Глава 8

В квартире были только мать и Зоя. Мать что-то читала в спальне, а девушка готовилась к школе. Олег переоделся и лёг на тахту. Он устал и расстроился из-за рассказа охранника, поэтому был не в настроении и не хотел ничем заниматься. Немного подумав, обратился к арку.

«Вы можете поговорить, Алер? – спросил он. – Когда я шёл со школы, попросил охранника рассказать о новостях из Европы, так он мне такого наговорил... Сейчас лежу, и мысли только о том, что может случиться. Вы ведь составляете прогнозы...»

«Хочешь, чтобы я поделился с тобой, – понял арк. – А зачем это тебе? Не от всякого знания будет польза. Вот ты узнал о похищенных бомбах и сейчас мучаешься, а ведь их необязательно будут использовать, могут ограничиться шантажом. В руководстве исламистов мало дураков или фанатиков. Нам известно многое из того, что творится в разных регионах вашего мира, нет только понимания финала. Слишком много разных факторов, чтобы можно было сделать достоверный прогноз».

«А мы?»

«Ты спрашиваешь о России? Если да, то она более непредсказуема, чем многие другие государства».

«Из-за экономики?»

«Из-за всего. Чтобы тебе было понятней, обратимся к вашей истории. Жаль, что ты не жил в Советском Союзе, а знаешь о нём только из книг и фильмов. В нём было много недостатков, но эту катастрофу, экономическое давление или военную угрозу он пережил бы без больших потрясений, только немного упал бы жизненный уровень, и его падение не вызвало бы большого недовольства. Я не беру последние годы, а говорю о том, что было до них».

«Но он развалился».

«Ему помогали развалиться, тратя на это много сил и средств . Если бы улучшить управление, с учётом развития за прошедшие десятилетия, большинство населения сейчас жило бы лучше, чем вы жили до катастрофы. Был бы поменьше выбор товаров, и самую продвинутую технику, покупали бы на Западе или на Востоке, как это делаете сейчас, а в остальном жизнь была бы очень комфортной, и не у двадцати процентов населения, как в современной России, а у всех. Вот ограничений личных свобод было бы больше, но с другими отношениями между людьми. Командная экономика в благополучные времена проигрывает рыночной, но в кризисные она даёт шанс выжить».

«Ну и что? – сказал Олег. – Понятно...»

«Можешь не перебивать? Если понятно, то я не буду разжёвывать и объясню на примере. До катастрофы восемьдесят процентов вашей чёрной металлургии принадлежало девяти крупным акционерным компаниям. Контрольными пакетами владеют люди, которым наплевать на интересы государства и тех, кто в нём живёт. Примерно тридцать процентов стали продавали за границу, отчисляли в бюджет небольшую часть прибыли, а остальное выводили в зарубежные банки. Они обеспечивали сталью внутренний рынок и давали работу сотням тысяч россиян. Меня не интересует социальное неравенство или то, откуда у советских граждан появились деньги на приобретение этих активов, разговор о другом. Вспыхнул Сириус, и в его огне сгорели накопленные в западных банках миллиарды. Рухнул доллар, и вот-вот рухнет евро, а мировая торговля лежит в руинах, поэтому и другие валюты мало кому интересны. Остаются рубли и государство, которое не может скупить всю производимую продукцию. Сгоревшие резервы – это повод для огорчения, но без них можно обойтись. Правительство снизило учётную ставку до трёх процентов, поэтому нетрудно взять кредиты. Они сейчас доступны, но не востребованы. Вся внешняя торговля – это торговля нефтью и газом, и её объём стремительно уменьшается. Скоро Европу придётся снабжать в долг, и неизвестно, оплатит кто-нибудь эти долги, или вам надо будет о них забыть. Падение не ограничилось внешней торговлей, внутренняя тоже пострадала, и это ещё больше уменьшило потребность в стали. И что в таких условия делать владельцам сталелитейных компаний? Если потребность в продукции падает вдвое, нужно во столько же раз сокращать производство. Это самый простой и наиболее часто используемый в России способ уменьшить потери. При социализме нашли бы выход в дополнительном строительстве жилья или новых производств. Как говорится, своя рука – владыка. А что делать нынешнему правительству России, которое может распоряжаться только частью производственных мощностей? К тому же сильно упало качество управленцев. Оно было не очень высоким в позднем СССР, а нынешние чиновники сделали всё, чтобы освободиться от забот по управлению экономикой. Я коснулся только стали, но то же самое можно сказать и о других видах продукции, в первую очередь о той, которая шла на экспорт. Не пострадали только предприятия ВПК, наоборот, их перегрузили заказами. Это в какой-то мере поддержало производство на сотнях связанных с ними заводах».

«Это мне понятно и без объяснений, – сказал Олег. – Делать-то что? Должен же быть выход! Я не думаю, что он в возврате к социализму. Это раньше были коммунисты, которые не жалели жизней ради идеи. Может, такие есть и сейчас, но вряд ли их много, и они точно не в руководстве компартии. И не делаются такие дела в пожарном порядке».

