Мы с Килой поблагодарили мужчину, затем последовали его инструкциям и пошли направо. Я заметила красную дверь, о которой он упоминал, и ряды стульев перед ней.

— Садись, — сказала мне Кила и направилась к красной двери.

Я села в третьем ряду и наблюдала, как она подошла к двери и трижды постучала. Затем она повернулась и пошла обратно ко мне, заняв свободное место справа от меня. Я не знала, как долго мы сидели, прежде чем красная дверь открылась и вышла медсестра-азиатка в черных брюках и белой больничной рубашке с карманными часами, свисающими из кармана рубашки.

— Кто из вас, леди, хочет пройти в отделение неотложной помощи? — спросила она с акцентом, которого я никогда раньше не слышала.

Не смогла ей ответить, поэтому просто подняла руку, как это делал один из моих учеников в классе, когда я задавала им вопрос.

Медсестра улыбнулась мне.

— Следуйте за мной, пожалуйста. Ваша подруга тоже может пройти с нами.

— Как будто она смогла бы остановить меня, — пробормотала Кила.

Я не засмеялась, но задышала немного тяжелее, чтобы показать, что я считаю то, что она сказала, забавным.

Мы с Килой прошли вслед за медсестрой в отделение неотложной помощи. Я остановилась у красной двери, которую Кила закрыла, пока медсестра жестом не пригласила меня сесть перед ее столом. Ее стол стоял справа. Слева была больничная койка, куча мониторов и другое больничное оборудование. Я села и вздохнула с облегчением, когда почувствовала присутствие Килы позади меня.

— Назовите, пожалуйста, имя? — спросила меня медсестра.

Я прочистила горло.

— Эйдин Коллинз.

Медсестра достала розовую папку и вложила в нее свежеотпечатанные бланки. Она щелкнула ручкой и начала писать. Она спросила мой домашний адрес и записала его, когда я ей его назвала.

— Дата рождения?

Я облизнула губы.

— Пятое февраля тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года.

— Это Ваша первая беременность?

Я моргнула.

— Да, мэм.

— Запланированная?

Это действительно необходимый вопрос?

— Нет, — честно ответила я.

Медсестра посмотрела на меня и улыбнулась.

— Извините, стандартные вопросы.

Зачем?

— Все в порядке.

Медсестра кивнула и снова посмотрела на розовую папку.

— Известны ли какие-либо аллергии на лекарства или пищу?

Я покачала головой.

— Нет.

Затем она продолжила задавать кучу вопросов об истории болезни моей семьи и обо мне. Я замерла, когда она спросила, были ли когда-нибудь осложнения во время беременности у женщин в моей семье.

— Не во время беременности, но моя мама умерла, когда рожала моего брата. Она потеряла много крови и не получила вовремя переливание.

— Сочувствую Вашей потере.

Я сглотнула.

— Спасибо.

Через мгновение медсестра снова перешла к вопросам, которые ей нужно было задать, и я была благодарна, потому что мне действительно не хотелось думать о том, что моя мать умерла во время родов, когда я была в отделении неотложной помощи из-за беременности, о которой я только что узнала.

— Когда у Вас была последняя менструация?

— Не могу вспомнить, — честно ответила я. — Это происходило нерегулярно, так что я никогда не умела следить за графиком.

Медсестра кивнула и записала то, что я ответила.

— У Вас есть дата возможного зачатия?

Я проворчала:

— Да, первое апреля.

— Первое апреля... Вы уверены? — спросила медсестра, не уверенная, лгу я или нет.

— Абсолютно уверена, — ответила я.

Как будто я могла забыть день, когда я погрузилась в глупость или день, когда я позволила глупости погрузиться в меня... три раза.

Кила фыркнула у меня за спиной.

— Наверняка, Вы уже сделали тест, но я должна спросить, сделали Вы его или нет.

Я кивнула.

— Да, сделала один сегодня. Один из тех цифровых тестов; там говорилось, что я на больше, чем третьей неделе беременности.

Медсестра записала это.

— Мне нужно, чтобы Вы зашли в ванную за дверью позади Вас и помочились в эту баночку, — она поставила маленькую прозрачную баночку с серебряной крышкой на стол передо мной, — а затем принесли ее мне.

Я сделала, как просила медсестра: помочилась в баночку, завернула ее в салфетку и вернулась на свое место.

— Вот, держите, — сказала я и протянула ей завернутую в салфетку банку.

Медсестра надела латексные перчатки, взяла банку и встала со своего места. Она прошла в левый угол комнаты, сложила в лоток мою салфетку и сняла крышку с банки. Окунула маленькую палочку в банку и вытащила ее обратно. Кончик палочки был ярко-розовым.

— Да, Вы беременна, — сказала медсестра и усмехнулась сама себе.

Мне хотелось улыбнуться ей, но я была так напугана, что ничего не смогла сделать, кроме как уставиться на нее. К счастью, медсестра, казалось, не заметила моего беспокойства и жестом указала мне на больничную койку рядом с ней.

— Поскольку дата Вашего зачатия более нескольких недель назад, мне не нужно проводить УЗИ влагалища. Если Вы ляжете на кушетку и поднимите футболку, я проверю и посмотрю, как чувствует себя ребенок, используя прибор на Вашем животе.

О, черт.

— Хорошо, — прошептала я.

