Площадь в пятьдесят четыре квадратных метра мало изменилась с тех пор, как я была здесь в последний раз. Здесь все также пахнет тропическим освежителем воздуха, смешанным с древесной гнилью, и единственное окно все еще пропускает очень мало солнечного света.

— Что, черт возьми, случилось, Джордан?

Я стою в гостиной и замечаю контейнеры с едой на кофейном столике и слой пыли на экране телевизора.

— С чего начать…

Он тяжело вздыхает и падает на диван.

— Как насчет той части, где ты покинула лагерь и больше не вернулась?

Сажусь за наш обеденный стол, который на самом деле представляет собой железный столик во внутреннем дворике на двоих, который мы купили на гаражной распродаже в прошлом году.

— Я заблудилась, поскользнулась и упала с хребта, вывихнула плечо, довольно сильно ударилась головой... — Я касаюсь красной метки, скрытой под волосами. — Сломала пару ребер.

— Господи… — выдыхает он. — Было так холодно. Мы повсюду искали тебя.

Я наклоняю голову.

— Очевидно, не везде.

Мужчина отшатывается.

— Подожди, ты же не винишь нас за то, что мы тебя не нашли, правда?

Я вздыхаю и качаю головой.

— Нет. Конечно, нет.

— Нам нужно было выбраться оттуда до того, как разразится буря. Мы спустились вниз, отправились прямо в офис лесничества и сообщили, что ты пропала. Они сказали, что ничего не могут сделать до утра, а затем шторм приостановил их поиски. — Его лицо бледнеет. — Боже мой, Джо. Погода. Как ты… — Он с трудом сглатывает.

— Меня нашли. Я то теряла сознание, то приходила в себя, мне было холодно и очень больно. Следующее, что помню, я оказалась в тепле в маленькой охотничьей хижине.

— О, слава богу. — Линкольн откидывается на спинку дивана и трет глаза. — Нам сказали, что никто не смог бы пережить шторм без укрытия. Я подумал... — Он качает головой.

— Нам?

Он садится ровно и моргает.

— Что?

— Ты сказал, что нам сказали. Нам?

— Мне, Дарину и Кортни. — Он отводит взгляд, когда произносит ее имя. — Я должен позвонить им, сообщить, что с тобой все в порядке.

Мужчина достает из кармана телефон.

— Мы можем подождать? Это был действительно долгий день, и я хотела бы немного поспать, прежде чем отвечать на миллион вопросов.

— Да, конечно. Как скажешь. — Он смотрит себе под ноги. — Ты, э-э… — Его глаза наполняются жалостью, когда он смотрит на меня. — Ты должна знать, что я пытался позвонить твоей маме. Я подумал, что она, возможно, захочет узнать…

— Ей все равно.

— Я оставил сообщение. Так и не получил ответа. — Он не может смотреть мне в глаза, поэтому смотрит на мои руки, сложенные на коленях. Его брови сходятся на переносице. — Где твое кольцо?

— Потеряла.

— Ох. — Я замечаю, что он не спешит сказать, что заменит его. Его неверность висит между нами как большой жирный слон. Линкольн быстро встает. — Ты голодна? У меня здесь не так много еды, но я мог бы сбегать и купить что-нибудь.

— Нет, я в порядке.

Встаю и улыбаюсь так вежливо, как только могу. Мне нужно придумать план. А до тех пор я буду держать свои карты при себе.

Снимаю пальто и иду в нашу маленькую спальню. Полутороспальная кровать, по крайней мере, застелена, а подушки взбиты. Зевок ползет вверх по моему горлу. Эта одежда слишком хороша, чтобы просто бросить ее на мой комод, поэтому я открываю шкаф, что бы взять вешалку и… Какого черта?

— Джо, подожди! — Из дверного проема доносится голос Линкольна. — Черт... об этом. — В его голосе звучит стыд и смущение.

— Ты избавился от всей моей одежды.

— Я… Я не думал, что увижу тебя снова.

Дрожащей рукой я беру пустую вешалку и вешаю куртку на пустую сторону стержня.

— Ты можешь одолжить мою одежду. — Он бросается к комоду и достает пару фланелевых пижамных штанов и футболку. — Пока не купишь что-нибудь новое.

Я смотрю на него через плечо.

— Для этого мне понадобится мой бумажник. Ты избавился от всех моих вещей?

Его щеки вспыхивают, мужчина открывает ящик с нижним бельем и достает мой потрепанный коричневый бумажник и мобильный телефон.

— Мне показалось небезопасным отдавать их «Доброй воле». Решил оставить их, пока не пойму, что с ними делать.

Я хватаю свои вещи и сажусь на кровать. Телефон мертв. Я открываю бумажник и хмурюсь.

— Я всегда держу в бумажнике пятьдесят долларов наличными. — Моя мать была куском дерьма, но всегда говорила мне, что женщина должна держать в кошельке достаточно денег, чтобы поесть и взять такси.

— Я верну тебе деньги.

— Ты взял мои деньги?

Его лицо искажается от гнева.

— Я думал, ты умерла.

— И это оправдание? — Как же я раньше не видела его с этой стороны? Голос в моей голове шепчет, что я видела, но решила проигнорировать это. — Забудь об этом. — Кладу свои вещи на прикроватный столик. — Оставь деньги себе.

— Ты ведешь себя так, будто я уехал с горы в тот день и больше никогда о тебе не думал! Я оплакивал тебя, Джордан. Я был в беспорядке в течение нескольких дней…

Я перевожу взгляд на него.

— Дней?

Его плечи опускаются, как будто из него выкачали весь воздух.

— Послушай, нам нужно многое наверстать. — Он подходит ко мне и целомудренно целует в лоб. — Поспи немного. Поговорим позже.

Я смотрю, как он уходит и закрывает за собой дверь. Через несколько секунд слышу, как открывается и закрывается дверь квартиры.

Подключаю телефон к зарядному устройству, снимаю одежду и надеваю одолженную одежду, которую он мне оставил. Моя первая мысль о рубашке Александра от «Беррбери» и о том, что я отдала бы все, чтобы закутаться в нее, а не в футболку Линкольна.

Задергиваю плотные шторы и ложусь в постель. Простыни кажутся чистыми, а подушка под моей щекой мягкая. Я утыкаюсь носом в неё с благодарностью за поддержку головы. Запах свежих простыней смешивается с другим запахом. Смутно знакомым. Что это? Я открываю глаза, когда узнаю аромат. Розы.

Шампунь Кортни.

Несколько раз, когда я принимала душ у нее дома, я помню, как комментировала этот невыносимый запах.

Сбрасываю одеяло и направляюсь в ванную. Раздвигаю занавески в душе, и там, в углу, лежит шампунь и кондиционер с запахом роз, а также лавандовая мочалка и розовая бритва.

Любые сомнения, которые у меня могли быть по поводу их отношений, рассеиваются.

Сдергиваю одеяло с кровати и ложусь на диван. Может быть, я все-таки не так уж сильно скучала по подушкам.