— Как мило со стороны твоего босса выкроить время, чтобы посмотреть на твою лошадь в пятницу вечером. — Ее взгляд был подозрительным, в нем чувствовалось напряжение.

— Друг, — пояснила Кэтти. — Хороший друг.

— Я рада, что у Кэтти дела в офисе идут хорошо, — проговорила она. — Рада, что у нее есть такая возможность.

— Она великолепна, — похвалил я. — Очень много работает, и это окупается.

— А вы ведь непосредственный начальник Кэтти, да?

— На все время учебной программы.

Она оценивала меня, я это чувствовал. Но проигнорировал беспокойство, зародившееся у меня в животе.

— Пойду переоденусь, — сказала Кэтти, мое желание последовать за ней пропало. Я словно прирос к месту.

Мы с ее матерью смотрели, как та поднималась по лестнице, затем я услышал, как открылась, а потом и закрылась дверь. И тогда ее мама вынесла свой вердикт.

— Ты особенный, — сказала она, и это был не вопрос. — Особенный, и ее босс. По моему опыту, эти две вещи не стоит смешивать, а Кэтти нужна эта особенность. Она заслуживает возможности сделать что-то хорошее для себя.

— Кэтти прекрасно справляется самостоятельно, и я не собираюсь это менять.

— С самыми добрыми намерениями, — проговорила она, и это прозвучало колюче. — Есть дети? Женат? Разведен?

— Нет, — ответил я, в горле пересохло. — Ни то, ни другое.

Она слегка кивнула мне.

— Хорошо, Карл. Рада это слышать. — Она обожгла меня взглядом. — Ты знаешь отца Кэтти?

— Я очень хорошо знаю Дэвида.

— Тогда я доверяю тебе помочь Кэтти извлечь из ситуации максимум пользы. Для нее, не для него.

— Я помогу Кэтти извлечь максимум пользы из любой ситуации, в которой она окажется. В данном случае — не только ради нее, но и ради Дэвида. Он очень заботиться о ней.

— Да, — сказала она. — Я в этом не сомневаюсь. — К тому времени как вернулась Кэтти, улыбка Дебби снова засияла, и я тоже постарался улыбнуться. Затем протянул ей руку.

— Рад был познакомиться, Дебби.

Она пожала мою руку, и в этот раз рукопожатие было тверже.

— И мне тоже, Карл.

Но я не был так в этом уверен.

— Пойдем, — позвала Кэтти. Казалось, она ничего не заметила. — Я хочу успеть сделать пару прыжков, а то это было так давно.

Она пошла впереди, и я, не оглядываясь, последовал за ней. На улице дышать стало легче. Я вздохнул, разблокировал Range, чувствуя, как пристальный взгляд Дебби прожигает мою спину.

Кэтти запрыгнула в машину и помахала матери на прощание, пока мы отъезжали. Я поднял руку, улыбнулся — ничего особенного.

— Извини, — проговорила она. — Я не знала, что сказать. Сначала мне в голову пришел «босс», а потом «друг».

— Это тот порядок, в котором ты думаешь обо мне?

Она рассмеялась.

— Нет, определенно нет.

Мой желудок снова заныл.

— И это то, кто мы есть? Близкие друзья?

— А разве нет?

— Я тебя спрашиваю.

— Я не знаю, кто мы, — призналась она, и в этом чувствовалась некая неловкость. — Я имею в виду, мы друзья, я знаю это. И ты мой босс. Ты парень Рика. И у тебя с ним есть кое-что, кое-что приличное. Я не совсем уверена, кем это делает нас.

— А кем ты хочешь, чтобы нас это делало? — Я свернул с улицы Кэтти и почувствовал себя намного лучше.

Та пожала плечами.

— Это сложный вопрос, Карл. Не знаю, как ты хочешь, чтобы я вот так запросто ответила на него.

— Честность, мне нужен честный ответ, — произнес я. — Это не сложный вопрос, ты должна знать, что чувствуешь.

— Ты мне нравишься, если ты это имеешь в виду. Вы оба мне очень нравитесь.

— Мы тебе нравимся?

— Нравитесь мне, я наслаждаюсь вашей компанией, наслаждаюсь вашими членами, — она рассмеялась, но я не поддержал ее. — Вы мне действительно очень нравитесь, ребята. Вы забавные, и умные, и добрые, и необычные, и великолепные в постели.

— Но ты с нами только из-за денег, — ответил я. — Все в порядке, я понял.

Кэтти прожгла меня взглядом.

— Нет, — возразила она, и в ее голосе послышался огонь. — Я с вами не только из-за денег. — Она вздохнула. — Если бы у меня не было мечты и не было необходимости платить за нее, я бы даже не захотела получать деньги.

— Так чего же ты хочешь?

Она указала на знак Вулхоуп.

— Я хочу увидеть своего мальчика, — проговорила она. — Именно этого я и хочу.

— Отлично, — ответил я. — Намек понят. — Я потянулся к ее колену, и ее рука была раскрыта в ожидании. — Вперед, к пушистому зверю. Мы продолжим этот разговор в другой раз.

Без Рика пушистый зверь казался больше. Больше, неуклюжее и грознее. Он вскинул голову, навострив уши, и последовал за Кэтти к конюшне. Я проскользнул перед ним, избегая его копыт, стараясь сохранять спокойствие, даже несмотря на то, что мне было не по себе от этого зверя.

Правда Кэтти все равно заметила мое беспокойство.

— Расслабься, — сказала она. — Все будет в порядке. — Она предложила мне чомбур (примеч. Своеобразная короткая веревка с металлическим карабином на одном конце, предназначенная для вождения лошади в руках и ее привязи на конюшне или при транспортировке). — Возьми его, если хочешь, и увидишь.