«Выход только в диктатуре, – ответил Алер. – Это самый эффективный способ правления в кризисный период. Чрезвычайное положение – это не диктатура, потому что оставляет для исполнительной власти слишком много ограничений, хотя ваш президент кое в чём превысил свои полномочия. Ему осталось сделать один шаг...»

«А военное положение?» – спросил юноша.

«Прав больше, но недостаточно. К тому же его просто так не введёшь, а ждать конфликта... Вы можете не успеть».

«Но вы же говорили, что мы выживем, – напомнил Олег. – Если не будет войны...»

«Она будет, – перебил его Алер. – Вы можете выкрутиться и в этом случае, только с большими потерями. И нужно не только выжить сейчас, но и уцелеть в том мире, который возникнет после катастрофы. Слабым будет в нём неуютно. От того, какие меры примут сейчас, будет зависеть ваша жизнь потом. Есть такие варианты, которые тебе не понравятся. Ну что, много радости принёс наш разговор?»

«Я уже забыл, когда радовался, – мрачно ответил юноша. – Спасибо».

«Пожалуйста, – отозвался арк. – Тебе уже не раз говорили, что глупо печалиться и страдать из-за того, что может никогда не случиться. Вдвойне глупо этим заниматься, если не в твоих силах что-либо изменить. В вашем правительстве работают умные люди, которые любят жизнь больше тебя, потому что получают от неё больше радостей. Конец России – это и их конец. Может быть, кому-нибудь удастся спастись и даже неплохо устроиться, но больше не будет власти или больших денег. Ты бы на это наплевал, а они не смогут. Кстати, есть очень хороший и полезный способ избавиться от хандры. Я тебе о нём уже говорил».

«Что за способ? – спросил Олег. – Я не помню такого разговора».

«Ну как же! Неужели ты забыл о тренажёре? Для вас приготовлено с полсотни сценариев уже бывших в реальности терактов. После тренировок восстановим ваши тела, разберём ошибки и посмотрите, как действовали спецслужбы самых разных государств. Вы сегодня устали больше обычного, поэтому начнём завтра. Дурные мысли проистекают от безделья».

Вскоре после этого разговора появился отец. Светлана и Невзоров пришли почти одновременно через полчаса после него. В семь вечера все, кроме Олега, собрались возле телевизора. В выпуске новостей передали о заключении договоров о совместной обороне с Грузией, Арменией и Азербайджаном, и эти государства почему-то заключали их только с Россией, а не между собой. Ещё сказали о том, что такой же договор должны на днях заключить с Казахстаном. Остальной выпуск был посвящён Украине.

– А ты почему не смотришь новости? – спросила Зоя, когда закончилась передача.

«Я их слушаю, а это можно делать и отсюда, – мысленно ответил лежавший на тахте юноша. – К тому же, если попросишь, твой защитник расскажет обо всём, что творится в мире».

«Здорово! Я этого не знала. Слушай, Олег, как ты думаешь, мы и дальше будем спасать людей, а потом исчезать? Может, о нас когда-нибудь узнают?»

«Захотелось известности? – засмеялся он. – Ты сначала хоть кого-нибудь спаси. А насчёт славы я тебе ничего не скажу. С нами играет пришелец, которого я совершенно не понимаю. Их цивилизация обогнала нас на тысячи лет, а он ведёт себя как мальчишка. Всё, что он сделал, пошло нам на пользу, не говоря уже о заложниках в театре, но мне хочется определённости, а её нет, и это неприятно. Я не знаю, что ещё может придумать Алер и чем это нам аукнется. Он очень много дал и теперь требует отработки, и мы не можем ему отказать».

«Он не предложит ничего плохого», – неуверенно сказала Зоя.

«Ты меня не поняла. Допустим, что у тебя есть младший брат. Его правильно воспитали, поэтому от него можно не ждать подлости. Отец обязал тебя с ним играть, и ты не можешь отказаться. Пока ты главная, брат слушается, и ты за ним только присматриваешь. А теперь представь, что всё перевернулось. Он придумывает игры, а ты обязана в них играть. Пока вы играете в песочнице, это терпимо, но если его понесёт на пожарную лестницу?»

«Сравнил! – фыркнула девушка. – Алер нам не навредит, а защитники...»

«В следующий раз защитники будут беречь только голову, – перебил он. – Твой Алер так и сказал, что если оторвут руку или убьют, то по-настоящему. Потом, правда, вернут и руку, и жизнь, но придётся пройти через боль и смерть. И ещё он придумал для нас тренажёр. В виртуальной реальности создадут разные ситуации с террором. Нам надо на них учиться, а он будет потом тыкать носом в ошибки. О смерти не знаю, а если будут раны, почувствуем боль».

«Ему виднее, – упрямо сказала Зоя. – Лучше испытать боль и научиться борьбе, чем погибнуть, когда улетит Алер. Или ты думаешь, что через год всё вернётся к нормальной жизни?»