26

Я не могу перестать думать об Андре Минасяне. Я думаю о нем всю дорогу домой с вечеринки, несмотря на то, что он сидит на сиденье рядом со мной. Я думаю о нем, как только он высаживает меня, когда я в каком–то оцепенении шаркаю по дорожке перед домом, поднимаюсь по лестнице и падаю в кровать. Я думаю о нем, пока не засну и как только проснусь на следующее утро. Я думаю о нем, когда подбираю его возле дома и он предлагает мне кусочек своего батончика, и после того, как я смотрю, как он идет на свой первый урок. Постепенно он превратился из парня, мешающего мне жить, в парня, с которым я хочу быть рядом все время.

Очевидно, что в холодном свете дня у меня очень мало намерений что–то делать с этими мыслями. Особенно когда он садится в машину в понедельник днем, его глаза светятся, улыбка теплая, он только что принял душ после тренировки, одет в зеленую футболку, которая выглядит так, будто была создана для его цвета кожи. Тесса и Сидни могут подумать, что это умная идея для меня начать что–то с ним, но теперь, когда дымка выходных закончилась, и на горизонте маячит мой дедлайн с Эвой, это сделает все намного сложнее, чем должно быть.

– Привет, – говорит Андре.

– Привет, – говорю я, стараясь сохранить ровный тон. Если мне удастся сохранить нормальное положение вещей, это не должно быть большой проблемой. В конце концов, напоминаю я себе, был период времени, когда один только его вид приводил меня в ярость. Я хмурюсь, понимая, что это неправда. Андре, может, и выводил меня из себя раз за разом, но его вид никогда не беспокоил меня. Я всегда считала его милым.

Черт возьми.

– Что случилось? – спрашивает он, лениво глядя на меня с пассажирского сиденья.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты держишь руль так, будто мы едем сквозь метель, хотя сейчас конец мая и мы даже не выехали с парковки.

– О. – Я ослабляю хватку. Затем открываю рот, чтобы что–то сказать, когда на моем телефоне появляется оповещение.

– Просто нужно подождать еще одного, – говорю я ему, и Андре хмурится, но я не уверена, что это значит. И я бы хотела вернуться в то время, когда я не задавалась вопросом, что означают все его действия.

Несколько мгновений спустя Деннис запрыгивает на заднее сиденье машины.

– Как дела, чуваки, – говорит он, пристегивая ремень безопасности и откидываясь назад, с улыбкой на лице.

– Похоже, у тебя хорошее настроение, – говорю я Деннису.

В ответ Деннис просто пожимает плечами, но в зеркале заднего вида я замечаю отчетливый блеск в его глазах.

Андре откидывается назад и пристально смотрит на Денниса. – Это как–то связано с твоей... подругой? – спрашивает он.

Деннис краснеет. – То есть, может быть.

– Так ты сказал ей о своих чувствах? – спрашиваю я, и Андре бросает на меня взгляд, подняв брови.

– Что? – Я тихо спрашиваю.

– Просто удивлен, что ты в это ввязалась, вот и все.

– Я могу интересоваться жизнью людей. – Я пожимаю плечами.

– То есть, да, просто ты редко так делаешь.

– Разве мы говорили не обо мне? – спрашивает Деннис.

– Точно. Да. – Андре снова поворачивается к Деннису. – Так ты сказал ей о своих чувствах?

Лицо Денниса темнеет. – Не совсем.

Андре делает паузу. – Значит, вы все еще друзья?

Деннис пожимает плечами. – Типа того. Может быть?

– Что значит 'может быть'? Я хочу знать.

Деннис качает головой, вздыхая. – Это значит, что мы проводим все время вместе, и она мне очень нравится, и я уверен, что я ей нравлюсь, но никто из нас ничего для этого не делает.

– В этом есть смысл, – говорю я, в то самое время, когда Андре говорит: – Это чушь.

Теперь уже я бросаю на него взгляд.

Андре игнорирует мой взгляд. – Ты хочешь быть больше чем другом, Деннис?

Деннис снова краснеет.

– Это 'да', – говорит Андре. – Почему ты просто не сказал ей?

– Я... – начинает Деннис.

– Ну, может, он боится? – перебиваю я.

Андре хмурится. – Чего?

Я пожимаю плечами. – Может быть, он ей не понравится в ответ, да!

Андре закатывает глаза. – Мы слушали одну и ту же историю? Они проводят все свое время вместе. Она приревновала его к другой девушке. Здесь явно есть какая–то вибрация. Зачем тратить время на размышления?

– Ну... – начал Деннис.

– Ну, может, он просто боится произнести эти слова! Может быть, он боится, что все может измениться.

– Это смешно. – Андре качает головой. – Смысл в том, чтобы все изменилось. Если он хочет что–то сделать, он должен это сделать.

Это пронзает мое сердце. Я хмурюсь. – Так почему она не может?

– Что? – спрашивает Андре.

– Почему она не может ничего сказать? Почему это зависит от бедного Денниса? – спрашиваю я, двигаясь позади себя.

– Ну, вообще–то... – начинает Деннис.

– Я имею в виду, мы тут домогаемся, чтобы Деннис сделал шаг, и я думаю, что он отлично справляется. Я думаю, он делает все, что в его силах. Ты молодец, Деннис. Хорошо?

– Спасибо?

Андре теперь хмурится на меня. – О чем ты говоришь?

– Может, все–таки вернемся ко мне? – Деннис пытается снова. – Потому что в прошлый раз это было действительно полезно.

