Никогда, никогда она не видела мужчину более сильного и более дикого одновременно, и вид его в таком состоянии, осознание того, что она видит его стороны, которые он не показывает всем, заставляло ее терять голову. Из нее хлынул поток влаги, все ее чувства были возбуждены и раздразнены до предела.

Она ухватилась за стойку сбоку, чтобы удержать руки на месте, зная, что он остановится, если она прикоснется к себе. Она не могла этого вынести, не слишком долго. Она так давно не испытывала удовольствия.

—Даин, пожалуйста.

Через несколько секунд, с еще одним низким звуком, он кончил, струйки его спермы омыли душ и устремились в сток. Она наблюдала за всем этим, желая прикоснуться к собственной груди, ввести два пальца внутрь себя так сильно, что она задрожала от этого, а мокрое пятно на ее шортах становилось все более влажным.

Мгновением позже, когда он перевел дыхание, его глаза вспыхнули и нашли ее. Словно кот из джунглей, гладкий и смертоносный, он взял полотенце и, обернув его вокруг талии, подошел к ней.

— Ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе?

Она энергично кивнула.

Темная полоса ухмылки появилась снова.

— Я не буду трогать тебя, и ты тоже не будешь трогать себя. Пусть все кипит.

Какого черта?

Она собиралась взорваться.

— Ты все еще доверяешь мне? — спросил он, его взгляд был пронзительным.

Она вспомнила вопрос, который он задал ей раньше, когда она была под действием наркотиков, слово, которое связывало их с самого дня знакомства. Она сделала паузу, размышляя об этом.

Доверяла ли она ему по-прежнему? И да, и нет. Ее молчание ответило ему достаточно. Его взгляд усилился.

— Пока достаточно. Ты знаешь, где я был последние несколько дней?

Она покачала головой, ее руки дрожали от потребности, сковывающей ее тело.

Его руки легли рядом с ее руками на стойку, прижав ее к себе и не прикасаясь к ней.

— Я нашел одного из трех.

Ее сердце остановилось. Она поняла, сразу поняла, о чем он говорит. Один из трех мужчин, которые надругались над ней.

Ее возбуждение стало утихать при воспоминаниях.

Одна из его рук схватила ее за челюсть, возвращая ее в настоящее.

— Я покончил с ним.

Его нос нашел ее нос и провел по нему один раз таким мягким жестом, что ей захотелось, чтобы он сделал это снова немедленно.

— Я отрезал ему руки, — его нос спустился вниз по ее шее, — потом язык, — по ее груди, его дыхание коснулось ее твердых сосков, — потом его маленький член.

Все части, которые касались ее.

Она посмотрела на его затылок, на его влажные темные волосы и почувствовала, как ее горло сжалось.

Внутри нее что-то расцвело, распустилось, медленно, неуверенно, боясь, что ей снова будет больно, что ее снова бросят, но все еще находя надежду.

Чертову надежду.

— Это был лысый мужчина или один из двух других? — спросила она, ее голос сорвался, и она увидела, как он отпрянул назад.

Его глаза встретились с ее.

— Тот, у кого была камера.

Ее тело задрожало от смешанных сообщений, которые посылал ей мозг, колеблясь между возбуждением, горем, яростью, болью и возбуждением, когда его слова медленно проникали в ее сознание.

— Ты видел это, — прошептала она, охваченная ужасом и унижением.

Он шагнул между ее ног, его рука наклонилась к ее челюсти, а большой палец провел по ее рту, и она инстинктивно узнала в этом движении его.

— Каждую, каждую, секунду.

Его большой палец провел по ее нижней губе, его глаза напряженно смотрели на нее, его тело прижималось к ее телу, все в нем было яростным, сильным и таким темным, что она хотела все это для себя.

— Ты прошла через все это не одна.

Каким-то образом знание того, что он видел это, что он пережил это вместе с ней, заставило ее почувствовать себя немного менее потерянной.

Знание того, что он видел, как ее использовали и выбросили, и то, что он все еще хотел ее, заставляло что-то в ее груди сжиматься так, что сердце расцветало. Он видел ее в худшем состоянии, видел, как ее ломали, как она оказалась в пасти смерти, и каким-то образом он все равно нашел ее достойной спасения. Даже после всего этого он привел ее в свой дом и дал ей безопасное пространство для исцеления. Что-то в ее раздробленном сердце смягчилось.

Они долго смотрели друг на друга в тишине.

— Я твоя.

До него доходило, действительно доходило, насколько она его. Мужчина не был свидетелем того, что он делал для нее каждый день просто так. Он мог не испытывать эмоций, как он говорил, но между ними было что-то твердое, осязаемое, нерушимое, и они оба это знали.

Его нос снова коснулся ее носа.

— Все мое.

Она могла точно определить момент, когда шесть лет назад изменился ход ее жизни.

И сидя там, на столешнице, шесть лет спустя с тем же мужчиной, с маленькими кусочками секретов и молчания, она знала, что ход ее жизни снова меняется.