- Почему же такая секретность через четверть века?
- Замешаны не только Маленков и Берия, но также и Хрущев. Я еще про эту скажу попозже. Скажите, выполнил я свое обещание?
- Какое?
- Я обещал сюжет покрепче, чем у Дюма.
- Выполнили. На все сто двадцать процентов.
- То ли еще будет. Давайте остановимся на секунду и посмотрим на Маленкова с Берией. Они за два года - 49-ый и 50-ый - добились многого. Первым делом, избавились от ждановцев в центре и на местах. Второе: в главных парторганизациях теперь сидели их люди. Я, по совести, даже не помню, кого послали в Ленинград, но уверен, что Маленков посадил туда своих. Москву с приходом Хрущева тоже основательно почистили.
- Разве Хрущев из той же шайки, пардон, группы?
- В 49-ом это ни у кого сомнения не вызывало. Хрущев знал Маленкова с начала тридцатых, когда они работали в московской организации под началом Кагановича. После переезда на Украину Никита в Москве очень часто останавливался у Егора Маленкова. И с Лаврентием Никита тоже был на дружеской ноге, с того времени, когда тот появился в столице. Перевод Хрущева в Москву был наверняка подсказан Сталину тем же Егором, Никита про это говорит в своих мемуарах довольно прозрачно. С конца 49-го года троица Маленков, Берия, Хрущев стала неразлучной. Они еще взяли в компанию хрущевского протеже Булганина, ставшего первым замом Сталина в Совмине, вместо Вознесенского. Фактически все ежедневные дела и бумаги шли через Булганина. Сталин, разумеется, утвердил его назначение, но в лицо его узнавал не всегда.
- Это шутка?
- Это факт, сообщенный самим Булганиным. Несколько раз Сталин его спрашивал у себя на даче: Ты кто такой? - Булганин. - Я так и думал.
- Вы хотите сказать...
- Хочу. Сталин все меньше занимается делами, фактически ЦК заправляет Маленков. Он и Берия, однако, не считают, что на случай смерти вождя у них все готово. Нет, сударь мой, они, как способные администраторы, в этом им не откажешь, понимали, что необходимо для успеха задуманного предприятия. Про два этапа я говорил, подошло время третьего - пора было посадить в МГБ своего человека.
Глава 9: смена караула
- Но Абакумов и так подчинялся Маленкову?
- Правильно, но он не был свой. Маленков еще помнил, как он пострадал в результате дела авиаторов, состряпанного Абакумовым. Кроме того, Абакумов, имеший прямой доступ к Сталину, забрал себе немалую власть. С октября 49-го года в его подчинение перешли погранвойска и милиция, это в дополнение к охране Кремля и высших руководителей. Ведомство было слишком важное, чтобы не взять его под полный контроль. По законам партийного дарвинизма, После ленинградского дела, Абакумов был обречен. Я уже говорил, что в 50-м году Сталин пять месяцев никого не принимал. В декабре доступ к нему возобновился, но не для Абакумова. Все это время Маленков настраивал вождя против главного охранника и готовил его падение. В распоряжении секретаря ЦК была теперь специальная тюрьма, Матросская тишина 18, персонал набрали из МВД, но подчинялись они только Маленкову и Комитету партийного контроля. Маленков часто сам проводил допросы, прямо в здании ЦК на Старой площади в специальной комнате без окон на пятом этаже по соседству с Оргбюро. Подследственных привозили в Ипатьевский переулок и поднимали на особом лифте. Нет, так не годится. Прежде, чем говорить про устранение Абакумова, нужно хоть что-то сказать, про происходивший одновременно всесоюзный еврейский погром. В 49-ом году был ооткрытый охотничий сезон на евреев во всех сферах жизни. Начали со сферы управления. Евреев гнали взашей с административных постов, используя ненависть советского человека ко всякому начальству, то, что Троцкий называл "основной факт советской жизни".
- Троцкий так сказал?
