Тем не менее, атмосфера в воздухе и оживленная суета настолько контрастировали с моей реальной жизнью, что я не могла не быть пораженной этим чудесным городом.

Из ресторана доносились аппетитные и насыщенные ароматы, и если раньше я не чувствовала себя голодной, то сейчас определенно проголодалась. Банан, который я съела раньше, уже давно переварился, поэтому, когда Роберт схватил мою руку и, просунув ее под свой локоть, потащил меня в сторону дверей, я была вовсе не против.

— Я нашел это место в последний раз, когда был в городе. Они делают то, что называется «омурайсу» (прим.: достаточно вкусный и в то же время сытный омлет. Готовят его из жареного риса с овощами, который накрывают, а чаще заворачивают в омлет. Сверху украшают соусом).

Я нахмурилась.

— Возможно, я видела что-то подобное на Facebook.

Роберт пожал плечами.

— Не знаю, но это чертовски вкусно и там куча углеводов, которые тебе сейчас нужны.

Даже когда он говорил эти слова, в моей голове звучал угрюмый голос тренера.

Из-за завтрашних заплывов мне нужно смотреть, что попадает ко мне в рот, но это не значит, что я не могу попробовать что-то из того, что ели другие.

В ресторане царил полумрак, и каждый столик находился в уединенной кабинке. Над головой горел тусклый свет, который создавал прожектор в центре стола, и это означало, что вы могли видеть еду, но промежутки между столиками были затенены, отчего официанты выглядели призраками.

До сих пор я находила японцев добрыми, не только услужливыми, но и очень вежливыми. До такой степени, что почувствовала себя невежливой, сказав лишь «спасибо».

Я улыбнулась, когда официант поклонился, когда мы проскользнули в кабинку. Автоматически я хотела поклониться в ответ, но не была уверена, вежливо ли это будет или нет.

Находясь рядом с Робертом и Адамом, я всегда чувствовала себя неловко, хотя это была не их вина. Но не с Анной. Благодаря своему прошлому она знала, к чему стремиться, но Роберт и Адам знали свое место в мире. Оно было окончательно для них с момента рождения.

Черт, наверное, даже до их рождения.

Я могла себе представить, как Анна выбирала школы для своих детей, пока они были еще в утробе, и записывала в школу, в которую была очередь вперед на восемь лет.

Мои родители? Что ж, они не были так организованы. Бедность делает это за вас, а то, что мы переезжали с места на место, значительно усложнило дошкольное образование и начальный этап обучения.

Я закусила губу при воспоминании о невзгодах моего детства, особенно перед лицом той жизни, которая была у меня сейчас. Моя семья любила меня, и эта любовь была чистой, незапятнанной, и в этом я была богаче Адама. Конечно, Анна и Роберт обожали его, но при этом возлагали на него больше надежд, чем должен иметь любой ребенок.

Это, я была уверена, сделало его таким, какой он есть. Это было тем, что повернуло его на путь, который он выбрал. Путь, который я понимала и была готова помочь Адаму на этой дороге. Этим была гнойная горечь в его душе, от которой он не мог убежать.

Горечь, которая поражала нас каждый чертов день.

— Боже, я так горжусь тобой!

Заявление Анны заставило меня вздрогнуть, потому что я поняла, что смотрю на Адама, а он, конечно же, смотрел на меня. Видите, как работают два магнита?

Поместите их рядом друг с другом, и — бум — они уже притянулись.

Иногда я боролась с этим притяжением, но с судьбой бороться не могла.

Я быстро разорвала связь между нами и повернулась к Анне, которая все еще сияла, но когда скользнула взглядом между Адамом и мной, ее улыбка казалась фальшивой.

— Спасибо, Анна, — ответила я немного сдержанно хриплым голосом из-за того, куда завели меня мои мысли.

Адам сидел напротив, его колени были так близко, что я чувствовала тепло его тела, и мне ничего так не хотелось, как заполучить это тепло.

Иметь право прижаться к нему, быть в его объятиях дольше, чем когда он поздравлял меня.

Но он не дал такую возможность.

А я? Я не была уверена, стоило ли бороться, если демоны, захватившие душу Адама, были сильнее меня.

Роберт начал заказывать что-то на японском, и я сказала Анне:

— Я собираюсь сделать вас еще более гордой.

В ее глазах вспыхнуло волнение.

— Не могу дождаться завтрашнего дня. То, что ты сделала сегодня, было невероятным. С какой скоростью ты плыла?

— Мама права. Ты была как рыба в воде, — прохрипел Адам. — Ты побила даже мужской рекорд.

То, что он был впечатлен, заставило меня покраснеть, и я опустила подбородок. Хотя Адам больше не участвовал в соревнованиях по плаванию, но оставался профессиональным пловцом, поэтому его уважение много для меня значило.

— Я просто… — Я пожала плечами. — Я не знаю, как это сделала. — Я робко улыбнулась, а все рассмеялись.

— Ну, что бы это ни было, сделай это снова. — Глаза Роберта блеснули в тусклом свете. — Мы можем выставить твои медали в Зале славы (прим.: международный зал славы и музей плавания, расположенный во Флориде, служит центральной точкой для изучения истории плавания в США и по всему миру).

Мой рот округлился при этом.

