Я вспомнил облегчение, которое испытал, когда услышал, что она снова вышла замуж. В конце концов, даже сам Коллинз знал, что им не суждено быть вместе. Но, наблюдая за Аделаидой и Алтоном Фицджеральдом, я искал хоть какой-нибудь признак того, что ей лучше быть с ним, чем одной.

Я ничего не нашел.

****

Не мое дело вторгаться в ее жизнь.

На протяжении всего моего брака я иногда находил утешение в объятиях других женщин, но ни одна из них не была замужем. С другой стороны, я был женат. В глазах церкви грех есть грех, и все же каким-то образом я оправдал это.

Аделаида Фицджеральд была другой.

Впервые я захотел жену другого мужчины.

Желание поглотило меня.

Я знал, что для меня ад неминуем. Мой список грехов не ограничивался прелюбодеянием. Я боролся против возможности взять Аделаиду с собой в огненные ямы... а потом я оправдал свою потребность. Вместо того, чтобы тащить ее в глубины ада, я видел в ней ангела, возможно, способного даровать мне спасение на земле до того, как начнется моя судьба.

Добиться моего освобождения было нелегко.

Она жила в крепости. Буквально.

Помощь Винсента двухлетней давности проложила мне путь сюда. Камеры, заказанные Чарльзом Монтегю, все еще работали. С тех пор он скончался, и контракт с компанией «Деметрий» по видеонаблюдению закончился, но камеры все еще были там.

Я не был волшебником в технологиях. Финансы были моей сильной стороной, но я знал достаточно. Я мог наблюдать издалека и видеть, что Алтон Фицджеральд путешествовал, часто оставляя свою жену и падчерицу наедине с множеством слуг. Хотя камеры были установлены по всему дому, я слишком уважал Аделаиду, чтобы вторгаться в ее личное пространство. Я просто использовал информацию из комнат на первом этаже, чтобы оценить свой подход.

Наша первая случайная встреча произошла следующей весной, во время одной из поездок ее мужа. Я полетел в Саванну, чтобы наши пути пересеклись.

Я хотел увидеть ее, заглянуть в ее глаза и увидеть огонь, который я почувствовал, когда впервые взял ее за руку.

После этого следующий шаг зависел от нее. Отпущение грехов было даровано, но не принято. Это был выбор моего ангела, если бы она дала его мне.

Я сидел за столом с некоторыми из самых опасных людей в стране, возможно, в мире. Я видел, как другие мужчины испускали свой последний вздох. Я заключал сделки, которые в лучшем случае были гнусными. И никогда еще я так не нервничал, как сейчас, ожидая за столиком в ресторане, который, как я знал, она часто посещала.

Если она проигнорирует меня или, что еще хуже, сделает вид, что не узнает, я планировал уйти. Я бы списал наш разговор на судьбу, редкое явление, когда звезды выстраиваются в ряд, и принял бы свое проклятие.

Расписание Аделаиды редко менялось. Дважды в месяц она встречалась с другими женщинами за обедом в частной роскошной чайной. С большими чаевыми нужному человеку я сидел недалеко от места ее назначения. Ей нужно было пройти мимо меня, чтобы попасть в комнату.

Будет ли она одна, в сопровождении друзей или, возможно, в сопровождении телохранителя?

Сомнения кружились в голове, пока я потягивал сладкий чай и ждал. К сожалению, в ресторане не подавали алкоголь. Я бы не отказался выпить чего-нибудь покрепче.

В тот момент, когда она вошла, мои легкие сжались, жаждая намека на жасмин и лаванду. Я не мог бы быть более заметным, если бы арендовал вывеску, одну из тех, с мигающими огнями и стрелкой. Если бы я это сделал, надпись, несомненно, гласила бы: «страдающий дурак», и указывала бы на меня.

Каждый шаг, который она делала, был сосредоточен, ее глаза были устремлены на дверь частной комнаты. Она почти прошла мимо меня, когда ее шаги замедлились, а голубые глаза встретились с моими. Внезапно ее рука затрепетала у шеи, и румянец сошел с щек.

– Орен, – мое имя повисло в воздухе как шепот, быстро поглощенный шумом других посетителей.