— Я в порядке там, где сейчас, — ответил я.

— Я тоже, — проговорила она и наклонилась, чтобы поцеловать меня в щеку. — Именно это я и должна была сказать в машине. Я счастлива, Карл, во всем. На данный момент.

— На данный момент?

Кэтти кивнула.

— На данный момент, да. У нас все хорошо. У каждого из нас. Мне это нравится.

Мне так много хотелось сказать. Сбросить свой груз во всех смыслах. Потребность в этом дремала во мне тревожным сном. Я мог бы разбудить ее одним прикосновением, и она бы ожила и вылилась наружу. И врезалась бы в нее, и, возможно, Кэтти убежала бы. Как и все остальные до нее.

— Мне это тоже нравится. Очень сильно.

— Хорошо, — сказала она. — У нас все хорошо, да?

Я обнял ее за талию.

— У нас все хорошо.

Она привязала Самсона к мотку шпагата у двери конюшни.

— Он несомненно может освободиться, да? — спросил я.

— В том-то и дело, — ответила она. — Если он взбесится, или испугается, или еще что-нибудь, он может порвать шпагат. И не причинит себе вреда.

— Приятно знать, — проговорил я, представляя, как этот хлипкий кусок ничего разлетается к чертям собачьим, если эта скотина решит погнаться за мной.

Он все еще смотрел на меня, все еще враждебно. Даже жуя сено, он не сводил с меня глаз. Кэтти одну за другой поднимала его ноги, удерживая бедрами, пока соскребала грязь с копыт. Лучше она, чем я.

Мне хотелось, чтобы Рик был с нами, рассмешил ее непринужденной беседой. Он знал бы, что сказать, что сделать. И провел бы этот «что происходит» разговор гораздо более небрежно, чем я. Возможно, потому что он вообще не стал бы этого делать.

Кэтти оседлала лошадь и застегнула шлем. Она вся светилась.

— Тебе нужна помощь или что-то в этом роде? — спросил я, но она покачала головой.

Она легко поднялась, перекинула ногу через его спину и без малейшего колебания вскочила на него. Потом вставила ноги в стремена, взяла поводья, и они тронулись обратно туда, откуда мы пришли.

— Не мог бы ты открыть ворота? — Она указала на обшарпанную деревянную арену. — Вот эти.

Я бросился к ним и сделал то, о чем она просила. А та рысью проскакала через них, поднимаясь и опускаясь в седле, ее бедра были так напряжены, что я мог видеть их очертания через бриджи.

Она указала на снаряды для прыжков, расставленные по всему полю. Столбы красного и белого, желтого и белого. Некоторые высокие, некоторые двойные, некоторые просто столбы на земле. Один из снарядов рухнул.

Я подбежал к нему прежде, чем она попросила, и поднял его на высоту.

Она поблагодарила меня. А вот мой костюм определенно нет.

Я прислонился к забору на безопасном расстоянии и наблюдал. Наблюдал за всем, впитывал в себя ее образ. Легкую походку Самсона, пока она разогревала его, наматывая длинные круги вокруг поля, как бы рисуя фигуры восьмерки между снарядами. Наблюдал за тем, как она двигалась, за утонченной свободой ее позы. Улыбкой на ее лице, сосредоточенностью, когда она поворачивала его, направляла его.

Кэтти была словно картинка.

Лебедь на воле, в своей стихии, переполненный радостью.

Я мог бы наблюдать за ней вечность.

Мое сердце бешено заколотилось, когда она сделала первый прыжок, но лошадь легко преодолела снаряд. Она поднималась и опускалась, освобождая поводья, когда он нуждался в этом, затем похлопала его по шее, прижала ноги к его бокам, чтобы поддержать его. Они сделали еще один прыжок, и это было волшебно. Третий прыжок, и я стал зависим. Почувствовал ритм копыт — бух-бух-бух, бух-бух-бух, бух-бух-бух, а затем тишина, когда он прыгнул, стук его приземления, и снова бух-бух-бух.

Я улыбнулся, когда они перепрыгнули двойной снаряд, два раза подряд. Желал, чтобы она двигалась вперед, любил то, как они двигались вместе.

Я мог бы полюбить это — наблюдать за ней.

Я мог бы влюбиться в это.

Кэтти похлопала Самсона, когда они сделали достаточно, и ее щеки порозовели, когда она повела его по полю, низко опустив голову и держа в руках длинные поводья. Он был весь в поту, и я почувствовал, что от него пахло кожей и зверем, когда та провела его мимо меня. Я открыл им ворота, и они прошли достаточно близко, что я смог ощутить его жар, направляясь обратно к конюшне.

Я последовал за ней, и она оглянулась через плечо, откинувшись на его поясницу.

— Что думаешь? — спросила она. — Мы были хороши?

— Поразительно, — ответил я. — Серьезно. Это было потрясающе.

— Это заняло много времени. — Она улыбнулась. — Он был молод, когда приехал, прыгал слишком высоко. Нервничал.

— Сегодня он не выглядел нервным.

— Он больше не нервничает, — проговорила она. — Он доверяет мне. Он меня знает.

— Красота опыта, — сказал я. — В том, чтобы чувствовать себя комфортно друг с другом.

Она спешилась и привязала его, затем расседлала, пока тот рылся в сене.

— В августе мы участвуем в ««Челтенем чейз»», — поделилась она. — Единственное соревнование этим летом.

— Уверен, вы очень хорошо справитесь, — сказал я, и именно это и имел в виду.