- Ох, сказал. У него был острый язык. Ему принадлежат и другие летучие выражения, такие как "ножницы цен", "грызть гранит науки". Но к делу. Так вот, используя упомянутый факт в сочетании с врожденным антисемитизмом, власти создали в СССР атмосферу махрового мракобесия. Она напоминала средневековье, а еще сильнее нацистскую Германию. Неудивительно, что многие евреи ожидали следующего шага или шагов: расовые законы, депортация, лагеря уничтожения.
- Но ведь выселение уже готовилось?
- Насколько я знаю, это миф. Естественный, логичный, популярный, но все же миф. Его происхождение легко объяснить, но история - баба капризная, предпочитает документы.
- Их, естественно, уничтожили...
- Это вы принимаете без доказательства. Почему же тогда остались документальные свидетельства других варварских актов? Таких, как выселение крымских татар и других народов, таких, как Катынь. Вы думаете, что можно организовать высылку миллионов людей и не оставить бумажного следа?
- Я не утверждаю, но про это столько говорили.
- Это и есть миф. Все говорят, не зная фактов. Мифы, как меня учили в школе, основаны на вере. Но назад, к нашей теме. Евреев изгоняли не только из администрации, но также из научных учреждений, из редакций и издательств, из медицины, отовсюду, кроме создания бомбы, про что я уже говорил.
- А аресты?
- Были и аресты, не могли же органы остаться в стороне, но масштаб был не такой, как в 37-ом. В описываемый период увольнения исчислялись в тысячах, аресты - в десятках. В 1950-ом члены ЕАК оставались в заключении, а органы занимались другими еврейскими делами, самое крупное из них дело ЗИСа. Там арестовали около 50 человек, почти все евреи. Брали людей на других предприятиях автомобильной и тракторной промышленности. Обвинение -национализм и шпионаж, связь с журналистом Персовым, которого объявили крупным американским шпионом. Его расстреляли в ноябре, с ним 8 работников ЗИСа, прочие получили длительные сроки. Тогда же, в ноябре, арестовали профессора Якова Этингера, который давно был у органов на крючке. На него, в числе других медиков, указал Фефер. Этингер получал зарубежные еврейские издания, слушал вражеские "голоса" и был несдержан на язык, дома и в других местах. Материал на него накапливался, тем более, что в квартире его установили микрофоны. Его лишили кафедры, перестали приглашать консультантом в Кремлевку. Еще раньше арестовали его приемного сына-студента, тоже Якова. Первоначально профессору инкриминировали еврейский национализм и клеветнические высказывания в адрес Щербакова и Маленкова, которых он считал главными антисемитами. Так в руках МГБ оказался первый из обвиняемых по будущему делу врачей. Следователь Рюмин, сравнительно недавно переведенный в центральный аппарат из Архангельска, очень хотел показать себя. Он решил добиться от Этингера признания, что тот намеренно залечил Щербакова. Профессор доказывал, что он у Щербакова не был лечащим врачом, только консультантом. Присутствовавший на одном из допросов министр Абакумов решил, что линию вредительского лечения лучше не продолжать, о чем и сказал Рюмину. Мол, держись антисоветских разговоров и не рыпайся. Вмешивать в дело кремлевских пациентов без приказа свыше было опасно. Рюмин, однако, не хотел останавливаться. Он придумал, что Этингер был частью разветвленного заговора, составил список участников, куда включил многих, с кем Этингер был связан профессионально. Это был первый набросок дела врачей, хотя в окончательный вариант попали только Этингер и Вовси. Еще три человека, Збарский, Шерешевский и Яков Рапопорт, были потом арестованы, но в официальное сообщение о деле врачей не включены.
- Простите, это Збарский, который Ленина бальзамировал?
- Он самый. Этингер отказывался подтвердить существование врачебного заговора, и Рюмин в начале января 51-го года перевел его в Лефортово, в сырую камеру, куда нагнетали холодный воздух. 2 марта Этингер умер - от паралича сердца, как сказано в акте о смерти. Абакумов был раздражен, он уже жалел, что перевел Рюмина в Москву. Рюмин испугался. Он только что получил выговор за то, что забыл папку с материалами следствия в служебном автобусе. Еще хуже были факты биографии, которые он скрыл от органов: отец-кулак, тесть, служивший в армии Колчака. Отступать было некуда, и он бросился в атаку, сочинил донос на Абакумова.