— Вы разрешите мне?

Роберт фыркнул.

— Разрешу тебе? Просто подожди. Как только ты снимешь ее со своей шеи, мои загребущие руки тотчас схватят ее.

Анна закатила глаза, но в них был слабый блеск, который сказал, что она вспоминала о Каине.

Хотя Адам обладал всем необходимыми качествами конкурентоспособного пловца, у Каина был талант олимпийского уровня. Я видела его в воде — он был в ней как рыба. Тренеры в Роузморе не просто так использовали некоторые из его приемов в качестве учебного материала.

Прикусив щеку изнутри, чтобы скрыть внезапную пелену вины, охватившую меня, я наклонила голову и сняла медаль. Передав ее Роберту, я пробормотала:

— Вот.

Роберт улыбнулся, держа ее перед глазами, а затем приблизил к лучу прожектора, чтобы рассмотреть лицевую сторону.

— Не думал, что смогу прикоснусь к одной из них после… — он замолчал, а затем, присвистнув себе под нос, передал ее мне.

Я покачала головой.

— Не стесняйтесь, наденьте ее, — предложила я, смеясь, и он, не колеблясь ни секунды, просунул голову через ленту.

— Подходит к твоему поло, папа, — пошутил Адам.

— Скрестим пальцы, чтобы ты выиграла много медалей, и чтобы мы все их надели, — поддразнил Роберт.

— Я буду стараться изо всех сил, — сказала я, но мой тон был слишком пылким для того, чтобы обещание прозвучало как шутка.

Взгляд Роберта смягчился и он, потянувшись, похлопал меня по руке.

— Будь собой, Тея, и мы будем гордиться тобой. Ты знаешь это, не так ли?

Поскольку это был Роберт, я поверила ему и послала в ответ улыбку.

Подали шампанское, и я сделала несколько глотков, не пытаясь спорить, что оно не входило в мою диету. Рамсдены хотели отпраздновать мой успех, и я тоже этого хотела. И от появившегося на блюде омурайсу — разрезанного на ложе из риса омлета, покрытого говяжьим соусом — я взяла себе только кусочек. Роберт также заказал салаты, их я ела больше, чем омурайсу, несмотря на то, что смесь из взбитых яиц наполнила мой рот слюной, отчего мне захотелось вдвое больше, чем я себе положила. Отказ от этого искушения был лишь одной из многих жертв, ради того, что я делала в своей жизни.

В том, что я делала, не было ничего нормального, ничего обычного в тех крайностях, на которые мне приходилось идти ради соревнований. Я не жалела. Нисколько. Но, черт возьми, в некоторые дни, такие, как сегодня, когда я просто хотела поесть во время встречи, которая была больше всего похоже на семейную трапезу в том виде, в каком это получалось — с затаенными чувствами и токсичным оттенком — это было отстойно.

— Между прочим, Nike и Puma соперничают за тебя, — вставил Роберт, когда я, проткнув вилкой помидор черри, отправила его в рот.

Я приподняла бровь.

— Правда?

Хотя Роберт был занятым человеком, я знала, что ему было приятно управлять финансовой стороной вместо меня.

— Думаю, Nike выиграет, — проговорил он. — Но у нас уже была куча заинтересованных лиц еще до того, как ты выиграла золото.

— Никаких дел за обеденным столом, — упрекнула как обычно Анна.

Как обычно, Роберт пожал плечами.

— Это волнующие времена.

Волнующие?

Вероятно.

Однако волнение во мне вызывали другие вещи, в отличии большинства людей.

Находиться под водой, под ее поверхностью, рассекать ее, лететь в ее течениях — для меня это было волнующе.

Остальное было лишь частью повседневной рутины.

Но мне нужны были деньги для моего будущего, поэтому я повернулась к нему и спросила:

— Вы вложите средства от моих спонсорских сделок, не так ли, Роберт?

Он лучезарно мне улыбнулся.

— Конечно. Но тебе лучше услышать мнение Адама. Ты знаешь, как он выбирает прибыльные компании.

Как ни хотела, но я посмотрела на Адама. Собравшись с силами, прежде чем позволить своим глазам встретиться с его взглядом, и, как обычно, это было похоже на удар в солнечное сплетение.

Я могла бы раствориться в этом мужчине. Буквально растечься лужицей у его ног.

— Лучшее вложение — это собственность, — пробормотал он, с трудом отрывая от меня взгляд. Разрыв этой связи причинял ему столько же боли, сколько и мне.

— Так чопорно и консервативно.

Адам отмахнулся от насмешки Роберта.

— Для Теи это лучший способ, она консервативна. Она будет нервничать, если деньги будут вкладываться туда, где она не будет их видеть и не сможет контролировать.

Адам понимал мое прошлое лучше, чем его родители, несмотря на то что не имел реального представления об уровне бедности, в которой я выросла.

— Мне нравится вариант с недвижимостью.

— На данный момент Хьюстон — одно из лучших мест для инвестиций. Может, Роли в Северной Каролине. Но Остин точно.

Брови Роберта приподнялись.

— Из-за нового кампуса Apple?

— В городе появится пятнадцать тысяч новых рабочих мест. — Адам тихо присвистнул. — Черт возьми, это хорошее место для покупки недвижимости.