Тем не менее, это было самое прекрасное, что я когда-либо слышал. Я не позволил себе признаться, как был бы опустошен, если бы она не вспомнила меня. Но она вспомнила, и моя голова была полна обещаний весны, когда жужжали пчелы и пели птицы.

– Аделаида, – никаких других слов на ум не приходило.

– Как? Как ты здесь оказался? – спросила она, но тут же напряглась и посмотрела в обе стороны.

– Я здесь не для того, чтобы создавать тебе проблемы.

– Тогда почему? – ее вопрос снова прозвучал шепотом.

Я встал, мои руки болели от желания прикоснуться к ней.

– Потому что я не думал ни о ком другом с той ночи, когда мы встретились. Потому что я мечтал увидеть тебя снова, поговорить с тобой, услышать твой голос и смех.

Ее глаза наполнились слезами, и она покачала головой.

– Я... я не могу... если кто-нибудь... если мой муж...

Я протянул ей листок бумаги, который держал в кармане брюк.

– Мой номер. Я не знаю, сработает ли это, но решать тебе, позвони мне. Я пробуду в городе еще два дня.

Часть меня ожидала, что она отвергнет это предложение.

Думаю, что какая-то часть ее знала, что она должна это сделать. Ее рука дрожала, когда она медленно потянулась вперед, взяла бумагу и спрятала ту в сумочку.

– Да. Мистер Деметрий, было приятно снова вас увидеть. – На этот раз ее голос был громче, намеренно слышимый тем, кто находился поблизости. – Я непременно скажу мужу, что вы были в городе. К сожалению, он вернется только через два дня.

Последние слова ее заявления, казалось, звенели у меня в ушах, отражаясь от стен. Я улыбнулся и кивнул, все время молясь, чтобы понял ее ответ так, как она хотела.

****

Говорят, что молния не ударяет дважды в одно место. Я не согласен.

На следующий день Аделаида Монтегю, именно эту фамилию я использовал, приехала на такси и встретила меня в мотеле неподалеку от Саванны. Место было ее идеей, хотя я сомневался, что она когда-либо бывала в подобном заведении.

В этом и был смысл.

Никто в мотеле рядом с шоссе 95, к северу от Саванны, не узнал бы ее.

– Я... я не знаю, зачем пришла сюда, – сказала она, как только вошла в комнату, ее рука снова затрепетала у шеи.

– Я ничего не жду, Аделаида. Я просто хотел увидеть тебя снова.

Голод, который я видел на благотворительном вечере, был скрыт за тенью страха. Мысль о том, что я был источником ужаса, разрывала меня изнутри. Мне очень хотелось успокоить ее. Я медленно шагнул к ней.

– Я никогда не испытывал такого влечения к другой женщине, – сказал я, – как к тебе. Скажи мне, если это односторонне. Если это так, скажи мне «нет», и я уйду.

– Орен.

Мое имя сорвалось с ее губ, как душераздирающая мелодия.

– Аделаида, скажи мне «нет».

Я придвинулся ближе.

Я потянулся к руке, сжимая ее пальцы в своих, и, хотя говорят, что так не бывает, молния ударила снова. Электричество и энергия текли от нее ко мне и обратно. Мы были цепью энергии, бешено вращающейся, вышедшей из-под контроля. Скоро мы сгорим.

Я шагнул еще ближе, моя грудь была всего в нескольких дюймах от ее. Я страстно желал почувствовать, как бьется ее сердце, как вздымается ее грудь и как она пытается дышать.

– Последний шанс, Аделаида. Скажи «нет», или я тебя поцелую.

– Поцелуешь меня? – спросила она, как будто такая возможность удивила ее.

– Да, я провел последние месяцы, представляя твой вкус и ощущение твоих губ на моих. Ты так близко. Я теряю контроль. Мне нужно знать, было ли мое воображение близко к реальности. Скажи «нет».

Аделаида приподняла подбородок и прошептала мне на ухо:

– Я никогда так сильно не хотела сказать «да».

В захудалом мотеле Джорджии мир перестал вращаться, и взорвалась молния.

Мое воображение померкло перед реальностью Аделаиды Монтегю.