Глава 17

Виктор

Время замедлилось, хотя часы все еще тикали. Мое зрение затуманилось, и мир, казалось, не мог перестать вращаться. Кровь бешено закипела в жилах, и я почувствовал, как бьется мое сердце сквозь вздувшиеся вены на шее. Каждый удар отдавался у меня в ушах.

Во рту у меня пересохло, а сердце упало в низ живота, тяжелое и болезненное. Это почти заставило меня согнуться пополам, но я боролся с желанием. Вместо этого я сделал шаг вперед, выпрямился и посмотрел в лицо своему кошмару.

Дверь за мной закрылась, заперев нас троих в этой комнате, в этой клетке, в аду Валери, а теперь и в моем.

Это место раньше олицетворяло нашу свободу, маленький кусочек рая, но присутствие Валентина, испортило это для нас.

Мои глаза вернулись к Валери, и мне пришлось проглотить желчь во рту, борясь с рвотой. Холод пробежал по моей коже, и я промерз до костей.

Тик...так...тик...так.

Дьявол засмеялся еще громче и, насмехаясь надо мной, подталкивал двинуться вперед.

Я не мог.

Тик...так...тик...так.

Мои ноги остались на месте. Если я пошевелюсь, то сделаю что-нибудь, что положит конец нашей сегодняшней жизни. Если я пошевелюсь, то вырву сердце Валентина голыми гребаными руками.

Если бы я пошевелился, то скрутил бы ему кишки и обернул их вокруг шеи, прежде чем подвесить его безжизненное тело к потолку—это было бы предупреждением. Предупреждением не трогать то, что принадлежит мне.

Но если я пошевелюсь...если сделаю все, что хочу…

Это будет конец ...

Я ни за что не выберусь отсюда живым ...

И будет совершенно невозможно, чтобы Валери все еще дышала.

Если я испущу дух, она тоже умрет ...

Или, что еще хуже, ее заберут и продадут самым развратным мужчинам ...

Моя милая мышка не сможет выбраться отсюда живой ...

Я остановил себя; я боролся со своими желаниями и молчал ...

Ради нее ...

Прости, Валери. Мне так чертовски жаль.

Хотелось, чтобы она открыла глаза, посмотрела на меня, посмотрела в мои собственные глаза и увидела мою вину. Чтобы увидела, насколько я сломлен. Из-за нее.

Мне хотелось упасть на колени и молить ее о прощении. Раньше я думал, что нахожусь на вершине мира и выигрываю эту игру.

Но оказалось, что Валери влюбилась только в слабого, бесполезного...беспомощного мужчину.

Я не мог спасти ее, не от этого. Только не сейчас.

Поэтому мне пришлось сидеть и смотреть, как ей больно...смотреть, как она молча кричит в агонии. В то время как моя собственная душа кровоточит, рана такая глубокая, что ее уже не исправить.

Валентин цокнул, и я заставил себя оторвать взгляд от моей женщины, моего прекрасного лебедя...теперь такого сломленного. Мне хотелось обнять ее и стереть всю боль.

Тик-так...тик-так...

Валентин жестом подозвал меня вперед, и мои ноги заработали на автопилоте. Я прошел дальше в комнату и остановился посередине. - Присоединяйся к нам, Константин.

Константин.

Константин Солоник.

Я должен был правильно разыграть карты, поместив свое кровоточащее сердце в железную клетку.

Я должен был молча дышать болью Валери, потому что я не был ее любовником. Нет, прямо сейчас…Я был Константином, наследником Империи Солоника. Бессердечным, жестоким человеком.

Сыном Солоника. И мне пришлось пойти по его стопам.

- Что ты делаешь? - хмыкнул я, с трудом выговаривая слова.

Мои кулаки сжались по бокам от самодовольного выражения его лица. Он выглядел очень гордым собой.

Его брови поползли вверх, и он затянулся сигарой, прежде чем выпустить облако дыма. Положив остаток в пепельницу, он обвел рукой комнату.

- На что это похоже? - спросил он с легким смешком.

Тяжело вздохнув, я приготовился к его словам. Приподняв бровь, я посмотрел на него сверху вниз.

- Это похоже на гребаное живое порно.

Валентин запрокинул голову и рассмеялся, стены эхом отозвались от его смеха. Это прозвучало резко для моих ушей, и я представил, как режу его лицо и уродую, как Алессио сделал это с Абрамом.

- Так и есть. Так оно, блядь, и есть, сынок.

Мои челюсти сжались, и я сердито посмотрел на него. Мой взгляд отказывался двигаться к Валери, иначе я бы сломался…Я разобьюсь на тысячу кусочков, и все это превратится в пепел.

- Какой бы соблазнительной и красивой она ни была, мне не интересно смотреть, как твой вялый член входит и выходит из чьей-то киски, - эти слова были горькими на вкус, и мои губы онемели.

В этот момент я был рад, что Валери нас не слышит. Не слышит меня.

Она всегда говорила, что ее молчание-это ее сила, и в этот момент это не могло быть более правдивым.

Я боюсь, что если бы она узнала Константина, монстра, которого я изображал...она бы ускользнула из моих пальцев. Она убежала бы и растворилась в тумане, прежде чем я успею ее поймать ...

Она любит Виктора ...

Она возненавидит Константина.

А теперь…Я был чудовищем в ее кошмаре.

Блядь.

Моя грудь болела, а голова пульсировала с каждым ударом.

Это было мучительно, и я попытался вдохнуть. Легкие отказывались работать в мою пользу.

- Константин, - небрежно передразнил Валентин. - Здесь я проявляю великодушие. Поскольку мы говорили о том, что она сосет член как профессионал, я решил одолжить тебе ее рот.

