— Бог его знает, — он сделал пренебрежительный жест. — Сначала о главном. Отпусти богиню. Мы должны вытащить вас отсюда.
* * *
КОГДА Я ПРОСНУЛАСЬ, Я ВСЁ ЕЩЁ БЫЛА ПРИЖАТА К СПИНЕ МИХАИЛА и руками обнимала его узкую талию. Казалось, я впервые за всю свою жизнь приятно вздремнула, я чувствовала себя обновлённой и живой. Он больше не держал меня, не сдерживал в ловушке, и я знала, что должна отпустить, но не спешила. Это было слишком хорошо. И тут я вспомнила, что произошло перед тем, как наступила ночь.
Я оттолкнула его от себя.
— Какого хрена?
Я совсем забыла о Призраках. Осталась только одна душа, бестелесная, прекрасная, без выщелачивающей печали, которую несли в себе другие.
— Кто ты такой, чёрт возьми? — спросила я, не в настроении быть вежливой.
Пейзаж за его спиной был по-зимнему мёртвым, лишённым всяких красок, деревья чёрными скелетами вырисовывались на фоне серого неба. Эйфория исчезла, пропала, а мы стояли на ничейной земле между смертью и конфетами.
Призрак улыбнулся, и я ахнула. Это была тёплая, медленная, соблазнительная улыбка призрака, и эффект был... чарующий... тревожный.
— Не волнуйся, богиня. Я не причиню вреда ни тебе, ни твоей паре.
Я взглянула на каменное лицо Михаила.
— Это... — начал он.
— Предводитель мятежных Призраков, — мягко вмешался призрак, и, несмотря на свист ветра в его голосе, он странно потеплел. — Возьми за руку своего благородного возлюбленного, и я поведу вас к свободе.
Я взглянула на своего “благородного возлюбленного". Неужели в голосе Призрака сквозило насмешкой? Я крепко взяла Михаила за руку. Он даже не посмотрел на меня.
— Откуда мне знать, можно ли тебе доверять? — спросил он у Призрака.
Я не доверяла его улыбке больше, чем Михаил мог бы закинуть его подальше, что, учитывая призрачную форму Призрака, было бы не так уж далеко, но я инстинктивно понимала, что он не представлял для меня угрозы. Может, Михаил ему и не очень нравился, но он был на моей стороне.
— Спроси богиню, — сказал Призрак.
Михаилу ничего не оставалось, как посмотреть на меня. Магия иллюзии исчезла, и не было ни любви, ни открытости. Холодный, жёсткий ублюдок вернулся.
— Ему можно доверять, — сказала я, ничем не выдавая себя. Ни утрату, разрывавшую моё сердце, ни гнев на то, что мне дали подарок, а потом его отняли.
— Тогда пойдём, — сказал Призрак, протягивая прозрачную руку.
Ухватиться было не за что, и всё же я протянула руку, всё ещё другой рукой цепляясь за руку Михаила.
Мы последовали за ним навстречу ветру.