– Об этом после. Слушай внимательно. Газ окрашен в голубой цвет, не имеет запаха. Проникает через кожу, поэтому противогазов недостаточно. Сообщи об этом всем, кому можешь.

– Есть ли какое-нибудь противоядие? И можно ли его как-то остановить?

– Маленькая доза вызывает паралич на несколько часов. От большой можно умереть. Очень помогает кислород, его нужно давать больше, чем обычным больным. Понял?

– Понял... Если узнаешь еще что-нибудь, звони мне в Окленд. Я отправляюсь сейчас в центр управления (он дал ей номер телефона), а ты оставайся в больнице и делай все, что говорят врачи, хорошо? Хватит приключений для одной ночи. Ты не представляешь, как я рад слышать твой голос!.. Я так беспокоился за тебя!.. У меня все в голове спуталось. Я люблю тебя сильнее, чем думал.

– Взаимно. Потом мы поговорим об этом поподробнее. Джим, почувствовав прилив энергии, принялся действовать. Он бросился на корму своего плавучего дома, перепрыгнул через узкую полоску воды на соседний моторный катер, отвязал носовые и кормовые линии, и, забравшись в рубку, стал за штурвал.

– Эй, Алан! – закричал он. – Я хочу прокатиться! Как ты заводишь эту тарахтелку?

Снизу раздался скрип кровати, послышались громкие проклятия.

– Какого черта... Джим, это ты? Ты что, совсем рехнулся? Джим повернул ключ, и двойной мотор, проснувшись, отозвался низким, приглушенным рокотом.

– Да, я сошел с ума! Взошла полная луна, и я хочу ехать в Окленд! – Он включил задний ход, и катер попятился из дока.

Алан Лумис поднялся по лестнице в рубку. На нем было только полотенце, повязанное вокруг бедер. Выглядел он смущенным.

– Джим, побойся Бога, неужели ты хочешь кататься именно сейчас? Разве ты не знаешь, что я занят?

Джим успел вовремя включить передний ход, и только потому катер не врезался в плавучие дома, стоявшие на противоположной стороне бухточки. При столь резкой перемене направления Алан не удержался на ногах и упал на палубу. Снизу донесся встревоженный женский голос:

– Что случилось? Землетрясение?

Джим нажал на акселератор. Катер, вырвавшись на простор, летел вперед, прижимая его к кожаной спинке кресла. Оглушающий рокот мотора разрывал ночную тишину.

– Это что, шутка? – спросил Лумис, усаживаясь на сиденье рядом с Джимом. Он потерял полотенце, и его голое тело призрачно белело в темноте. – Думаешь, смешно? Я тебе этого не прощу, мерзавец ты этакий!

– Нет, я не думаю, что это смешно. Случилось ЧП – утечка ядовитого газа. Есть жертвы. Мне нужно как можно скорее попасть в Окленд. По воде это десять миль, а по дороге – двадцать. У тебя есть телефон на этом корыте? Дай-ка мне его...

Лумис, вытаращив глаза, смотрел на Джима, как будто хотел убедиться в том, что полнолуние не превратило его в оборотня.

– А ты не шутишь?

– Дай мне телефон. Пожалуйста.

– Алан, скажи ему, чтобы он уходил, – говорила женщина, поднимаясь по лестнице. – Почему он не уходит?

Джим набрал номер Таджимы, Алан и Хельга молча взирали на него.

Когда Таджима взял трубку, Джим, стараясь перекричать рев двигателя, рассказал ему все, что узнал от Карен: газ голубого цвета, и всем, кто подвергся его воздействию, нужно давать большое количество кислорода.

У Таджимы тоже были новости. Проследовав мимо блок-сигнала в Фэрфилде, поезд появился на дисплее оклендской диспетчерской. Шесть миль, от запасного пути до блок-сигнала, он прошел примерно за тридцать минут и сейчас должен идти со скоростью, по крайней мере, пятьдесят миль в час. Высоким, срывающимся голосом Таджима сообщил, что с поездной бригадой связи по-прежнему нет, но Сакраменто отозвалось – туда прибыла аварийная команда. Оказывается, сразу же после того как прошел поезд, были парализованы шесть человек из ночной смены, диспетчер района, начальник сортировочной станции, два тормозных кондуктора и два ремонтника.

– А как насчет стрелки у Санта-Розы? Ты можешь ее перевести из Окленда? Если поезд идет без управления, лучше направить его на север, где меньше населенных пунктов.

