Слезы расплылись в её глазах, когда он подошел к ней и заключил её в медвежьи объятия. Она смеялась безудержно, когда он кружил её по кругу вокруг домашней площадки, её руки цеплялись за его шею. — Позер, - дышала она ему в ухо. — Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. - Он покачал головой. — Нет. Отлично.

Она крепче прижалась к нему, чувствуя, что они идут, но ей было всё равно, где они окажутся, лишь бы он держал её в своих объятиях. При воспоминании об их утреннем разговоре о желании её прикосновений плотина внутри Джорджи раскололась посередине и прорвалась наружу. Она слизала струйки дождя с его шеи. Её бедра зудели от желания забраться повыше на бедра Тревиса, и она позволила им это сделать, а затем вцепилась пальцами в воротник его рубашки, чтобы удержать его на месте для поцелуя.

— Черт побери, Джорджи.

— Что?

— Спасибо. - Его глаза пробежались по её лицу, а пальцы погладили бок. — Как ты это делаешь? Ты... принимаешь меня. Именно таким, какой я есть. Но ты всё равно меняешь меня к лучшему.

Я люблю тебя. Вот как. Она не могла сказать это вслух, поэтому наклонилась для поцелуя.

Когда их рты соединились, это был не просто поцелуй. Это была благодарность и адреналин. Волнение, поддержка и любовь. И это было неистовое, пропитанное дождем великолепие. Джорджи так глубоко погрузилась в поцелуй, что не сразу поняла, что они находятся в блиндаже, пока Тревис не упал на скамейку, её ноги всё ещё обвивали его талию, а их лица были всего в сантиметре друг от друга. Дыхание было тяжелым. Смена позиции привела к тому, что её ноющий центр опустился на эрекцию Тревиса, ввергнув её в глубокую пучину вожделения. Она вцепилась в его широкие плечи и стала подниматься и опускаться на твердую плоть, подбадриваемая его едким ругательством.

— Пожалуйста. Пожалуйста, малышка. Не трись по мне этой маленькой штучкой, пока не снимешь штаны, - прорычал он ей в рот. — Мне нужна эта киска.

— Ты можешь получить всё, что хочешь, - сокрушенно прошептала она, погружаясь в то пространство сознания, которое делало её самой сексуальной. Позволить Тревису выставить свои потребности на показ, чтобы она могла стать той, кто позаботится о них. И после прошлой ночи она знала, что отдача приведет к тому, что Тревис будет поклоняться ей в ответ. Отдавать до тех пор, пока его тело больше не сможет. Обещание этого заставляло её ещё сильнее желать удовлетворить его голод. — Скажи мне, чего ты хочешь.

Энергия Тревиса переключилась, и он с резким возгласом поднял её со своих колен, спустив штаны для йоги и практичные белые трусы-бикини. Обнажив её раскрасневшуюся киску. Со стоном он опустил передний пояс своих шорт, доставая свое толстое возбуждение, поглаживая его один раз своей большой рукой - не отрывая от неё глаз. — Встань на колени и пососи этот член.

Джорджи наклонилась, её ноги потеряли способность удерживать её в вертикальном положении. Она поймала себя на двух мощных, покрытых волосами бедрах, её лицо оказалось на одном уровне с коленями Тревиса. Его запах был землистым и мужским, мускусным от их бега - и, черт возьми, если бы это не возбуждало её ещё больше. Грязь. Её голые колени в грязи, пот ещё остывал на их коже, а завеса дождя плотно закрывала их в темноте. Это было неправильно и запретно, и она жаждала этого.

Тревис протянул руку, проведя большим пальцем по складке её губ. — Дай мне сладкое место, куда можно положить его.

Она столько раз представляла себе этот сценарий. Довести Тревиса до боли своим ртом, а затем облегчить его. Такая сила в том, что она стоит на коленях. Её стойка расширилась в грязи, бедра наклонились, желая привлечь его взгляд. Переведя дух для храбрости, она обхватила руками румяное основание его эрекции, её рот сомкнулся над головкой в затяжном порыве, её хватка закрутилась, как блокирующий механизм, как она видела на видео у женщин.

— О. Черт, - прохрипел Тревис, его бедра дернулись, ноги поднялись и упали обратно в грязь. — Полегче, Джорджи, детка. Господи. У тебя такой охуенный рот.

Полегче? Легче сказать, чем сделать. Его вкус, соленый и сырой, проник в её горло, и она не могла насытиться. Его волосы щекотали ей запястья и щеки, когда она погрузилась в него для очередного сильного сосания, её правая рука оживленно заработала. Струя жидкости попала на её язык, и она застонала, забирая его глубже, стремясь к большему.

— Горячий, влажный маленький ротик. Ты убиваешь меня этим. - Тревис с криком поднялся на ноги, положив одну руку ей на затылок, а другой обхватив стропило скамейки. Его бедра сгрудились по обе стороны от её лица, половина его гладкого тела погрузилась в её рот. Он повернул бедра назад, выпустив из её рта всё, кроме кончика своего возбуждения, а затем снова медленно, глубоко вошел в неё, её губы растянулись вокруг его плоти. — Это твой предел, малышка?

