Защищаясь, он взял меня за руку. С силой, о которой не подозревала, я крепко сжала нож и повернула его. Теперь острие ножа на несколько миллиметров погрузилось в мягкую выемку у основания его горла.

– Скажи это снова. Давай, Алтон. Мы закончим этот фарс прямо сейчас.

Кровь капала с его кожи на белую рубашку, маленький след оставлял растущее пятно.

– Лаида.

Его разум вернулся, когда он сжал мое запястье, заставляя нож упасть на пол, кровь все еще была видна на лезвии. Не успела я опомниться, как он встал. Внезапно я склонилась над столом, стаканы и тарелки разбились, их содержимое покрыло стол и пол. Мои руки были крепко сцеплены за спиной, когда щека врезалась во что-то мягкое.

Персонал Монтегю был слишком хорошо обучен, слишком боялся Алтона и слишком хорошо оплачивался. Никто не входил в столовую. Никто не остановит то, что должно случиться со мной.

Мой живот скрутило, когда эрекция Алтона толкнулась в мой зад. Он мучительно скручивал мои запястья, прислонил губы к моему уху и громко прошептал:

– Вот о чем я говорю. Может быть, она все-таки получила от тебя немного этого духа.

С каждым словом он терся об меня и взял обе мои руки в свои. Потянув меня за волосы, он поднял мое лицо, соус, который был моей подушкой капал со щеки. Его угрожающий тон не исчез, и от его коньячного дыхания у меня скрутило живот.

– Может быть, у меня и так дел по горло.

У меня не было ответа. Я могла думать только о том, что выиграла. Он бы так не подумал, но я боролась и удерживала его внимание на себе. Моя победа привела к безопасности Александрии.

– Продолжай радовать меня, Лаида. Мне нравится мысль о том, что я собираюсь сделать с тобой после твоего маленького трюка.

Я почувствовала, как он поднялся, напевая, оценивая свои раны. Он потянул мои руки выше, вызывая всхлип, который я пыталась подавить.

– Ты заставила меня истекать кровью. – Он рассмеялся. – Да, это будет очень весело. – Снова приблизив губы к моему уху, он прошептал, – Если я истекаю кровью, значит и ты будешь.

Эту ночь я предпочла бы забыть, но Александрия стоила каждой минуты.

Я дала обещание, и в какой-то степени Алтон знал, что я сдержу его.

Хотя я не вонзала нож ему в шею, мой план на этот вечер имел бы аналогичный результат. Я перепробовала все. Александрия не слушала, и я не винила ее. Она была счастлива. Я слышала это в ее голосе.

Моя дочь – это не я. Она была Расселом до мозга костей. Ей было наплевать на Монтегю. Она не любила Брайса. И с каждым днем недовольство Брайса ее решением становилось все более очевидным. Вместо того чтобы приблизиться к своей цели, как я думала несколько недель назад, мы были все дальше и дальше от нее.

Осознание того, что Алтон каким-то образом повлиял на встречу Александрии и Леннокса, стало последней каплей. Уже не в розовых очках Монтегю, я увидела надпись на стене. Черт, я могла прочесть ее, даже мелкий шрифт. Алтон верил, что победил.

Я не была уверена, почему не взяла этот курс действий раньше. Возможно, я хотела верить в судьбу. Мне хотелось верить в сказки, которые Александрия любила в детстве. Мне хотелось верить обещанию матери – если я сделаю все, что в моих силах, все получится.

Но реальность была не такой красивой. Ответ все время был у меня под рукой. Несколько звонков в кабинет доктора Бека, новые жалобы на мигрень и лекарства прибыли. Это в сочетании с последним рецептом, который я еще не использовала, дало мне много таблеток.

Я сражалась в своем лучшем бою. Теперь лучшее, что я могла сделать для Александрии – это умереть.

Ответ был так прост.

Моя смерть была одним из немногих исходов для завещания Чарльза. Если я умру, поместье автоматически перейдет к ней. Конечно, Алтон будет сражаться. Он будет бороться с ней. Но он не победит. На ее стороне было не только завещание деда, но и Леннокс Деметрий. Я не знала его, но верила, что если он хоть немного похож на своего отца, то поможет ей получить то, что принадлежит ей.

Тем не менее, лучшим оружием моей дочери был не листок бумаги или человек. Я очень гордилась тем, что самым большим оружием Александрии против Алтона и злодеяний поместья Монтегю было то, чем она всегда обладала – ее собственная решимость.

Вспыльчивость.

Я улыбнулась, и позволила моему желанию вылететь внятно из моих губ,

– Обрушь на него ад, дорогая.

Умывшись и надев свою любимую ночную рубашку и халат, я открыла оба пузырька с таблетками и высыпала их в стакан. Их оказалось больше, чем я ожидала. Но они были маленькими. Двадцать лет я была опытным глотателем. Эти таблетки – ничто.

Я уже начала наливать себе стакан воды, когда кое-что всплыло в моей памяти. Если бы я собиралась покинуть этот мир, то последней жидкостью, которая могла бы пройтись по моим губам, был бы стакан из частной коллекции Монтегю.

Я сняла трубку возле кровати и позвонила на кухню.

– Да, миссис Фицджеральд?

Мне вдруг стало интересно, придется ли мне сохранить это имя в загробной жизни. Наверное, все зависит от того, где я окажусь. Конечно, Бог не заставит меня сохранить его. Сатана подумает, что это было правильное наказание.

