18

Дыши.

Кончиком носа я провёл по глубокой ямке между её плечом и ключицей.

Дыши.

От неё, чёрт возьми, захватывало дух.

Ногтями Пэйдж прошлась по линии моих волос, и я позволил глазам закрыться. Я погрузился в этот момент.

Её вкус изменился. Сладость молодости стала чем-то более женственным, более настоящим. Я не мог описать это, но если бы смог нарисовать, то выбрал бы ярко-фиолетовый цвет. Сочный. Одно это слово крутилось в моей голове, пока ртом поглощал её.

Она снова захихикала, и я поднял голову, чтобы ещё раз взглянуть на её лицо. Её подбородок покраснел от касаний моей бороды, а губы припухли. Даже нос порозовел. Голубой цвет её глаз в ожидании большего, в ожидании моего следующего шага стал темным и дымчатым.

Каждый мускул в моём теле хотел её, нуждался в том освобождении, которое могла дать только она. Моя рука лежала на её плоском животе, большой палец под кромкой её свитера. Её кожа была такой мягкой, приглашающей попробовать её на вкус, сделать больше, чем, как я знал, мы были готовы. Я пытался отогнать свои мысли, успокоить бушующий пульс, охладить быстро растущее желание.

Дыши.

Она так близко.

Я снова опустился к её рту и прикусил плоть её губ. Её стон усилил напряжение, пока я вдыхал её и прижимал ближе… слишком близко… пока не навис, опираясь на руки по бокам от её головы. Она прошептала моё имя, и, не думая, я прижался к ней в поисках облегчения. Я был заведенный и твердый, и это трение практически отправило меня через край. Она резко вздохнула, и я оттолкнулся от Пэйдж и лег на бок лицом к ней. Я зашёл слишком далеко. Щеки Пэйдж были пунцовыми, пока она тяжело дышала.

— Почему ты остановился? — спросила она и поднесла кончики пальцев к моему рту, проводя ими по контуру губ. — Скажи мне, что происходит у тебя в голове, Деклан, ты выглядишь… грустным.

Я лег на подушку, дистанцируясь от соблазна. Она передвинулась вместе со мной, положив щеку на правую сторону моей груди и руку на левую. Я положил одну руку на её, а другой рукой накрыл её бедро, крепко прижимая к себе, и сказал:

— Я не хочу давить на тебя.

— Ты не давишь, — её голос проурчал около моей груди.

Джинсы Пэйдж были явно на размер больше, а пока я гладил пальцами её бедро, свитер начал задираться. От моего прикосновения по её коже пошли мурашки, и я проследовал за ними до её нижнего ребра.

«Ты можешь почувствовать её кости».

«Ты сломаешь её».

Образ моего ночного кошмара, мой страх, свежая и запекшаяся кровь пронеслись перед моими глазами. Дыхание ускорилось, и Пэйдж это заметила.

— Ты не давишь на меня, Деклан, я сама решила прийти сюда, — она сделала попытку подняться с кровати, но я сжал её крепче. Я не хотел видеть её лицо, пока буду говорить то, что собирался сказать.

— Мне снится кошмар: обнаженная ты, и всё, что я чувствовал, это желание оказаться внутри тебя. Но каждый раз, когда я делал шаг к тебе… — я сглотнул в тишине, повисшей между нами, — … твои рёбра пронзали кожу, и ты истекала кровью прямо у меня на глазах.

Её губы задрожали.

— Я истекала кровью? — тихо и неуверенно спросила она.

— Моя голова — гребанный фильм ужасов.

— Не бойся за меня, — сказала она, вывернувшись из моей хватки, и наклонилась надо мной, опираясь на локоть.

— Я не боюсь.

Изучая мое лицо, она хмурилась, будто могла почувствовать ложь, и спустя мгновение покачала головой.

— Ты просто боишься, и об этом и был твой сон. Я причинила тебе боль, Деклан… и, может быть, это попытка твоего мозга сказать тебе, чтобы ты был осторожен.

Это ей нужно быть осторожной. Всегда нужно было. Моя болезнь могла изменить меня. Без лекарств я стану монстром.

— Я просто не хочу торопиться. Я не был ни с кем после тебя… и может быть…

— Ни с кем? — перебила Пэйдж, и её рот скептически изогнулся.

Я провел рукой по её руке.

— Нет, не совсем. Я целовался с несколькими девушками, но ничего больше.

Ничто не могло сравниться с тобой.

Она опустила взгляд, её щеки побледнели.

— Ты на самом деле был совсем один.

Меня сводили с ума мысли о ней с другим мужчиной, мысли о том, как она пыталась подарить ему ребенка, мысли о том, что он сделал, чтобы она стала такой неуверенной. Из той малости, что она со мной поделилась, выходило, что он был придурком, и, несмотря на то, что я долго избегал людей и прикосновений (и это довело меня почти до безумия), кажется, моя жизнь была лучше, чем её.

— Для меня так было лучше, но никто этого не понимает, — я потянул её за руку, и она подняла подбородок. — Не оглядываемся назад, так? — я улыбнулся ей, и она неровно выдохнула.

Глаза Пэйдж блестели, когда наши взгляды встретились.

— Я отдала ему свое тело, потому что мне нечего было больше ему предложить. Я была грешницей, и он просто брал, что хотел, подтверждая это и говоря, что мое место только в качестве его жены.

Ярость застлала взор, я стиснул челюсть и присел. Пэйдж тут же положила ладонь мне на грудь.

