Глава 6

Карл

Я готов был сделать все ради Дэвида Фэверли, но его капризная избалованная дочь испытывала мое терпение, а я пробыл с ней в одной комнате всего двадцать девять долбанных минут.

Наша программа стажировки в «Фавком Технолоджи» была известна как лучшая в отрасли. Хотелось бы сказать, что она была моим детищем, но солгал бы. Дэвид руководил этим проектом гораздо дольше, чем я был в бизнесе. На самом деле, благодаря этому проекту я вообще занялся этим бизнесом. Считаю, что в жизни есть поворотные моменты, когда судьба пересекает ваш путь, принимает свои меры и решает дать вам шанс. Может быть, это случайная возможность, а может быть, именно в тот момент вы достигли вершины своей кривой, и карты, наконец, сложились в вашу пользу, или, может быть, это один человек, который видит вас насквозь, игнорирует ваше прошлое, ваших тараканов в голове и массивный гребаный камень на ваших плечах и замечает нечто большее.

Дэвид Фэверли стал для меня таким человеком. Парнем, который заглянул за панцирь надменного маленького засранца в своем офисе и увидел в нем то, во что стоило инвестировать. И вот теперь, почти двадцать лет спустя я был во главе его дочерней компании по продажам «Техсторм». Плечом к плечу с ним на каждой важной деловой встрече, директор по всем направлениям каждого из его предприятий. Тем не менее, я редко афишировал это. Вычеркните это, я никогда, черт возьми, не афишировал это.

Уважение не появляется просто так, его всегда нужно заслужить, а титулы ничего не значат. Я хочу, чтобы люди в моей команде уважали меня, потому что я дал им повод. Доверяли мне, потому что я доказал, что заслуживаю это. Трудились для меня, потому что я работал для них. И, несмотря на мою репутацию упрямого стального мешка с дерьмом, я не так уж и плох, по крайней мере, так мне говорят.

У меня было три правила в бизнесе и в жизни. Выкладывайся по полной, хватайся за любую возможность и проявляй благодарность за все, что получил.

Верити Фэверли бросала вызов всем трем.

Ей не хотелось быть здесь, это было очевидно. Облаченная в свою новую дизайнерскую чертову офисную одежду, она бесцельно покачивала своими туфлями на шпильке, пока смотрела мои слайды презентации. Выражение ее лица было одновременно обиженным и лощеным, и когда она зевнула в третий раз за десять минут, пришло время поставить ее на место.

— Я мешаю вам спать, мисс Фэверли? Я настоятельно рекомендую ложиться пораньше, если вы хотите быть в форме ровно в девять утра.

В комнате было еще восемнадцать человек, и ни один из них не смотрел на нее. У нее была аура «мой папочка — твой босс, не связывайся со мной», но для меня это ни хрена не значило. Все остальные в этой комнате были здесь заслуженно. Любой из них хотел быть здесь, хотел попробовать, хотел ухватиться за возможность и хотел чего-нибудь добиться. Всех остальных я выбрал сам. Но не эту маленькую сопливую сучку.

Она бросила на меня презрительный взгляд.

— Да без разницы, Карл.

Я стиснул зубы. Проблема тесного сотрудничества с Дэвидом Фэверли заключалась в том, что я по неосторожности слишком долго общался с его детьми, чтобы поддерживать здоровый уровень профессиональной вежливости. Двое старших — Себастьян и Доминик — были похожи. «Эй, Карл, йоу, Карл, как дела, Карл?». Но они научились. Несколько дней стажировки выбили из них всю фамильярность, а потом она вернулась с новой силой, более искренняя и с взаимным уважением.

Почему-то я сомневался, что с Верити все пройдет так же гладко. Она была здесь только потому, что Папочка заставил ее быть здесь. Судя по всему, из-за какой-то дерьмовой поездки в США, которую он использовал в качестве рычага давления, и на этот раз, похоже, она верила, что тот сдержит обещание. Ни стажировки, ни гребаного веселья по истечению шести месяцев.

Я указал на текущий слайд.

— Мои требования просты. Каждый делает все возможное. Мне плевать, откуда вы, меня не волнует, что вы знаете, или что вы сделали, или то, что пара претенциозных бумажек заявляют, что вы чего-то стоите. Я сужу по тому, что вижу, а вижу я, что усилия и решимость стоят тысячи университетских степеней. Не пытайтесь пройти через эту программу по инерции, потому что я узнаю это, я видел это уже тысячи раз. Если у вас есть проблема, то вы говорите о ней, и мы работаем над ней. Кроме этого, я ожидаю, что вы выложитесь по полной, пока вы в моей команде, а в течение следующих шести месяцев мы команда. Понятно?

Восемнадцать голов кивнули, а Верити смотрела на свои часы «Гуччи».

— Мисс Фэверли, это понятно?

Она закатила глаза.

— Ага, Карл, я поняла.

Но это не так. Она ни хрена не поняла, потому что маленьким избалованным сучкам вроде Верити Фэверли никогда не приходилось работать. Она самая младшая. Изнеженная принцесса в башне из слоновой кости. Мамина фарфоровая куколка.

Капризный ребенок.

