпожа. До тех пор, пока молодые господа не вернутся с выездной тренировки, от лица герцога я возьму командование войсками на себя.

— Что? И что все это должно значить…

— На случай непредвиденных обстоятельств особняк Экхартов спроектирован как крепость. Здесь достаточно еды — если активировать защитный барьер, можно будет продержаться целый месяц. И как только молодые господа вернутся, мы пойдем штурмом на дворец, — серьезно сказал дворецкий.

— Стойте! Нет! Все не так! — воскликнула я, яростно тряся головой. — Он был такой красивый, что я сама его завалила!

— …

Герцог, дворецкий и все слышавшие нас слуги потрясенно на меня уставились. Повисло такое холодное молчание, словно я засыпала сад льдом.

Мое лицо едва не лопалось от прилившей к нему крови.

В итоге мне удалось удержать герцога от государственной измены и вернуться во дворец только после того как я утешила герцога обещанием часто навещать его вместе с ребенком.

Вот так и закончилось мое признание в беременности.

Два месяца спустя, яркой поздней осенью прошла свадьба императора с императрицей. Люди прозвали ее самой роскошной свадьбой всех времен.

И ранней весной, когда снова набухли почки, у меня родился ангелоподобный… нет, драконоподобный ребенок.