— Эти малышки, — бормочет она. Она отбрасывает пряди на плечо и затягивается сигаретой. — Длинные, длинные, длинные волосы принцессы Диснея. Так это называют в моем агентстве, — она пожимает плечами. — Это даже не так уж и необычно. С париками и прочим, у кого угодно могут быть мои волосы.

Я бы сказала ей отрезать их, но это только укрепит ее в том, что она ни черта не может с этим поделать. Не тогда, когда агентство контролирует ее внешний вид. Не тогда, когда у нашей матери остановится сердце.

— У тебя волосы лучше, чем у меня, — говорю я ей. Мои наполовину жирные.

Наверное, мне нужно чаще их мыть.

— У Роуз самые лучшие волосы, — говорит Дэйзи. — Они идеальной длины и очень блестящие.

— Да, но мне кажется, она расчесывает их по сто раз на дню. Как злая девчонка из «Маленькой принцессы».

Губы Дэйзи подергиваются в улыбке.

— Ты только что сравнила нашу сестру со злодейкой?

— Эй, злодейка с хорошими волосами, — защищаюсь я. — Она бы это оценила.

По крайней мере, я на это надеюсь.

Дэйзи докуривает сигарету и убирает ее в хрустальную пепельницу на камине.

— Я рада, что ты здесь.

— Ты постоянно это говоришь.

— Да, я рада. Ты всегда так занята. Мне кажется, что мы так мало общались с тех пор, как ты уехала в колледж.

Я чувствую себя еще хуже. Быть намного моложе Поппи, Роуз и меня, должно быть, было изолированно и одиноко. То, что я стала зависимой и избегала всей своей семьи, не помогло.

— Я тоже рада, что я здесь, — говорю я ей с широкой, искренней улыбкой.

Даже если это может быть моим самым большим испытанием после отсутствия Ло, по крайней мере, я знаю, что сделала что-то правильно. Приехать сюда, провести время с Дэйзи — это прогресс. Просто другого рода.

Внезапно ее глаза загораются.

— У меня есть идея, — она хватает меня за руку, прежде чем я успеваю запротестовать. Мы выходим из квартиры и направляемся в коридор. Она бежит к лестнице, таща меня за собой.

Я только начинаю привыкать к этой новой импульсивной Дэйзи. Которая, как сообщила мне Роуз, очевидно, существует уже два года. Когда мы переехали в наш новый дом, мы пригласили Дэйзи помочь с оформлением. Во время экскурсии по вилле с четырьмя спальнями она заметила бассейн на заднем дворе. Не обращая внимания на то, что сейчас еще зима. Озорная улыбка исказила ее лицо, и она вылезла из окна спальни Роуз на крышу и приготовилась прыгнуть в воду с высоты трех этажей.

Я не думала, что она это сделает. Я сказала Роуз: — Не волнуйся. Возможно, это просто привлечение внимания.

Но она разделась до трусов, взяла разбег и плюхнулась в бассейн. Когда ее голова всплыла, на ней была самая большая, самая глупая ухмылка «Дэйзи». Роуз чуть не убила ее. Моя челюсть навсегда отвисла.

И она поплыла на спине, почти не дрожа.

Роуз сказала, что когда нашей мамы нет рядом, Дэйзи склонна сходить с ума. И не в том смысле, что Я собираюсь пропить все свои печали и занюхаться кокаином. Она просто делает вещи, которые наша мама осудила бы, а Дэйзи, наверное, знает, что мы более снисходительны. Когда Роуз увидела, что Дэйзи пережила прыжок без синяков, она просто назвала ее глупой и оставила этот вопрос без внимания. Наша мать разглагольствовала бы целый час, выходя из себя из-за любых травм, которые могли бы разрушить ее карьеру модели.

Больше всего на свете, я думаю, Дэйзи просто хочет быть свободной.

Думаю, мне повезло, что я избежала строгого контроля со стороны матери. Но, может быть, и нет. Я не стала идеальной. Можно даже сказать, что я в корне испорчена.

Мы поднимаемся по лестнице на самый верхний этаж, и Дэйзи поворачивает ручку двери, пронизывающий холод покалывает мои голые руки. Крыша. Она повела меня на крышу.

— Ты же не планируешь прыгать? — спросила я с расширенными глазами. — На этот раз для тебя нет бассейнов, в которые можно приземлиться.

Она фыркнула.

— Нет конечно... — она отпускает мою руку и ставит свое пиво на гравийную площадку. — Ты видишь этот вид?

Небоскребы освещают город, и люди даже взрывают фейерверки с других зданий, в небе трещат краски сегодняшнего праздника. Внизу гудят машины, как бы заглушая величественную атмосферу ночи.

Дэйзи вытягивает руки и глубоко вдыхает. А затем она кричит во всю мощь своих легких.

— С НОВЫМ ГОДОМ, НЬЮ-ЙОРК!

Сейчас только десять тридцать, так что технически это все еще канун Нового года. Ее голова поворачивается ко мне.

— Кричи, Лил.

Я тревожно потираю свою горячую шею. Может быть, это из-за отсутствия секса. А может, секс — это единственное, что поможет мне чувствовать себя лучше. Так... секс — это причина или решение? Я уже даже не знаю.

— Я не крикунья.

Ло бы не согласился. Мои щеки вспыхивают.

Дэйзи поворачивается ко мне лицом и говорит: — Давай, тебе станет легче.

Сомневаюсь.

— Открой рот пошире, — дразнит она. — Давай, старшая сестренка.

Мне одной кажется, что это звучит извращенно? Я оглядываюсь через плечо. О да, мы одни.

