Я не готова отвернуться от парня, пусть он и говорит, что ему нет до меня дела.

***

— Ангел с дробовиком… — тихо напеваю я, глядя в ноутбук, усилием воли заставляя себя сосредоточиться на тексте. Музыка гремит на полную громкость, что отнюдь не способствует поставленной цели. Я щурюсь на экран, пока слова не начинают расплываться и перестают читаться. Плакала моя оценка по истории. Никак не могу настроиться на учебу, видимо, придется отложить задание на завтра.

Слова истинной королевы прокрастинации.

Запускаю на телефоне тамблер, собираясь провести несколько часов за безмятежным листанием ленты, но тут мне в ногу врезается что-то остроконечное.

— Ай, — морщусь я и опускаю руки на кровать, шаря глазами по одеялу в поисках нарушителя пространства. Вот он, бумажный самолетик. Сердце пускается вскачь, как только до меня доходит от кого он. Тянет выглянуть в окно, но прежде разворачиваю оригами. В центре листа большими буквами написано короткое предложение.

Прости идиота.

Губы растягиваются в слабой улыбке, и я поднимаю глаза на окно, за которым, как и ожидалось, стоит Алек и смотрит на меня с виноватым видом. Лапочка. Отпускаю самолетик и неспешно приближаюсь к окну, чтобы сполна насладиться реакцией парня. Бесценное зрелище. Весь красный, чешет затылок смущенно. Как удивительно видеть его таким робким.

Да и кто бы не заробел каяться таким безнадежно романтическим способом, ну прямо в лучших традициях жанра. Впрочем, я довольна.

— Раскаиваешься? — спрашиваю, перегнувшись через подоконник. — Ладно. И ты меня прости.

Напускаю на себя вид святоши, по доброте душевной отпускающий грехи. Хотя, по правде, я простила его, как только увидела.

— Но я обидел тебя. Это даже не было легитимно. Если бы я выпивал после каждой чуши, что говорил тебе, Райли Грин, у меня случилась бы интоксикация. Разумеется, мне есть до тебя дело. — Он вздыхает и жестом показывает вниз, на пространство, разделяющее наши дома. — Все эти дурацкие самолеты, которые я пытался запустить в твое окно, тому доказательство.

Смотрю вниз: на траве и впрямь раскиданы два десятка самолетиков. Издаю смешок. Учиться ему еще да учиться.

По моему лицу расползается довольная ухмылка, и я осторожно перелезаю через подоконник. Да, веду себя как любвеобильная собачонка, но ничего не могу с собой поделать. Я нужна ему и теперь, когда знаю это, не могу устоять.

Я перелезаю через его окно. Ступаю на пол и тут же заключаю соседа в объятия. Теплые руки обнимают в ответ, отчего меня охватывают мурашки, и от удовольствия поднимаются волоски на теле. Все-таки знает он толк в объятиях. Он вздыхает и кладет подбородок мне на макушку, заставляя мое сердце трепетать чаще, чем крылья колибри на стероидах. Как вообще можно от него отвернуться.

— У меня кое-что есть для тебя, — бормочет сосед.

Любопытство берет верх, и я мгновенно отстраняюсь.

— Граната? Отрава? Пуля в голову? Дезодорант в глаза?

На мою отсылку к тому инциденту парень закатывает глаза.

— Нет, тебе это — вот это да — не навредит. — Он лезет в задний карман и вытаскивает бумажный пакетик коричневого цвета. — Помнишь нашу поездку с ребятами на пляж? Мы сидели на песке, и ты заметила эту покупку, еще поинтересовалась, что это.

— Помню.

— Не мог тогда сказать, но… открой сейчас. — Он вкладывает подарок в мои ждущие пальцы. — Так, ерунда, ничего особенного. Просто увидел и захотелось купить. Думал подарить тебе в подходящий момент… И, пожалуй, это он и есть, так что вперед.

Легкими, аккуратными движениями открываю пакет, и на ладонь падает браслет: нитка с расписными деревянными бусинами, тут же медные фигурки якоря и серфборда, а в центре акулий зуб. Красивая работа. Все идеальное просто.

Улыбаюсь и немедленно пробую одной рукой обвить браслет вокруг запястья. Короткое мгновение возни, и пара загорелых рук уверенными движениями помогает его защелкнуть. От теплых касаний мурашки по телу. Алек сейчас так близко. Все мое существо ликует от подобной милоты, но, эх, я должна сдерживаться.

— Спасибо, — бубню я и наконец решаюсь встретиться с его взглядом, с его океаном в глазах. В них отражается глубокое волнение, но распознать его значение не удается. — Чудесный подарок.

Алек делает шаг ближе.

Сердце заходится все быстрее, этот бешеный стук, не сомневаюсь, долетает и до Алека. Он смотрит на меня какое-то мгновение, а я опускаю взгляд — еще секунда такого напряжения и я потеряю всякое самообладание, а там до сердечного приступа недалеко.

