— Боже, они великолепны.

Ли покусывал нежную кожу, глубоко дышал, обводил языком соски, по очереди засасывал каждый из них в рот, я откинула голову на дверь. Раздался звон металла его ремня о кафель, когда он спустил джинсы, я пыталась помочь снять с него рубашку, и, когда он оказался обнаженным передо мной, его голова оторвалась от моей груди, в тот момент, когда наши глаза встретились, я увидела, что он был на пределе. И, боже, он был твердым. Я видела это боковым зрением, чувствовала, как он упирается в меня.

— На колени, — прохрипел он.

У меня не было желания вставать коленями на этот пол. Уверена, что его не мыли несколько месяцев. Но я хотела взять его в рот. Хотела, чтобы он продолжал смотреть на меня взглядом, полным вожделения. Я стащила его брюки, используя их как подушку, и опустилась перед ним на колени.

Господи, благослови. Несмотря на то, что я делала это сотни раз, ощущения были совсем другими. Открыла рот, обхватила рукой его член, облизнула губы, услышала, как он вдыхает... Я никогда раньше не была настолько мокрой. Никогда не хотела этого так сильно. Никогда не хотела, чтобы грубая рука легла на мой затылок, чтобы меня нетерпеливо толкали, не хотела смотреть в глаза мужчины и видеть в них неуважение и желание. Я прильнула к его члену, водила рукой вверх-вниз по его стволу, вдыхала через нос и принимала столько, сколько могла, временами задыхаясь, но нашла подходящий ритм, сосала и отстранялась, сосала и отстранялась, стоны из его рта давали понять, что я делаю это хорошо.

Я сосала до боли в челюсти; он поднял меня с колен. Сорвал шорты, пуговица полетела куда-то вниз, я была полностью обнажена перед ним, он повернул меня, пока наши лица не отразились в грязном зеркале, глаза расширены, тяжелое дыхание. Что-то ударилось о дверь, напомнив мне о нашем местонахождении.

— Наклонись, — прорычал он, и я сделала, как он сказал, раздвигая ноги, пока не уперлась в раковину, глядя на наше отражение, он посмотрел вниз, обхватил член, проверил влажность моей киски, а затем вошел внутрь.

Схватившись за раковину, я старалась не закричать, но, о боже мой, я была зависима.