17 ИНТОКСИКАЦИЯ

— День добрый, народ! Ваша саркастичная зайка прибыла, — посмеивается Вайолет, усаживаясь рядом с нами.

— По-моему, в твоем сэндвиче дохлый слизняк, — отзывается Джо, неодобрительно рассматривая ее ланч. — По которому проехали бульдозером. Или еще чего сделали, потому что ветчина так выглядеть не может.

— Это называется «кворн», — закатывает глаза подруга. — Заменитель мяса. Я вегетарианка. И слизняков, как ни крути, не ем.

— Что поделать: в кулинарии я не знаток, — одаривает ее невинной улыбкой Джо.

Я наблюдаю за их перепалкой поверх своего сэндвича с нормальной ветчиной — мясо я люблю, а есть в тишине люблю еще больше. Но заткнуть мысли о вчерашней прогулке по пляжу не так просто. Между нами с Алеком будто искра пробежала — только вот не уверена, что парень считает так же. Со дня годовщины Кейтлин наши отношения стали более искренними, окрепли — после такой-то откровенности с моей стороны. Я открылась ему, а вчера, спасибо прогулке, наша дружба сменила курс на совершенно новую территорию. Мы не говорили больше, вернувшись с пляжа. Остается молиться, чтобы между нами не появилось никакой неловкости; времяпровождение с ним сделалось моей любимой частью дня.

Чувствую на себе взгляд Дилана, но не решаюсь к нему повернуться. Мы вроде как все уладили, но не совсем. Осталось молчаливое напряжение. Я все еще ловлю на себе его взгляды, замечаю его смущение, до меня долетают его разговоры обо мне с друзьями. Как тут не нервничать.

Наверное, лучше просто сделать вид, что я не замечаю его внимания.

За столиком сидим Алек с Джо, а напротив них мы с Ви. Чейз школу прогуливает, если верить слухам, убежал на свидание. Очень в его духе. Но по крайней мере, он приятный бабник, если можно так выразиться.

— Райли. — Дилан прерывает ход моих мыслей, и мне все-таки приходится взглянуть на него. Тревожно как-то, и не мне одной, судя по его румянцу и смущенному виду. Чего это он?

— А?

— Давай отойдем на секунду? Поговорим.

Он что, за старое взялся?

Алек напрягается, а я дергаюсь, словно от раскаленного железа. Не хочу никуда идти. Вон, даже под ложечкой засосало от дурного предчувствия. Бросаю на Вайолет быстрый взгляд: на лице подруги отражается, как в зеркале, моя тревога.

— Э, гм, нет, — выпаливаю я и сразу же закрываю рот рукой. Обалдеть, зачем я так? Теперь все уставились на меня: Дилан, конечно, ошарашенно, Вайолет облегченно, а Джо с любопытством. Что до Алека, похоже, он вообще мыслями не здесь.

— О, ладно, — сглатывает Дилан. — Тогда поговорим тут?

Сказать, что он в замешательстве — значит ничего не сказать. Теперь он совсем побагровел, в горле пересохло, и он то и дело сглатывает. Стыдно, что я поставила его в такое положение. И чего я так распереживалась из-за безобидного разговора, пусть и наедине?

— Нет, что ты. Извини, конечно мы можем отойти.

Или нет, судя по вызывающему выражению, с которым смотрит на Дилана Алек. На лице Джо мелькает понимание, и он еле заметно шепчет Дилану — похоже — «Дилан, погоди с этим».

— Не хочешь сходить куда-нибудь в субботу? — все же выдает Дилан.

Я и вопрос переварить не успеваю, а Алек уже ударяет ладонями по столу, и резкий хлопок эхом разлетается по столовой. Больно, наверное, хотя по нему не скажешь. Народ в столовой таращится на нас. Да и я удивлена не меньше, но подбираю челюсть, когда Алек зло вскакивает из-за столика. Желваки от стиснутых зубов выдают его раздражение.

Так он с самого начала понял о намерении Дилана?

Что же мне теперь делать? Алек срывается с места, и я растерянно провожаю его взглядом. Последовать за ним? Или поговорить с Диланом?

— Извини, Дилан. Я не могу согласиться. Правда. Не хочу так с тобой поступать.

Я поднимаюсь из-за стола, но он берет меня за руку.

— Не уходи.

— Не хочу вводить тебя в заблуждение, — мягко возражаю. — Мне нравится Алек. Если я соглашусь, это будет несправедливо по отношению к тебе. Ничего не поделаешь.

Дилан сухо кивает и, избегая взгляда Джо, смотрит прямо перед собой. Тошно на душе, но я знаю, я поступила правильно. Выскальзываю из ослабевшей хватки Дилана и, благодаря подсказке Вайолет, бросаюсь в нужном направлении, скорее за Алеком. Бог знает, сколько людей я обидела в своей жизни. Не могу так поступить еще и с ним.

Завернув за угол, нахожу соседа, снующего по коридору взад-вперед. Все еще на взводе. Даже подойти страшно, когда у него чуть ли пар из ушей не валит. Но я должна все уладить — хочется верить, он бы на моем месте поступил так же.

— Алек, — голос съезжает на хрип, когда я приближаюсь. Он обращает ко мне лицо: в глубине потемневших глаз бушует океан. При виде меня взгляд смягчается, но скоро ласка снова сменяется враждебностью, даже еще большей, чем прежде.

— Чего тебе, Райли? — выдыхает он, в его чертах таится раздражение.

— Я отказалась.