Губы, о его губы.

— Перестань, — тихо рычит Алек. Недоуменно вскидываю глаза: как же близко сейчас его лицо.

— Ч-что? — с запинкой выговариваю я.

— Запинаться, краснеть, — поясняет он, обдувая меня запахом ванили и одеколона, божественное сочетание. — Это сводит с ума.

У меня сейчас точно сердце выскочит из груди, щеки горят, ладони заливаются потом. Скорее вытираю их об юбку, стараясь не потерять зрительный контакт. Отсюда мне хорошо видна его россыпь веснушек на носу — не такая заметная, как у его сестренки. Видны золотые крапинки в кобальтовых глазах, которые неотрывно наблюдают за мной, пока я изучаю каждый сантиметр его лица. Мы будто всматриваемся в души друг друга. И сердце мое зовет его приблизиться ко мне еще немного.

— Алек, — выдыхаю. — Я не могу контролировать это, когда ты так близко. И если ты специально меня так смущаешь, то ты идиот и получишь у меня.

— Не специально.

Меня сейчас удар хватит. Без шуток. Вызовите спасателей.

— Я сказала Дилану, что не хочу быть с ним, — тихо добавляю. Пусть знает.

— Отлично.

— Почему отлично? — задыхаюсь, кожа покрывается мурашками.

— Потому что ты мне небезразлична.

Я не свожу с него шокированного взгляда. Вот оно — вот, чего я так долго ждала. Его губы изгибаются в соблазнительнейшей улыбке, и он лукаво смотрит на меня сверху вниз.

— Ты мне тоже небезразличен, — шепчу. Не заводись, Райли. Не порть все своей нелепостью. Я сжимаю кулаки в нетерпении.

Поцелуй же меня. Поцелуй.

— Я чертовски рад, что украл твой лифчик. — Он улыбается, а потом делает то, что я ждала еще с того несчастного момента на пляже. Он преодолевает крошечное пространство между нами и касается губ, овладевая моим последним удивленным вздохом.

Алек Уайлд целует меня. Тот самый болван и по совместительству мой сосед с паршивыми пикап-шуточками и сексуальным подтекстом в каждой фразе — целует меня. Мягко, но нетерпеливо скользит по губам, опуская руки мне на бедра. Мысли разбегаются, голова идет кругом. Это же фантастика какая-то!

Зажмурившись, придвигаюсь к нему ближе и с жаром отвечаю на поцелуй, подстраиваясь под движения его губ. О том, как это повлияет на нас, лучше не думать. Да и не получится — все мысли охвачены восхитительными ощущениями, я и подумать не могла, что будет столь приятно. Руки машинально обвиваются вокруг его шеи, притягивая ближе к себе, а пальцы скользят по густым волосам.

Внутри меня точно бабочки взвиваются, крыльями бьются о стенки желудка. Там, где мы соприкасаемся, кожа пылает огнем. Вот, значит, каково это — фейерверки в животе. Хотя я назвала бы иначе. Фейерверки не передают переполняющее меня сейчас блаженство. Скорее, внутри меня разлились тепло и свет, и сама я вся сияю, излучая радость.

Зашибись я светило.

Но неминуемо приближается миг, когда нам приходится прерваться, чтобы вдохнуть кислород. Лишившись сладкого касания губ, я разлепляю глаза и жадно глотаю воздух. Поцелуй длился всего ничего, а я запыхалась, как после полноценного перепихона, — все потому, что это самый мощный поцелуй, что я получала в своей жизни. С интересом поднимаю лицо. Алек смотрит на меня во все глаза — это ведь хороший знак? Боже, пусть только все это не будет жестоким сном, игрой подсознания. Пусть жизнь и правда может быть так прекрасна. Должна быть. Раздвигаю покалывающие губы в улыбке. Алек мгновенно улыбается в ответ.

— Не хочешь спуститься к железной дороге? — спрашивает сосед и может прочесть ответ в моих глазах. Но я все-таки решаю его подразнить. Такой у меня характер.

— Нет, — демонстративно качаю головой, кусая губу, чтобы не прыснуть.

— Нет?

— Да.

— Да к нет, или да как да? Второй же вариант? — Парень хмурится, забавно скашивая глаза, мол, совсем не бум-бум. Безобразнейшая рожица. Но даже с ней он остается симпатягой. Ох уж это его очарование.

— Да.

— Чудачка ты, Райли.

Я лучезарно улыбаюсь, все еще крепко прижимаясь к парню и обвивая его шею руками. Тревога пусть подождет. Что сделано, то сделано: я ведь грезила об этом, зная о последствиях. Нечего теперь искать причины, по которым мы не должны были этого делать. Или перебирать в уме всевозможные варианты краха наших отношений. Буду наслаждаться счастливым мгновением и молиться, чтобы оно того стоило.

— Будто тебе это не нравится.

Он и не отрицает.