Таджима ответил, что дистанционные переключатели в районе Бенисии вышли из строя, потому что суслики обгрызли изоляцию на подземном кабеле. С запасного пути возле элеваторов в Диксоне – это в восьми милях к востоку от Вакавила – отправили вдогонку локомотив. Если он сможет развить скорость, скажем, девяносто миль в час и не будет останавливаться на красный свет, то сможет догнать “беглеца”, не доезжая до моста в Бенисии, прицепиться к хвостовому вагону и включить тормоза.

– При условии, конечно, что 7661-й не наберет скорость на спусках, – добавил Таджима, – иначе...

– Фрэнк, – прервал его Джим, – поезд заминирован. Когда он проезжает по какому-нибудь городу, взрываются заряды с дистанционным управлением, и из отверстия вытекает газ.

– Вот это номер!

– В конце концов может получиться так, что погибнет еще одна бригада и еще один локомотив выйдет из-под контроля. Скажи им, пусть держатся подальше от хвостового вагона, если заметят, что он голубого цвета.

– При скорости шестьдесят миль в час риск не такой уж большой. Ведь служебный вагон – двадцать шестой по счету. Не может быть, чтобы газ, пройдя двадцать пять вагонов, сохранил ту же силу и мог кого-нибудь убить. Как ты думаешь?

– Понятия не имею. Я получил все сведения от... от одного человека. Предупреди ребят, которые поехали в погоню, что это опаснее, чем они думают.

– Их все равно не остановить. Есть еще идеи? Ты дозвонился до Кемпински в Бенисии?

– Да, как только поезд там появится, он тебе позвонит.

– А что, если поднять вертолет? Чтобы пролетел вдоль маршрута?

– Ночью? Ничего не выйдет. Слишком много сигнальных сооружений, проводов электропередачи, путепроводов... Может повредить двигатель или сгореть на проводах. А то и попасть в облако газа.

– А если обратиться в армейскую часть и попросить выстрелить в сцепку? Тогда прекратилась бы подача воздуха в воздуховод. Джим отверг и эту идею.

– Чтобы все организовать, потребуются часы, а у нас в запасе только минуты. Легче пустить состав под откос... где-нибудь подальше от жилья.

– Давай подождем ответа от Кемпински. Что мне еще нужно сделать? Да, я дозвонился до Магнуса, начальника оперативного отдела Горной Тихоокеанской железной дороги.

– Вызови мне такси. Я нахожусь на моторном катере возле Алькатраса. Через десять минут буду на причале внешней гавани.

– Я пришлю кого-нибудь встретить тебя, Джим. У меня только одна надежда – что все это ложная тревога, что мы бредим.

– Я тоже на это надеюсь.

Сонный железнодорожный рабочий по имени Эрик Кемпински, надев комбинезон на голое тело и ботинки на босу ногу, забрался в свой “шеви-блейзер” и направился к путям – за полмили от дома. Чтобы немного освежиться, он опустил стекло и высунулся наружу. Сколько сейчас времени? Половина третьего? Три? До полуночи он играл на бильярде в клубе Вальехо и сейчас чувствовал себя препаршиво. Конечно, если бы он выиграл у Египтянина, настроение было бы получше.

Тот человек, что звонил по телефону, Иган, был очень взволнован, да и на линии стоял такой шум, что он еле слышал его. Этот Иган сказал, что какой-то поезд потерял управление и со страшной скоростью несется куда-то на запад. Ему, значит, нужно посмотреть, не прошел ли он мимо их станции. Бригада на вызовы не отвечает, проводник служебного вагона тоже не отзывается, из цистерн в середине поезда вытекает ядовитый газ. Ну и дела, от таких известий не заснешь.

На переезде было холодно и тихо. Полная луна, затмевая звезды, одна господствовала на небе. Нигде никаких огней. В окнах нескольких ферм, расположенных поблизости, также было темно, как и полагается в это время суток. Кемпински поежился и пожалел, что не захватил с собой куртку. Говорите, что хотите, но ночью в Калифорнии настоящая холодрыга, какая бы жара ни стояла днем. От этого хорошо спится. В три часа ночи человек должен лежать в постели и видеть десятый сон, а не мотаться в темноте, думая о проигрыше на бильярде. Он выключил двигатель и прислушался, вглядываясь в темноту вдоль рельсов. С востока до него долетел какой-то слабый шум. Нет, почудилось. Хотя... Стой! Шум усиливался, теперь его уже хорошо слышно. Он не мог ошибиться, это приближался поезд. Свет его прожектора виден у ранчо Лаффуна, за три мили от переезда. Похоже, он идет на хорошей скорости.