— Мы начнем с нуля, без исключений. Здесь все на равных, идут по тому же пути, что и сотни до вас. Вы начнете в колл-центре, развивая свои навыки обслуживания клиентов, навыки общения, профессионализм и знания о продукте. Вы научитесь продавать без визуальных сигналов, без элегантного костюма, без служебной машины, без кричащих визитных карточек, без титула за плечами. И тогда, когда вы будете готовы, если вы будете готовы, вы получите шанс на более высокий уровень управления, возможно в одном из местных отделов продаж. Возможно, вы даже перейдете в отдел маркетинга. Все в ваших руках, и мы надеемся, что многие из вас, большинство из вас, останутся. — Я улыбнулся, увидев перед собой разношерстных новичков. — Есть вопросы?

Поднялось несколько неуверенных рук, и я один за одним ответил на их вопросы. Все как обычно. «Когда мы будем совершать живые звонки? Над какими продуктами мы будем работать? Я пока не очень разбираюсь в технологиях, это проблема?»

У Верити не было ни одного вопроса.

Я улыбнулся им, наблюдая, как они устраиваются поудобнее, выдыхают и расслабляются в первый день своей новой жизни. А потом я преподнес им сюрприз. Я подсоединил свой телефон к динамику, прокручивая песни, пока не нашел тему «Рокки». Этот момент отложится у них в памяти — недоверие, шок и юмор. Может быть, чуть-чуть ужас. С этого момента начнется разрушение их оговорок, подтолкнув их к самосознанию. Посвящение огнем, и в данном случае это было целью.

— Поют все. Все, — сказал я. — И мне лучше вас услышать, а то вы окажитесь на улице в первый же день. — Я оглядел лица, замечая первые вспышки ужаса. Я не совсем понимал, почему пение на публике так пугает людей, но, Господи, это так. — Каждый делает все, что в его силах. Встаньте, пожалуйста.

Девятнадцать человек встали, некоторые неловко переминались с ноги на ногу, некоторые ухмылялись, некоторые уже покраснели. Все готовы попробовать, кроме одного.

— Музыка — это якорь, а продажи — карьера, основанная на исполнении. Найдите свои песни, те, что подбадривают вас, заставляют чувствовать, что вы можете завоевать мир и всех в нем. Найдите их и используйте, часто. Это моя.

Я нажал кнопку воспроизведения.

А потом я возглавил их, и это всегда удивляло их больше всего.

Я не умею петь, не совсем, но я люблю музыку и люблю двигаться. Я всегда слушаю музыку. Во время длительных поездок на встречи, во время жестоких тренировках на гребаном тренажере, во время подготовки к важным переговорам, перепроверяя все цифры в конце месяца. Я люблю музыку и люблю танцевать, и применяю это на практике перед комнатой новобранцев, и они немного улыбались и смеялись, и постепенно их голоса становились все громче, а выражения — более открытыми, когда они присоединились к мелодии. Толпа людей в комнате выкрикивала тему Рокки, и некоторые нашли свой ритм и даже сделали небольшой пас кулаком, и один парень сзади вышел вперед. Он пробежался на месте и ударил воздух перед собой. И он мне понравился. Я буду к нему присматриваться.

Я ходил между стульями, прислушиваясь к каждому человеку, убеждаясь, что все они поют громко, и, наконец, подошел к Верити в конце первого ряда. Ее лицо было невозмутимым, без единого намека на флёр. Я повел ее за собой, положив руку ей на плечо и шепча на ухо, но она ничего не сделала, просто уставилась на меня, как на какой-то идиотский кусок дерьма. Выражение моего лица изменилось, стало суровым, жесты стали более настойчивыми, пока она не закатила глаза.

Я перестал петь.

— Давай, — сказал я. — Попробуй.

— Ни за что, — ответила она. — Это глупо.

Люди вокруг притихли, навострив уши.

— Это не глупо, Верити. Глупо пытаться строить взаимоотношения по телефону с палкой в заднице и негибкостью в общении.

— Это глупо, — повторила она. — Я не собираюсь выставлять себя на посмешище из-за тебя.

— Вы и так делаете из себя посмешище, мисс Фэверли. Я просто прошу вас спеть.

Ее глаза расширились и помрачнели.

— Да пошел ты, Карл. Я не буду петь. Ни за что.

Я склонил голову набок.

— Тогда убирайся.

Она скрестила руки на груди.

— Что, прости?

— Я сказал, убирайся — Я вернулся во главу стола и выключил музыку. — Ты уволена, Верити, можешь идти.

— Но я…

— Но ничего. Либо ты выкладываешься по полной, либо уходишь.

— Это смешно, просто потому что я не хочу петь твою дурацкую песню. — Ее щеки порозовели от злости, но я не отступил. — Посмотрим, что по этому поводу скажет мой отец, — прошипела она.

Я указал на дверь.

— Валяй, он в кабинете 424.

Она оглядела толпу, все опустили глаза.

— Ты пожалеешь, — огрызнулась она и исчезла, вихрем самонадеянности протопала по коридору, стуча каблучками, как пистолетными выстрелами.

Я улыбнулся остальным кандидатам.

— Равные условия, как и я сказал. Без исключений.

Я поднял свой телефон, заметив значок сообщения, прежде чем убрал его в карман. В комнате почему-то стало легче, рушились барьеры. Больше зрительного контакта, ярче улыбки. Хорошо.