Глава восемнадцатая

На следующий день я, как ни в чем не бывало, отправилась на работу.

Как будто все, что произошло в "Палм Политикс" было плодом моего воображения.

Как будто я там не кончила и не отдала Пенну частичку себя.

Я по-прежнему его ненавидела.

Но мое тело... хотело большего.

Флёр вручила мне протокол встреч, и я как обычно добросовестно провела два селекторных совещания.

Но на этом все обычное закончилось.

У меня из головы никак не выходило то, что произошло. Куда, черт возьми, делся Пенн, получив желаемое...или наоборот, его дав? Он подарил мне оргазм, не потребовав ничего взамен, отправил меня домой, а не повез к себе.

Он что, как ни в чем ни бывало поехал восвояси?

Или нашел какую-нибудь другую дуру, ставшую жертвой его преступного обаяния?

Мне не нравилось, что меня мучил этот вопрос.

С Пенном у нас только секс. Мы договорились. Я сама на этом настояла.

«Так почему же во рту привкус горечи?»

День все тянулся, и мне не терпелось побольше узнать о Пенне. Выяснить, кто он такой, кем ему приходится Стьюи и, кто этот таинственный Ларри. Чем он занимается? Где живет? Что он сказал моему отцу в джин-баре?

Он оставил после себя больше вопросов, чем незнакомец.

Я не знала, как с ним связаться. Не знала, как рассказать кому-нибудь о том, что случилось. Произошло именно то, о чем говорил Пенн — он контролировал меня, даже не напрягаясь.

К полудню мое сердце разрывалось от волнения, внутри все сжималось и ёкало. Я все время представляла себе, как встречусь с ним в следующий раз, и что он заставит меня сделать.

Я скажу ему «да»?

Или «нет»?

Даст ли он мне выбор?

Мучительная тревога, вызванная этими мыслями, проникла мне в кровь.

Я тупо уставилась на экран компьютера, умирая от желания отвлечься и от работы, и от Пенна, но тут в кабинет заглянула Флёр.

— Эмм, тут кое-кто хочет Вас видеть.

Мое тело тотчас воскликнуло: «Да». А в это время разум орал: «Нет».

Затем верх взяла логика.

«Этого не может быть».

Как он мог проникнуть в здание? Почему он не позвонил мне и не предупредил, что приедет? Без моего разрешения служба безопасности никогда не пропустит ко мне Пенна, а я его не давала.

При мысли о нем у меня разыгралось либидо, но инстинкт самосохранения включил режим генерального директора. Прошлая ночь была ужасной как в хорошем, так и в плохом смысле. Пенн имел обыкновение морочить мне голову и плести ложь, которую я была не в силах разгадать.

Я не могла допустить, чтобы он оказался на моей территории.

— Скажи ему, что я очень занята. Либо возьми его номер телефона, и я позвоню ему, когда освобожусь, либо пусть договорится о встрече где-нибудь в городе.

«Выкуси, Пенн».

— Вы знаете, кто это? — спросила Флёр, и на ее очаровательном личике отразилось подозрение. — Почему Вы так странно себя ведете?

— Странно? Я не странная.

— Я не говорила, что Вы странная. Я сказала, что Вы странно себя ведете, — она потеребила оранжевую пуговицу на своем выгоревшем на солнце платье. — Как его зовут?

— Кого?

— Мужчину, от которого Вы прячетесь.

— Кто сказал…

— Выкладывайте, Элль.

Я подавила улыбку.

— Пенн Эверетт.

Флёр распахнула глаза и придвинулась ближе.

— Вы встретились с ним вчера на вечеринке? О, я же говорила, что Вам непременно нужно пойти, — она театрально закатила глаза. — Он пригласил Вас на свидание? Постойте, я думала, Вы были с Грегом?

Я сделала вид, что ввожу на ноутбуке какие-то цифры.

— Я познакомилась с ним за несколько дней до вечеринки, но да, вчера вечером мы заключили соглашение.

Флёр подпрыгнула, как ребенок.

— Соглашение? Какого рода? Сексуального? Ничего себе Вы шалунья. Немедленно расскажите мне всё.

— Нет, пока ты его не выпроводишь, — я указала на дверь кабинета, слегка посмеиваясь над ее выходками. — Знаешь, скажи ему, что я буду капец как занята все следующие четыре года, и, хотя мой ответ «да», если он снова хочет меня увидеть, лучше ему набраться ангельского терпения.

«Посмотрим, как он теперь запоёт».

Ему хотелось поиграть в игры. Ну, я, по ходу дела, могу подкинуть парочку правил.

Флёр хихикнула.

— Что бы он ни сделал с Вами прошлым вечером, это сотворило настоящее чудо с Вашим чувством юмора.

Направившись к двери, она усмехнулась.

— Наконец-то Вы научились хоть немного веселиться, — Флёр отсалютовала мне, прежде чем исчезнуть за дверью. — Предоставьте это мне. Думайте об этом как о начале новой любви.

Я тихо застонала, услышав в коридоре обрывки мужских голосов, но затем Флёр закрыла за собой дверь, и они смолкли.

Наверное, мне не следовало говорить Пенну, чтобы он ждал четыре года. Что, если он воспримет это всерьез и уйдет? Как бы ни ужасала меня его персона, от мысли о том, что он исчезнет, не выполнив своих обещаний, мне становилось нехорошо.

Разозлившись на себя, я встала из-за стола и на цыпочках подошла к двери. Прижавшись к ней, я попыталась услышать, что происходит с другой стороны.

— Вы, должно быть, Стив Хобсон?