– Так и есть! – Андре и я говорим одновременно.

– Я просто хочу сказать, что ты ведешь себя так, будто вся тяжесть их будущего лежит на плечах Денниса. Как будто если не он скажет что–то, она однажды резко выберет кого–то другого, и это будет для них навсегда...

– Господи, я поговорю с ней! – практически кричит Деннис, и когда он это делает, мы затихаем. Остаток десятиминутной поездки мы едем в неловком молчании. Я слишком боюсь взглянуть на Андре и с ужасом жду момента, когда Деннис выйдет из машины, оставив нас вдвоем.

Я уже собираюсь отъехать от обочины, когда Деннис поворачивает назад и прижимается к открытому окну Андре. Он выглядит раздраженным.

– Знаешь, что бы ни происходило между вами двумя, вы должны просто разобраться в этом.

Я делаю такое лицо, будто он только что сказал что–то глубоко оскорбительное.

– Что? – Андре спрашивает в таком же тоне.

Деннис закатывает глаза. – Очевидно, что здесь есть что–то странное. И вы только что провели всю поездку в машине, говоря о себе, а не обо мне. Да, это было очевидно. Ты ничего не увидишь ясно, пока не разберешься с тем, что это такое. – Он машет рукой между нами двумя.

Я смотрю, как Деннис уходит, и мое сердце начинает колотиться. Я сглатываю, избегая взгляда Андре. Затем я отъезжаю от обочины, не говоря ни слова.

– Нам, наверное, стоит поговорить об этом, – говорит Андре несколько минут спустя на знаке остановки. Что только заставляет мое сердце биться быстрее.

– Поговорить о чем? – легкомысленно говорю я, хотя мои ладони вспотели.

– Чарли.

Я начинаю поворачивать налево на улицу Андре.

– Подожди, – говорит он. – Разве мы не можем куда–нибудь пойти?

Абсолютно нет. – Я бы сходила, но у меня миллион дел.

– Каких?

– Например... – Я карабкаюсь, осматривая консоль машины, которая, как обычно, в основном безупречна. Потом я замечаю пятнышко грязи на лобовом стекле. – Как на автомойка.

Брови Андре поднимаются вверх. – То, что ты так отчаянно хочешь сделать, – это мойка машины?

Я неоднократно открываю и закрываю рот, подыскивая нужные слова. – Андре, это моя работа. Если машина не чистая, страдает мой рейтинг, не говоря уже о чаевых. Я предоставляю полный спектр услуг. Так что да, мне нужно поехать на мойку. – Я наконец останавливаюсь, запыхавшись, и удивляюсь, почему я так раздражена, и наполовину ожидаю, что он меня на это назовет. Спросит, почему я веду себя так странно, спросит, из–за чего я так злюсь.

Вместо этого, когда я наконец поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, я вижу, что он сужает глаза, что вызывает у меня странное липкое чувство в костях.

– Отлично, – говорит он. – Я пойду с тобой.

– Что? – пискнула я.

Он спокойно откидывается на спинку кресла. – Если тебе так сильно нужно на автомойку, то я поеду с тобой.

Я снова вцепилась в руль, чувствуя, что меня сейчас вырвет. – Круто.

Первую часть мойки я провожу, удаляя все возможные загрязнения с сидений машины, как какой–нибудь детектив CSI, включив пылесос погромче, чтобы проникнуть за подушки, и все это время избегая Андре, хотя я чувствую его взгляд на себе. По правде говоря, я чувствовала его присутствие даже с закрытыми глазами. Но в конце концов, когда уже не нужно притворяться, что чистишь, у меня не остается выбора, кроме как вернуться на водительское место и начать вводить нас на внешнюю мойку. Нам велено поставить машину на нейтралку, и теперь я действительно застряла.

Мы с Андре немного посидели в тишине.

– Итак, – говорит он.

Я стучу руками по рулю, глядя куда угодно, только не на него. – Ну и что?

– О том, что сказал Деннис.

Я закатываю глаза и пытаюсь рассмеяться. – Я знаю. Немного безумно.

– Точно, – говорит Андре, на мгновение отводя от меня взгляд. Но потом оглядывается. – Это было..?

– Что?

– То, что сказал Деннис, было безумием?

Я понимаю, что у меня подкашивается нога, и останавливаю ее, пока случайно не нажала на педаль газа. Я представляю, как мы пролетаем через стеклянное окно в офис автомойки, рядом с каким–то парнем, пьющим чашку кофе. Потом я вспоминаю, что у меня нейтральная передача. – Неужели эта штука не может ехать быстрее?

Андре вздыхает, опускаясь обратно на сиденье. – Ладно, забудь, что я вообще об этом заговорил.

– Так теперь ты злишься? – спрашиваю я.

Я слышу, как поднимается и опускается его дыхание. Я чувствую его присутствие. Это делает что–то странное с моим сердцем, заставляет его трепетать, но также заставляет чувствовать, что рука держится за него и может сжать его в любой момент.

– Может быть, нет, – признаю я.

– Что? – говорит он, негромко, как будто я удивила его, застала в раздумье.

– Я говорю... может, это было не так уж безумно. То, что сказал Деннис.

Я наконец–то смотрю на Андре и вижу, что его глаза начинают улыбаться, даже если его рот еще не догнал.

– Так ты говоришь, что здесь что–то происходит.

– Ну, а ты? – спрашиваю я.

– Я спросил тебя первым.

– Но я не та, кто расстался с кем–то всего несколько месяцев назад, – говорю я.