Несколько присутствующих женщин задыхаются от такого заявления, но в основном все остальные просто молчат, с нетерпением ожидая, когда их ирландский король начнет мстить.

Затем взгляд Тирнана остановился на мне, давая мне понять, какие муки и страх он, должно быть, испытывал, когда думал, что моя жизнь в опасности.

– Он заслужил то, что его ждет, Acushla - дорогая. Но если ты скажешь мне, что это не то, чего ты хочешь, я выполню твой приказ. Неохотно, но я сделаю это. Ради тебя.

Милосердие.

Это то, что он готов показать монстру.

Для меня.

Он готов пойти против своей природы и предать священника быстрой смерти, лишь бы избавить меня от свидетельства того, в каких мужчин я влюбилась и на какие ужасные вещи они способны.

Но я уже знаю, кому я отдала свое сердце, и даже если бы я этого не сделала, я теперь Келли.

А задолго до этого я была Эрнандес, кровь моего отца текла в моих жилах, нашептывая, что я должен быть примером для всех, кто хочет причинить вред мне и моей семье. На нетвердых ногах я встаю со своего места и преодолеваю расстояние между нами.

Его голубой глаз почти такой же черный, как его сердце, по сравнению с мягкостью его зеленого.

Внутри моего мужа живут два человека.

Один из них способен на доброту и милосердие, а другой жаждет искупаться в крови своего врага.

Я уступаю тому, чья жажда крови будет удовлетворена только криками боли моего похитителя и потенциального убийцы.

– Кого Бог соединил, того человек не может разлучить, муж. Покажи ему, что бывает с теми, кто по глупости пытается это сделать.

Тирнан хватает меня за шею и прижимается своим ртом к моему, скрепляя поцелуем судьбу священника.

И следующие несколько часов я сижу на своем месте вместе с родственниками и смотрю, как Шэй прибивает руки и ноги священника к кресту своими лезвиями, вырывая каждый ноготь, а затем отрезая пальцы на руках и ногах. Тирнан не спеша бьет костяшками пальцев по лицу отца Дойла, превращая его в кровавое месиво, а Колин делает то же самое с остальными частями его тела. Когда они устают от этого, Тирнан хватает кинжал Шэй и начинает резать тело священника, следя за тем, чтобы он чувствовал каждую рану, и пробуждая его каждый раз, когда боль становится слишком сильной, чтобы он мог оставаться в сознании. После того как Тирнан распотрошил его живот от пупка до шеи, вытаскивая внутренности, а священник в ужасе наблюдал за происходящим, люди моего мужа вернули крест на его законное место. В этот момент Колин пускает в ход свою паяльную лампу. Он поджигает священника, и его мучительные крики наверняка будут сниться большинству присутствующих в зале в кошмарах еще долгие годы.

Но не мне.

Я завороженно наблюдаю, как кровь моего врага стекает по лицам моих мужчин, и удивляюсь, что его горящая плоть не вызывает у меня тошноты, как я думала.

Мне вдруг вспомнились слова Алехандро, сказанные мне, когда он описывал семью, частью которой мне предстояло стать. Мой брат сказал, что Келли были просто животными. Они животные, грязные, беспринципные, порочные животные, добавил он.

Но это не то, что я вижу здесь сегодня.

Я вижу мужчин, которые готовы сделать все, что в их силах, чтобы защитить тех, кого они любят.

Я вижу руку справедливого возмездия для тех, кто решил причинить нам боль.

Но больше всего я вижу любовь и то, что они сделают с каждым, кто посмеет отнять ее у них.

Если это то, что имел в виду мой брат, когда называл их дикарями, то, наверное, я тоже один из них.

Злобная дикарка, которая не может не гордиться тем, что называет себя Келли.

Будь то ад или высокая вода, именно таким я намерена быть до конца своих дней.