Этот голос... Он стал уже таким знакомым — не хуже любого горючего распалял внутри меня скрытые желания. Коварная мягкость, дерзкая глубина. Несправедливо, что он был так красив и говорил, как пройдоха-поэт. Может, для брака он и не годился, но фантазию определенно будоражил.

Моим будущим Пенн не был, но мог бы сделать много полезного для моего настоящего.

Из-за двери донесся голос Стива:

— Да, это так. Я старый друг и коллега мистера Чарльстона. А Вы?

Без каких-либо колебаний Пенн самодовольно произнес:

— Я жених Элль.

У меня подкосились колени.

«Что?!»

Я думала, что эти россказни только для девушек из «Палм Политикс». Он не должен болтать такое всем вокруг. Это услышит мой отец.

«О, Боже, папа».

Он наверняка обрадуется.

А потом, когда я расскажу ему правду, жутко расстроится.

— Ах, да. Мой сын, Грег, упоминал что-то о вчерашнем инциденте в клубе, —произнес Стив. — Я решил, что он преувеличивает.

Мелькнувшее в его голосе разочарование повергло меня в отчаяние.

— Я предполагал, что он об этом упомянет, — голос Пенна понизился до убийственной серьезности. — Сэр, я знаю, что Ваш сын испытывает чувства к моей будущей жене. Я его, конечно, уважаю и сожалею, что он не заслужил ее любви. Но уверяю Вас, если он встанет у меня на пути, я этого не потерплю.

— Что это значит? — рявкнул Стив.

— Это значит, что Элль вся ваша в делах компании. Но во всем остальном она моя, — в его голосе зазвучали собственнические нотки. — Теперь мы вместе, и никому не позволим вмешиваться. Вообще-то, я приехал, чтобы ее забрать. Ей пора домой. У нас грандиозные планы на сегодняшний вечер.

Даже за дверью можно было уловить сексуальный подтекст его слов, пропитанных обещанием.

Стив откашлялся, вне всякого сомнения, удивившись, когда это я успела переспать с совершенно незнакомым человеком, и почему не Грег отвез меня домой.

— Понимаю.

От того, как жалко это прозвучало, у меня внутри все сжалось.

Мне нравилось думать, что это все от того, что он искренне желал мне счастья и считал своего сына самой выгодной для меня партией, но в глубине души я чувствовала, что у него имелись скрытые мотивы. Стив всегда был предан этой компании, моему отцу и мне, но, возможно, на нем плохо сказалось то, что бизнес, на который он потратил столько лет, ему не принадлежал. Алчность – главный человеческий порок.

— А теперь прошу меня извинить, я опаздываю на свидание, — усмехнулся Пенн. — Как Вы знаете, Элль любит пунктуальность.

Тут раздался голос Флёр:

— Боюсь, мистер Эверетт, мисс Чарльстон сказала, что следующие четыре года будет занята, и Вам придется записаться на прием.

— Что? — послышался из-за двери его резкий голос.

У меня из груди вырвался нервный смешок. Почему мне так хотелось его разозлить? Потом мне это точно отольется.

«Черт, это было плохой идеей».

— Почему мисс Чарльстон просит Вас записаться на прием, если, по Вашим словам, Вы ее жених? — подозрительно спросил Стив.

— Не сочтите за неуважение, сэр, но это не Ваше дело.

Стив ответил:

— Думаю, как раз моё. Элль очень много значит для своего отца и для меня. Она в буквальном смысле заняла его место и вывела компанию на еще более высокий уровень. Элль на свою беду слишком успешна, а это значит, что есть подлецы, которые видят легкую наживу в ней и ее огромной империи.

«Чёрт тебя подери, Стив».

Все так обо мне говорили так, будто я какой-то неуловимый единорог — венец мечтаний. Во мне не было ничего особенного или уникального. Я была пресной и скучной. Трудоголик, с самого рождения лишенный свободы.

— Поверьте, я не из таких, — пробормотала Пенн. — Чего не могу сказать о Вашем сыне.

«О, Господи. Он что, действительно это сказал?»

— Прошу прощения? — выпалил Стив. — Мой сын и Элль очень близки. Это только вопрос времени, когда их дружба перерастет в нечто большее. Можете думать все что угодно, но Вы в лучшем случае с ней пофлиртуете, ну а в худшем — разобьете Элль сердце. Но попомните мои слова, Грег всегда будет рядом, чтобы собрать осколки и позаботиться о ее счастье и благополучии. Я ни на секунду не верю в эту чушь о браке.

Мне не понравился прозвучавший в его голосе оптимизм, равно как и скрытое желание отпугнуть Пенна. Несмотря на то, что я буквально на глазах у Стива превратилась из ребенка в женщину, он, так или иначе, по-прежнему считал, что контролирует меня и то, кому должно принадлежать мое тело и жизнь.

«Вокруг меня одни манипуляторы».

— О, такого не случится, — рявкнул Пенн. — После увлекательных бесед, что были у нас с мисс Чарльстон, я могу с уверенностью сказать, что Ваш сын ее ничуть не интересует.

«О, нет. Пожалуйста, кто-нибудь, остановите его».

— Вообще-то, она ясно сказала, что не хочет иметь с ним ничего общего. Ей нужен я. И я у нее есть. Точно так же, как у меня есть она. Мы помолвлены.

Стив что-то пробормотал, но я не расслышала.

Пенн сказал:

— Как бы там ни было, может, Вы дадите мисс Чарльстон возможность самой решить, с кем ей спать? На данный момент это я, придурок.