Джорджи увидела скрытое беспокойство во взгляде Тревиса и кивнула, уткнувшись щекой в волосы на его бедрах. Поощряя его снова войти в её рот - и, Господи, он это сделал. С гортанным звуком он сжал в кулаке волосы на её затылке и начал мягкие толчки, никогда не переступая черту, которую они наметили, но грязно пользуясь всем, что к этому привело. Он бил бедрами, наполняя её рот, и каждый дюйм Джорджи - внутри и снаружи - реагировал на это совершенство. С откинутой назад головой, коленями в грязи, с мужчиной, использующим её рот, она никогда не чувствовала себя более женщиной. Чем сильнее он сжимал кулак в её волосах, тем больше она принимала его, позволяя ему проникать в её горло. Она слушала, как он лает грязные слова, их сила эхом отдавалась в землянке. "Нужда" было жалким словом для того состояния, в которое она вошла и погрузилась, её бедра дрожали, живот был впалым.

— Вставай, - крикнул Тревис, рывком поднимая Джорджи на ноги. Он сорвал футболку с её головы, отчаянными руками задрал спортивный лифчик до шеи. Их задыхающиеся рты встретились и слились, когда он упал на скамейку, вытащил из оттопыренного кармана презерватив и скатал его по своему возбуждению. Он схватил Джорджи за попу и притянул её к себе на колени, подавшись вперед, чтобы взять в рот один из её сосков. — Трахни меня. Оседлай меня. - Его правая рука опустилась и отвесила ей злой шлепок. — Сделай это сейчас же.

Его рука двинулась между ними, и Джорджи всхлипнула, когда толстая головка эрекции Тревиса нашла её вход и вошла внутрь. Она была немного опухшей от вчерашнего первого раза, от его интенсивности, но она двигала бедрами и принимала Тревиса на всю длину, опускаясь всё ниже и ниже, пока её зад не ударился о его бедра. — О Боже. Такой большой.

— Это верно. У меня большой... - Глаза остекленели, он лизнул её рот. — А ты стала узкой. Вот почему ты собираешься провести много времени с трусиками, свисающими с одной лодыжки.

По необходимости Джорджи переместилась, чтобы найти удобное положение, задыхаясь от трения на её клиторе. Она снова потерлась о его твердую плоть, приоткрыв рот и застонав на плече Тревиса. Двигаясь естественно вверх-вниз по пульсирующей эрекции Тревиса, и его наслаждение было налицо: голова откинута назад, глаза невидящие. Но что-то не позволяло Джорджи погрузиться в этот момент. Как и тогда, в спальне Тревиса, она жаждала острых ощущений.

— Я не знаю, смогу ли я... - Она прервалась на хныканье, когда Тревис начал разминать её попу, подталкивая её к скользкому, эротическому ритму, она скакала вверх и вниз по его длине. Боже, как же это было приятно: прикосновения промокшей плоти, их неглубокое дыхание, смешивающееся с дождем, волосы на его груди, царапающие её соски. Но её сознание не отключалось, как это происходило, когда Тревис был сверху. Она хотела, чтобы он держал бразды правления. — Я не думаю, что смогу... так.

— Черта с два ты не сможешь. - Тревис сел прямо, притянув её бедра ближе. Он взял её лицо в свои руки, тяжело дыша ей в рот. — Ты можешь быть сверху, но я всё ещё главный, не так ли? - Он долго и крепко целовал её, пока эти слова впитывались в неё. — Если бы я хотел перевернуть тебя на спину на этой скамейке и разорвать тебя, я бы не спрашивал разрешения.

Пока он говорил, бедра Джорджи начали двигаться сами собой. Из чистой необходимости. Её бедра сгибались, поднимая её, тело перекатывалось, уши умирали от желания услышать больше. Потому что он был прав. Она не управляла шоу. Сверху или нет, её удовольствие должен был дарить Тревис.

— Эй. - Он взял её подбородок в крепкую руку, наклонил бедра со стоном - в его челюсти и изгибе губ читался злой умысел. — Мой член так сильно болит. Пусть это прекратится.

После этого не было никаких колебаний. Только глубокое, дикое вожделение. Это была роль, которую она так отчаянно хотела сыграть. Воплощение облегчения. Единственная, кто мог заставить его извергнуться. Джорджи закрыла глаза, указательным и средним пальцами поглаживая соски, одновременно поднимаясь и опускаясь на толщину Тревиса. Его придушенные звуки, его голодные мозолистые руки на её бедрах и попе - всё это поднимало её желание до самых высоких децибел. Он увеличивался в ней с каждым движением их соединенных тел, его стоны перешли в прерывистое ворчание - и она уже знала, что он дошел до придела.

И именно это сломило её, наряду с умопомрачительным трением, давлением в сосках и клиторе - Тревис сдался перед неизбежным. Не выдержав наслаждения. Его руки широко раскинулись, чтобы схватиться за скамью, а зубы сильно сжали полную нижнюю губу. — Не могу сдержаться. Не могу сдержаться. Блядь, ты так хорошо работаешь с моим членом, малышка. Балуешь меня.

Джорджи прижалась обнаженной грудью к груди Тревиса, позволяя своему рту задержаться на расстоянии дыхания от его рта. Облизнула его один раз. — Я хочу заставить тебя кончить так сильно.

— Мать твою! - Хватка Тревиса вернулась к её заду, поддерживая его, когда он вскочил на ноги - и продолжил вдалбываться в неё, как в куклу без ниточек на своем жестком возбуждении. Пот стекал по его лицу, их нижние тела шлепались друг о друга, а дождь бил по крыше блиндажа. — Ты сводишь меня с ума. Я не могу это выдержать. Боже мой.