Я сделала все, что сказала медсестра. Легла на больничную кушетку, задрала футболку, пока не показался мой голый живот, и стала ждать. Медсестра подошла ко мне ближе и посмотрела на меня сверху вниз.

— Вы можете расстегнуть свои джинсы и немного стянуть их вместе с нижним бельем? — спросила она. — Сейчас ребенок находится очень низко.

Я начала потеть.

— Конечно.

И снова я сделала, как она просила. Расстегнула джинсы и немного стянула их вниз вместе с нижним бельем.

— Этого достаточно? — спросила я.

— Да, идеально.

Я посмотрела налево, Кила села на свободный стул, который стоял рядом.

— Ты в порядке, босс? — спросила она, улыбаясь.

Она выглядела такой счастливой.

Я покачала головой.

— Мне так страшно.

— Все будет хорошо, вот увидишь.

Я кивнула и оглянулась на медсестру, когда она прочистила горло.

— Я собираюсь выдавить немного геля Вам на нижнюю часть живота и использовать этот прибор. — Она подняла устройство, похожее на микрофон. — Мы посмотрим на Вашего ребенка. Хорошо?

Хорошо.

Я кивнула, ничего не ответив. Боялась, что меня снова вырвет, если я открою рот и заговорю.

— Будет немного прохладно, — сказала медсестра и выдавила гель.

Я вздрогнула, когда он коснулся моей кожи.

— Дерьмо.

Кила и медсестра рассмеялись.

— Он на самом деле холодный, — пробормотала я Киле, которая все еще смеялась надо мной.

— Хорошо, давайте найдем малыша, — прощебетала медсестра, положила прибор поверх геля и начала вращать его.

Она придвинула монитор поближе к нам и уставилась на экран, перемещая прибор. Я тоже уставилась на экран, но все, что видела, было черным, белым и немного серым. Все выглядело, как дерьмовый прием сигнала у телевизора.

Я думала, что медсестре потребуется некоторое время, чтобы найти хоть что-то, но меньше, чем через минуту я услышала, как из ее рта вырвалось легкое чириканье. Я посмотрела на медсестру и увидела ее улыбку.

— Этот малыш прятался от меня, — размышляя, произнесла она и начала снимать, как я подумала, параметры ребенка. Хотя точно сказать не могу, потому что все еще не вижу ничего, кроме размытого экрана.

— Ты что-то видишь? — спросила я Килу.

Она молчала, уставившись на экран, поэтому я снова посмотрела на медсестру.

— Ничего не вижу.

Медсестра улыбнулась и указала на экран.

— Видите этот маленький шарик в форме фасолинки прямо здесь?

— Дорогая, это он. Это твой ребенок. Один ребенок.

Это он?

Я широко раскрыла глаза.

— Неужели?

Я прищурилась и ахнула, когда медсестра увеличила изображение.

— Вижу! — прошептала я.

Я могла видеть своего ребенка; маленькая фигурка, до того, как ее увеличили, выглядела как маленькая фасолинка, но теперь это определенно был ребенок.

Медсестра указала на экран.

— Это голова; маленькие выпуклости — это руки и ноги. Все еще довольно маленький, но прекрасно формирующийся.

— В самом деле? Значит, все в порядке? — спросила я, затаив дыхание.

— Из того, что я вижу, все развивается идеально.

Меня накрыло полное облегчение.

Спасибо тебе, ма.

Затем медсестра увеличила изображение на экране, и я замерла, когда увидела небольшое трепетание в центре ребенка.

— Мерцание здесь — это сердцебиение Вашего ребенка. — Медсестра улыбнулась, наклонилась к аппарату и повернула ручку. Громкий и быстрый стук наполнил комнату. — А это звук сердцебиения Вашего ребенка. Оно хорошее и сильное.

Я почувствовала, как Кила сжала мою руку.

— Эйдин, — прошептала она.

Я проглотила комок в горле и подавила слезы, которые внезапно захотели вырваться наружу.

— Знаю.

— По измеренным параметрам, ребенок на двенадцатой неделе, ожидаемый срок родов — первое января.

Я широко раскрыла глаза.

— Первое января?

Медсестра кивнула.

— Боже мой, — прошептала я и обеими руками прикрыла рот.

Кила схватила меня за руку и улыбнулась вместе со мной. Ее глаза наполнились слезами.

— Эта дата что-то значит для Вас? — с любопытством спросила медсестра.

Я кивнула.

— Это день рождения моей мамы.

Медсестра улыбнулась.

— Это явный признак того, что она присматривает за Вами. Это прекрасно.

Я широко улыбнулась, когда гордость наполнила меня.

— Большое Вам спасибо.

— Это доставляет мне удовольствие. Я распечатаю несколько фотографий, чтобы Вы могли показать их семье и друзьям. — Она положила мне на живот салфетку и сказала: — Теперь можете вытереть гель.

Я так и сделала. Вытерла холодный гель, сложила салфетку и повторила это действие до тех пор, пока моя нижняя часть живота не стала сухой и чистой. Я отдала салфетку Киле, которая кинула ее в мусорное ведро. Снова натянула джинсы, застегнула их и встала с кровати.

— Вот, держите, — сказала медсестра и протянула мне большой белый конверт.

Я заглянула внутрь и увидела несколько распечатанных снимков.

Отдав конверт Киле, я спросила медсестру:

— Что дальше?

Медсестра улыбнулась.