— Послушай, — её голос был спокойным, бледно-зеленым, — я хочу, чтобы ты знал, а тебе нужно знать: я никогда не хотела от него детей. И, несмотря на мою внутреннюю борьбу между собственным спасением и верой в то, что Бог или кто бы то ни был там наверху простил меня, я благодарила его каждый день, что так и не забеременела.

Это было эгоистично, но я также был благодарен.

С ее глаза скользнула слезинка, и я смотрел, как она скатывается по щеке.

— Я не оглядываюсь назад, Деклан, всё, чего я хочу, это двигаться вперед, и мне нужно, чтобы ты знал, что я никогда не переставала любить тебя. А быть снова с тобой — это прощение, о котором я молилась с того дня, как отец прогнал тебя.

Моё сердце громко забилось, ускоряя пульс, и застряло в моем горле. Мне нужно было услышать от неё это, услышать, что она всё ещё любила меня. Я годами ничего не чувствовал. Запер чувства внутри своей головы, позволил голосам заворачивать каждую свою эмоцию в закрученные ветви ненависти к себе.

— Когда я сказал, что ты как яд … В то время я так и думал. Потому что не переставал любить тебя, но позволил себе… позволил болезни превратить то, что у нас было, во что-то извращенное. С тех пор, как ты вернулась, голоса… их всё меньше. Мои лекарства, они тоже работают, но это ты, Пэйдж… Ты исцеление и всегда им была.

Её губы приоткрылись с легким вздохом, и я наклонился к ней, поцеловав в щеку. Она закрыла глаза, и я сначала поцеловал её мокрые ресницы, потом лоб, а затем рот. Ладонями я бережно поддерживал её затылок, а большие пальцы расположил вдоль её подбородка. Она открылась мне. Этот поцелуй не был физическим желанием. Он был заверением.

Она отстранилась первой. Всего несколько дюймов разделяли наши губы.

— Мне остаться? — спросила она.

Я кивнул.

— Да.

— А что насчет Лиама?

Лиам мог катиться ко всём чертям.

— Позволь мне об этом беспокоиться.

— Окей, — зевнула она.

— Мне поставить будильник?

Мне не нужно было вставать до одиннадцати, я беспокоился не за себя, просто не знал, работает она завтра или нет.

— Ммм? — она придвинулась ближе, располагая свое тело вдоль моего, а её рука, лежащая на моей груди, сжала ткань моей футболки.

Я усмехнулся.

— Ты работаешь утром?

— Нет.

Пытаясь не отодвигаться от неё, я потянулся влево и щелкнул по выключателю на стене рядом кроватью.

— Спокойной ночи, Пэйдж. — Я поцеловал её в макушку.

— Люблю тебя, — это было лишь бормотание, но тепло её слов просочилось сквозь мою футболку и ударило прямо в сердце.

— Она хорошая девочка, Деклан, — раздалась невнятная речь отца, когда я проходил мимо дивана.

На нем всё ещё была рабочая одежда, ноги в ботинках, покрытых грязью, лежали на журнальном столике. Ноги скрещены, он казался расслабленным, даже несмотря на то, что кожа вокруг его левого глаза приобретала воспаленный синий оттенок. Я только что зашел в дом после прощания с Пэйдж. Лиам предложил отвезти её домой, чтобы нам не пришлось ехать на автобусе. Она сказала, что родители могут заехать за ней (она говорила так каждый раз), но я не готов был к тому, что они увидят эту дыру, или ещё хуже, захотят познакомиться с моими родителями. Кроме того, Лиаму нужно было время, чтобы охладиться.

— Я на самом деле так думаю… — отец попытался сесть прямо, но рыгнул, сухо закашлялся и откинулся назад, закрыв глаза.

— Я знаю, отец.

Он не ответил. Отключился, как всегда.

Я хотел закричать ему:

— Как бы я хотел, чтобы ты по-настоящему её увидел. Как бы я хотел, чтобы ты не был всё время пьяным и не выдыхал виски каждый раз, когда она здесь.

«Она никогда не вернется».

Голоса молчали в последнее время. Но сегодня злость моей голове была права. Она не вернется, не после сегодняшнего. Лиам и мой отец слишком далеко зашли. Она была в ужасе. Я злился на Лиама за то, что тот не контролировал свой гнев.

— Мне жаль, что ей пришлось это увидеть, — мама положила руку на мое плечо.

— Лиам на самом деле бросил школу? — я повернулся и посмотрел на маму. Даже несмотря на то, что она родила нас, парней, в зрелом возрасте, брак с отцом состарил её в два раза быстрее. В её волосах уже видны седые пряди, глаза окружали глубокие морщинки. Она выглядела истощенной.

— Боюсь, что да. Полагаю, хозяин тату салона предложил научить его, как там всё делается. Он сказал, что заработает больше денег, а я сказала ему, что они нам не нужны, но он настаивал. Наверно, Лиам увидел один из счетов от твоего доктора. Он добавился к коллекции.

Вина сжала мои легкие.

«Твоему брату приходится страдать из-за тебя».

«Посмотри, какие от тебя проблемы».

— Мне уже лучше, мне не нужн…

— Ты знаешь, так же, как и я, что если этот мальчик вбил себе что-то в голову, его не остановить. И, честно говоря, я никому не говорила, но твой отец… его понизили. Нам пригодились бы эти деньги, и Лиам всегда хорош во всём, что делает. Я не сомневаюсь, что он засветится там и станет лучшим мастером, — она улыбнулась, но улыбка не затронула глаз. — Все мои мальчики такие творческие, — она слегка похлопала меня по плечу. — Престань волноваться. Я вижу, как крутятся эти колесики.