– Да, принесите бутылку Каберне Монтегю в мою комнату, 1986 года.

– Бутылку, мэм?

– Я заикалась?

– Нет, мэм. Один или два стакана?

Глупая девчонка. Весь персонал знал, что Алтон уехал из города до выходных в честь Дня труда.

– Один, – ответила я, вешая трубку и наслаждаясь мыслью, что на этот раз мне наплевать, когда Алтон вернется домой.

Пока я ждала, я расхаживала по гостиной, нехарактерно для себя испытывая головокружение по поводу своего будущего или его отсутствия. Я не могла припомнить, чтобы когда-нибудь была так уверена в своем решении. Тяжесть прожитых лет исчезла. Если бы я знала, какое спокойствие буду чувствовать, то выбрала этот курс много лет назад. С другой стороны, Александрия, возможно, не смогла бы справиться с этим много лет назад. Возможно, мое спокойствие было вызвано верой в то, что теперь она может.

Стук.

– Миссис Фицджеральд?

Я плотнее запахнула халат вокруг талии. Голос не был какой-то безликой служанкой. Это был тот, кого я знала, тот, кого я узнала. Он принадлежал Джейн. Услышав это, я испытала множество эмоций, которые успешно похоронила.

Она была лучшим, что случилось и с Александрией, и со мной. Много лет назад Рассел сказал, что Александрия не будет скучать по мне, пока у нее есть Джейн. Мои глаза наполнились слезами, когда она вошла, неся вино, которое заказала, и я молилась, чтобы Рассел был прав.

– Миссис Фицджеральд, вы в порядке?

Я кивнула, сжав губы.

– Мэм, вы обычно не расстраиваетесь, когда мистер Фитцджеральд уезжает.

Я покачала головой.

– Джейн, я не расстроена. Я просто... ностальгирую.

– Позвольте мне помочь вам, – предложила она.

Прежде чем я успела остановить ее, она открыла дверь в спальню. Я последовала за ней, мое сердце билось в бешеном ритме. Пожалуйста, не дай ей увидеть…

У меня не было возможности закончить свою мольбу.

Джейн взяла стакан с прикроватной тумбочки, четверть которого была заполнена маленькими белыми продолговатыми таблетками.

– Ностальгируете? – спросила она.

Я покачала головой и потянулась за стаканом.

– Джейн, забудь, что ты это видела. Обещаю, это к лучшему. Я просто... я–я…

Она обняла меня, ее объятия поглотили мои плечи.

– Нет, мэм. Вы не можете этого сделать. Ни для себя. Ни для мисс Александрии.

Моя голова продолжала двигаться вперед и назад.

– Ты не знаешь. Ты не понимаешь.

– Я знаю. – Впервые с тех пор, как мы ее наняли, ее голос стал сердитым. – Я понимаю.

– Нет, Джейн, не понимаешь.

– Мэм, я не знаю, что вы думаете, что мы видим или что мы слышим. Но мы видим все. Мэм, мисс Александрия, вы ей нужны.

– Нет. Я пыталась, но это ответ.

– Вовсе нет.

Моя шея выпрямилась, когда я сделала шаг назад.

– Не твое дело спорить со мной.

– Вы не можете уволить меня с небес. – Прежде чем я успела ответить, она продолжила, – И вы не можете гарантировать будущее Александрии оттуда.

– Могу.

Моя рука поднялась к горлу, когда я оглядела спальню, которую ненавидела.

– Это ответ, который я должна была увидеть много лет назад.

– Нет, мэм. Есть дополнение.

Я повернулась к Джейн.

– Мистер Фитцджеральд знает это, – сказала она. – Мистер Монтегю, он сказал ему, чтобы рассказать вам. Он ведь этого не сделал?

Я посмотрела в ее темные глаза.

– О чем ты говоришь?

– Я говорю... – она выпрямилась. – ...вижу. Слушаю, и, мэм, я знаю.

– Дополнение? По завещанию моего отца?

– Да, мэм. Мистер Монтегю, он сделал это перед смертью.

– Знаешь, что там написано? – спросила я.

– Я никогда не читала. – Она покачала головой. – Это не мое дело, но я знаю, что мистер Фицджеральд очень рассердился.

Что не рассердило мистера Фицджеральда?

Я выдохнула, мои колени подогнулись, и опустилась на край кровати.

– Я... мне нужно прочесть. – Мой разум, который всего несколько мгновений назад казался ясным, теперь затуманился этой новой информацией. – П-почему ты мне не сказала?

– Я не знала, что он вам не сказал. – Она присела на корточки, пока наши глаза не встретились. – И это тоже не мое дело.

– Он мне не сказал. – Я взяла ее за руку. – Спасибо, Джейн. – У меня было три дня до возвращения Алтона. Воздух наполнил мои легкие, давая мне решимость, которую я думала, что ушла. Крепко держа Джейн за руку, я начала разрабатывать новый план. – Первым делом утром мне нужно в Саванну. Мне нужно навестить офис Ральфа Портера.

Джейн улыбнулась и встала.

– Да, мэм, я скажу Бентли быть готовым к девяти. – Она снова взяла чашку с таблетками. – Они вам понадобятся?

Я пожала плечами.

– Это зависит от того, что написано в дополнении.

– Как насчет того, чтобы я придержала их, чтобы никто не нашел?

Я кивнула.

– Спасибо, Джейн. Оставь вино.

– Да, мэм.