— Покричи со мной, — она подпрыгивает на носочках, готовясь сказать «С НОВЫМ», но останавливается, когда я не разделяю ее энтузиазма по поводу праздника. — Ты должна расслабиться, Лили. Это Роуз должна быть чопорной, — она хватает меня за руку. — Давай, — она подводит меня ближе к выступу.

Я бросаю взгляд вниз. О Боже. Мы очень высоко.

— Я боюсь высоты, — говорю я ей, отступая назад.

— С каких пор? — спрашивает она.

— С тех пор, как мне было семь лет и Гарри Чизуотер столкнул меня с конструкция для лазания.

— О да, ты сломала руку, не так ли? — она улыбается. — И разве его фамилия не Чессуотер?

— Ло придумал ему прозвище.

Хорошие времена.

Она щелкает пальцами, вспоминая.

— Точно. В отместку Ло положил ему в рюкзак петарду, — ее улыбка исчезает. — Хотела бы я иметь такого друга, — она пожимает плечами, как будто это время прошло для нее, но она все еще молода. Она всегда может сблизиться с кем-то, но опять же, с нашей мамой, которая таскает ее повсюду, у нее, вероятно, меньше времени на друзей, чем у любого из нас. — Ладно, хватит о Ло. Он должен был быть у нас под запретом сегодня, помнишь?

— Забыла, — бормочу я.

Большинство моих детских историй связаны с ним. Я могу насчитать очень мало историй, где он не присутствует. Семейные поездки — присутствовал. Встречи — присутствовал. Обеды Кэллоуэев — присутствовал. С таким же успехом мои родители могли бы усыновить его. Чёрт возьми, моя бабушка печет для него свой особый фруктовый пирог без всякой на то причины. Она посылает его ему по почте время от времени. Он как-то очаровал ее. Я до сих пор думаю, что он сделал ей массаж ног или еще что-то неприятное.

Я корчусь. Фу.

— Давай поиграем в игру, — предлагает Дэйзи с задорной улыбкой. — Мы будем задавать друг другу вопросы, и если мы ответим неправильно, то другой человек должен сделать шаг к выступу.

— Ух... звучит не очень весело.

Моя судьба будет зависеть от ее способности ответить на вопрос.

— Это игра на доверие, — сказала она, сверкнув глазами. — К тому же, я хочу узнать тебя получше. Разве это так плохо?

Теперь я не могу сказать «нет».

Она проверяет меня, я думаю.

— Хорошо, — я буду задавать легкие вопросы, чтобы она знала ответ, и мне не придется чувствовать, как мое сердце выпрыгивает из груди.

Она ставит нас так, чтобы мы стояли примерно в полутора метрах от выступа. Твою мать. Это не будет весело.

— Когда у меня день рождения? — спрашивает она меня.

Мои руки внезапно нагреваются. Я знаю это. Знаю.

— Двадцатое...

Думай, Лили, думай. Используй свои мозговые клетки.

— ...февраля.

Ее губы дрогнули в улыбке.

— Хорошо, твоя очередь.

— Когда мой день рождения?

— Первого августа, — говорит она. Она даже не ждет, пока я скажу ей, что она права. Она знает, что права. — Сколько у меня было серьезных отношений?

— Определи насколько серьезные, — я не знаю этого. Действительно не знаю. Я даже не знала, что она начала встречаться, пока не услышала имя Джоша, когда мы покупали платья для благотворительного вечера.

— Я привела их домой, чтобы познакомить с мамой и папой.

— Один, — говорю я ей с менее чем уверенным кивком.

— У меня их было двое. Разве ты не помнишь Патрика?

Я хмурюсь и чешу руку.

— Какого Патрика?

— Рыжий, худой. Немного незрелый. Он щипал меня за задницу, и я порвала с ним. Мне было четырнадцать, — она делает шаг ближе к выступу, поскольку я явно худшая сестра на свете.

Я тяжело вздыхаю, понимая, что теперь моя очередь.

— Эээ... — я пытаюсь придумать хороший вопрос, но все они так или иначе содержат Ло. Наконец я остановилась на чем-то полухорошем. — Какую роль я сыграла в постановке «Волшебник страны Оз»?

Мне было всего семь лет, и по просьбе Ло его отец потянул за ниточки и снял сына со спектакля, чтобы ему не пришлось играть Железного Дровосека. Ло был так счастлив, что ему не пришлось репетировать с классом. Он спал в задней части комнаты с открытым ртом, получая дополнительное время для сна, пока мы пытались запомнить сжатые, соответствующие возрасту реплики.

Я скучаю по нему.

— Ты была деревом, — говорит Дэйзи с кивком. — Роуз сказала, что ты бросила яблоко в Дороти и поставила ей фингал.

Я показываю на нее.

— Это был несчастный случай. Не позволяй Роуз распространять ложь...

Клянусь, эта история есть в ее арсенале, чтобы использовать ее против меня.

Дэйзи пытается улыбнуться, но улыбка получается слабой. Я могу сказать, что мои отношения с Роуз — это то, что расстраивает ее, поэтому я позволяю своим словам затихнуть. Она спрашивает: — Кем я хочу стать, когда вырасту?

Я должна это знать. Разве нет? Но у меня нет абсолютно никаких догадок.

— Астронавтом, — выпаливаю я.

— Хорошая попытка, — она делает шаг вперед. — Я не уверена, кем я хочу быть.

Я вытаращилась.

— Это был вопрос с подвохом. Нечестно.

Она пожимает плечами.

— Хотела бы ты сначала подумать об этом?

Я смотрю на свое расстояние до стены, а затем на ее. Еще два шага, и она на выступе.

— Нет, спасибо, — я в экстазе от того, что она правильно отвечает на мои вопросы, но я чувствую себя немного виноватой, что не справляюсь с ее. Думаю, она знала, что я провалюсь в этой игре.