Он указал на Валери, и против моей воли мой взгляд переместился на нее. Я чуть не упал в обморок, увидев ее в таком состоянии. Она свернулась калачиком и, казалось, еще сильнее прижала к себе подушку. Ее бедра двигались, как будто она толкалась, стремясь к разрядке, которая, казалось, работала не в ее пользу.

Проглотив комок в горле, я подавил горечь. - У меня полно женщин, которые доставляют мне такое удовольствие. Ее рот ничем не особенный.

Тук. Тук. Тук. Тук.

Мое сердце бешено колотилось.

Мои слова были важны, чтобы одурачить Валентина, и все же они открывали новые раны.

Тук. Тук. Тук. Тук.

Валентин еще не закончил, нисколько не удовлетворенный моим ответом. Он притворно надул губы и забрался в постель рядом с Валери.

У меня перехватило горло. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Тук. Тук. Тук. Тук.

- Ой, да ладно. Как насчет ее рта и задницы? Я трахну ее киску. Ей понадобится все, что она сможет получить, чтобы симуляция от этих наркотиков прошла.

- Ты накачал ее наркотой? - я чуть не зарычал.

Он невозмутимо поднял бровь. - Как ты думаешь, почему она сейчас похожа на сучку в течке? Ее киска практически плачет, а я еще даже не прикоснулся к ней.

Мое сердце остановилось.

- Я тестирую новые препараты Карлоса. Тлазолтеолтл. Наркотики-афродизиаки. Самые сильные. Эффект исчезнет только после многократного оргазма. Он замолчал и посмотрел на Валери. Ее глаза оставались плотно закрытыми, и я видел, как она тяжело дышит при каждом вдохе.

- Последняя женщина, на которой он был опробован...ей понадобилось шесть мужчин, чтобы трахнуть ее до потери сознания, прежде чем ее тело начало успокаиваться.

Ублюдок.

Валери моргнула и открыла глаза. Казалось, она совсем выбилась из сил. Ее губы приоткрылись, как будто она хотела что-то сказать, но воцарилась тишина.

Хорошо.

Милая моя мышка. Ты очень сильная. Мне просто нужно было, чтобы она была сильной еще немного.

Я подавил рычащий звук.

Я дал клятву моей Валери.

Клятву, которую я нарушил.

Мне так чертовски жаль. Извинения повторялись в моей голове до тех пор, пока не стали единственным, что я мог услышать в своих ушах.

- Почему ты все еще стоишь там? Иди сюда. Обещаю, она сделает тебя счастливым ублюдком. У моей жены самая красивая, самая тугая киска, которую ты когда-либо имел удовольствие трахать.

Мы были просто пешками в игре Валентина.

Но я не собирался падать.

Пройдя вперед, я подошел к кофейному столику. Я взял бутылку и налил немного бренди в маленький стакан. Все дело было в образе.

Я должен был казаться невозмутимым...замаскированным монстром. Я должен был обыграть Валентина в его собственной игре.

Поэтому я сделал это мастерски.

Тук. Тук. Тук. Тук.

Я приподнял бровь и одним огромным глотком выпил спиртное. Я налил еще, когда ничего не осталось. Подняв вновь наполненный стакан, я мрачно цокнул. - Я не нахожу удовольствия в слабых, покорных женщинах. Мне нравится кто-то дерзкий, кого я могу сломать и трахать до подчинения. Это чертовски горячо.

Валери, казалось, почувствовала мое присутствие, потому что подняла голову.

Наши взгляды встретились.

Мир замер.

Все резко остановилось, и мы задышали.

Она вдохнула. Я выдохнул.

Я с тобой, моя милая мышка. Просто оставайся сильной еще немного.

Я надеялся, что она увидит слова в моем взгляде, я надеялся, что она увидит всю мою правду и поймет мою ложь.

Что-то было в ее глазах...что-то такое яркое, что разрывало мне сердце, а острые осколки, казалось, опасно пронзали легкие.

Чувство вины. Стыд. Унижение. Смущение. Страх. Ужас. Агония.

Я все видел и все чувствовал, глубоко внутри себя.

Она была сломлена.

Но я буду тем, кто соберет ее по кусочкам.

Все будет хорошо, мысленно поклялся я.

Она вдохнула. Я выдохнул.

Голова Валери упала на подушку. Она закрыла глаза, и я увидел тихие слезы, блестевшие на ее румяных щеках.

Валентин фыркнул, возвращая моё внимание обратно к нему. Я смотрел, как он ползет по телу Валери. Тошнотворное чувство вернулось, и меня чуть не вырвало. Мое горло сжалось, и я боролся с желанием заткнуться. Вместо этого я плеснул себе в глотку еще бренди. Я почувствовал жжение и сделал глубокий вдох.

- Тогда твоя потеря. Но по крайней мере сиди и смотри. Может быть, ты передумаешь. Мое предложение остается в силе, сынок.

Пошел ты.

Он был больным ублюдком, но и я тоже. Боль усилилась, когда я решил устроиться на диване.

Я решил наблюдать, я решил защищать Валери издалека.

Мои пальцы сжали стекло, и я почувствовал, как оно треснуло под давлением. Я смягчил хватку и налил еще бренди из бутылки.

Я был искушен...так чертовски искушен потянуться за ножом, который, как я знал, все еще был в задней части моего ботинка, около моей лодыжки. Я представил, как протягиваю к нему руку и вонзаю лезвие в горло Валентина. Я представил, как его кровь льется вокруг нас, и я представил, как смотрю ему в глаза, когда он делает свой последний вздох.