На лице мелькает неопределенное чувство, но мне не удается его разгадать. Парень отводит взгляд и качает головой, точно вытряхивая нежеланные мысли.

— Да пофиг. — Он пожимает плечами. — Мне-то что.

Я отступаю, точно от удара. Он ведь только что выскочил как ошпаренный из столовой, даже Джо понял, что к чему, и все равно он намерен делать вид, что не при делах? Точно ему и дела до меня нет? Я ведь открылась ему, доверила самое сокровенное, показала, как он важен мне. А он притворяется равнодушным даже после выходки в зале. Какое разочарование. Но я-то знаю: как другу или кому-то больше — ему не все равно. В этом я уже убедилась.

— Ну да, — бормочу. — Ничего.

Разворачиваюсь и, не оглядываясь, шагаю прочь.

***

— Райли, что-то не так? — слышу в прихожей обеспокоенный голос мамы. Захожу в свою комнату и бросаю рюкзак. Я не поздоровалась с ней, вернувшись домой, вот она и насторожилась. Мой просчет. Даже не глядя, знаю, что мама не сводит с меня обеспокоенного взгляда. Все так, мам. Я ничего не чувствую.

Все лучше боли, что обожгла меня вначале.

Значит, глупо было думать, что между нами что-то происходит? Милые мелочи, вроде войнушки за милкшейк, его утешающих объятий во время моего рассказа о прошлом, замечаний Джо о том, чтобы Алек и Дилан разобрались между собой, шуточек друзей про нас. Глупо было думать, что именно мне удастся преодолеть в Алеке Уайлде страх серьезных отношений? Пробудить в нем ответные чувства? Все надежды и желания разбились в одно мгновение. Если я ему и интересна, он точно не готов в этом признаться. Осознать это было больно, но сейчас внутри пустота.

Я бестелесная тень. Гильза без пороха.

Все так. Что может быть не так?

— Райли, не томи. — Мама появляется в дверях, ее глаза мягкие, ласковые наблюдают за мной. — Детка, я же вижу что-то случилось. Расскажи, в чем дело.

Она приближается, но мне не хватает духа взглянуть на нее: вдруг это разрушит онемение, и нахлынет боль. Меня устраивает мое замороженное состояние. Чувства мне не нужны. Краем глаза замечаю открытое окно и в обуявшей меня злости с грохотом его опускаю.

Он-то, конечно, не понял, что обидел меня. Разозлил, да, но не обидел. Обида показалась позже вместе с осознанием своей глупости — надо же было подпустить к себе столь изменчивого типа. Привязаться к нему, дав возможность себя задеть.

Алек оказывается в своей комнате, он выглядывает на шум из окна, и я задергиваю занавески прежде, чем он успевает разглядеть мое лицо. Да, я трусиха, но встречаться с ним сейчас выше моих сил.

— Райли Джессика Грин. — Мамин тихий голос раздается за спиной, и она обнимает меня, притягивая к себе. — Расскажи маме, что стряслось.

— Дилан пригласил меня на свидание. — Я вздыхаю. Не знаю, что и думать. Он явно не обсуждал это с друзьями, и, услышав его предложение, Алек разозлился. А теперь я, видимо, уничтожила отношения с ними обоими. — Алек разозлился и умчался, даже не дождавшись моего ответа. А когда я догнала его и объяснила, что отказалась, он отшил меня, мол, это вообще не его дело. Неприятно, в общем, но я переживу.

— Да? — неверяще произносит мама. — Что-то мне так не кажется.

Она прижимает меня крепче к себе и целует в волосы.

— Ты ведь понимаешь, что он ревнует? Дилан позвал тебя погулять, вот он и расстроился. — Я тоже так сперва подумала. Но, с другой стороны, будь это так, разве скрывал бы он правду так тщательно? Почему то отталкивает меня, то притягивает — только что он недотрога, а в следующую секунду образец дружелюбного соседа. Так не пойдет. Пусть выбирает что-то одно.

— Я тоже так думала. — Я отстраняюсь и заглядываю ей в глаза. — Но меня доконало его напускное безразличие. Иногда он та еще свинья.

В глазах мамы легкое недоумение.

— Ты бываешь весьма недогадливой.

— О чем ты?

— Осмелюсь предположить, что ты ему тоже нравишься, просто мальчику нелегко дается доверие. Уверяю, это в нем говорит неуверенность в себе. Он не готов принять свои чувства, поэтому и отталкивает тебя. Я не говорю, что он поступает правильно, но тебе решать, готова ты мириться с его нерешительностью или лучше поставить на этом точку. — И то правда, если подумать. Мама вздыхает. — Мне надо идти, бумажная работа не ждет. Все наладится.

— Окей, спасибо, мам. — Я дергаю торчащую из покрывала нитку.

— Райли, просто… пожалуйста не забывай, людям свойственно отгораживаться от мира, защищаться от боли. Мы ведь также поступали долгое время, я уже молчу про твоего дядю. Поставь себя на место Алека. Он намного ранимее, чем хочет казаться. Думаю, все дело в том, что ты слишком спешишь разрушить его стены, он же страшится остаться незащищенным. Постарайся держать в уме: ему вся эта влюбленность тоже дается нелегко.

Мама чмокает меня в щеку и выходит из комнаты, оставляя меня задумчиво смотреть ей вслед. Немного поразмыслив над ее словами, я поднимаю занавеску и заглядываю в соседнюю комнату. Все чисто. В миг отодвигаю занавеску и распахиваю окно во всю ширь. Мама права, теперь я это понимаю.