ГЛАВА 7 АРОН

Восемь недель спустя

Уайет потирает руки.

— Я нервничаю. Почему я нервничаю? Такое ощущение, что я заново совершаю каминг-аут.

Я усмехаюсь.

— Все не так драматично. Мы просто сообщим самым близким друзьям, что официально вместе.

Наконец-то мы подошли к той черте, когда оба уверены в своих желаниях. Мы отлично понимаем, что если бы сразу открылись всем тогда, это добавило бы напряженности в зарождение и так достаточно неустойчивых отношений. Еще некоторое время Уайет не особо верил в мои серьезные намерения и продолжал считать, что у меня затяжной период самоутешения. Я же, в свою очередь, был уверен в обратном, и, несмотря на то, что его просьба хранить все в секрете, напоминала мне о ситуации с Ноа, чувствовал, что на этот раз все по-другому.

Уайет мог спокойно держать меня за руку, совершенно не переживая, что мы можем наткнуться на кого-нибудь из общих друзей. Мы ничего не афишировали и не делали объявлений, но если бы все открылось, то, значит, так тому и быть. Уайет сразу стал называть меня своим бойфрендом, мы ходили на свидания, ночевали друг у друга... С самого начала для нас было очевидно, что это не просто интрижка. Я не нуждался в том, чтобы он что-то доказывал, трубя об этом на весь мир.

И сейчас мы оба чувствуем, что готовы с уверенностью объявить о том, что вместе. Если друзья снова начнут выражать беспокойство по поводу перемен в нашей компании — а скорее всего, так они и сделают, — мы будем отстаивать наши отношения.

— Разве ты не нервничаешь, что Ноа узнает?

— Кто такой Ноа? — спрашиваю я.

Это уже стало нашей шуткой. Однажды ночью Уайет сказал, что будет трахать меня до тех пор, пока я окончательно не забуду имя Ноа.

Ему и невдомек, что он с успехом добился своей цели в первый же раз, когда мы переспали.

Уайет легонько толкает меня в плечо. Люблю, когда он становится напористым.

— Я серьезно.

— Почему меня должно заботить мнение Ноа? Если верить Дэймону, они со своим футболистом собираются съезжаться.

Глаза Уайета округляются.

— Да ну? Но... это же Ноа...

Я пожимаю плечами.

— Мэтт именно тот парень, с которым ему суждено было остаться. Я... вообще-то я подумываю... ну, знаешь...

— Что?

— Объявить перемирие между мной и Ноа. Попробовать снова стать друзьями... Как... как бы ты к этому отнесся?

Уайет поджимает губы, словно ему нужно серьезно обдумать ответ.

— Зачем? В смысле, не хочу быть одним из тех бойфрендов, что ставят какие-то запреты, но мы с самого начала договорились быть предельно честными, и мне бы хотелось знать, почему он тебе нужен.

— Он мне не нужен, но я понял, что причиной, по которой он меня не хотел, было то, что мы абсолютно не подходим друг другу, и друзьями нам быть гораздо лучше. Наш разрыв не имел ко мне никакого отношения. Просто нам изначально не суждено было быть вместе. — Я подхожу к Уайету, хватаю его за бедра и притягиваю к себе. — Вот человек, который мне предназначен.

Голубые глаза Уайета прожигают меня насквозь.

— Серьезно?

— Я тебя люблю, Уай. Хочу, чтобы ты знал.

На самом деле я влюбился в Уайета уже на нашем первом официальном свидании. А возможно, это произошло годы назад, просто я этого не понимал. Кто знает? Наши отношения завязались так легко, что кажется, будто мы вместе уже много лет. Возможно, предшествовавшая долгая дружба способствовала этому, но мне больше нравится думать, что мы просто созданы друг для друга.

— Ну, я, в общем-то, знаю, — отвечает Уайет, — но ты впервые произнес это вслух.

— Не хотел тебя отпугнуть. Технически, прошло всего два месяца.

— Я знал, что люблю тебя уже месяца полтора назад, — мягким и теплым голосом уверяет Уайет, и я обожаю это почти так же, как обожаю его.

Я улыбаюсь.

— Я тоже. Вот тебе и полная честность и открытость друг с другом, а?

— Не хотел показаться чокнутым.

Я утыкаюсь лбом в изгиб шеи Уайета.

— Ох, детка, я и так знаю, что ты чокнутый, и все равно тебя люблю.

— Если я чокнутый, то ты лузер.

— Союз, созданный на небесах. — Я обхватываю ладонью лицо Уайета и накрываю его губы своими.

Никогда не устану от тихих нежных стонов, которые он издает, когда я его целую. Люблю делить с Уайетом свою — или его — постель. Сейчас мы остаемся друг у друга по очереди, но, надеюсь, скоро он согласится жить вместе. Знаю, все происходит слишком быстро, поэтому и стараюсь не напирать, но через пару месяцев ничто не помешает мне встать на одно колено и попросить Уайета переехать ко мне.

Если когда-нибудь я решу сделать ему настоящее предложение руки и сердца, скорее всего, Уайет мне не поверит, потому что я плюхаюсь на колени по каждому поводу. Он жутко бесится, но уверен, в глубине души ему это очень нравится.

Уайет со стоном отстраняется.

— Надо выходить, иначе опоздаем.

— А мы не можем чуть-чуть задержаться? — Я потираюсь об него бедрами.

Уайет опускает взгляд на мой полувставший член, натянувший джинсы как палатку.

— Думаю, минут десять ожидания их не убьют.

— Десять минут? Блядь, лучше поторопиться.

С уверенной ухмылкой Уайет плавно опускается на колени.

Ага. Я однозначно люблю этого парня.

Окей, сейчас я прекрасно понимаю, почему Уайет нервничал. Пока мы сидим в окружении друзей, молчаливо споря о том, когда лучше объявить, что два месяца ни с кем не виделись, потому что были слишком заняты, трахаясь друг с другом, в бар заходит Ноа и направляется прямо в мою сторону, словно с какой-то миссией.

Черт.

— Привет. Есть минутка? — Ноа пробегает взглядом по сидящим за столом друзьям, которые вытаращив глаза, пялятся на него.

И если я не ошибаюсь, Уайет выгладит слегка обеспокоенным. Или настороженным.

Думаю, сейчас самое время выложить все начистоту, и тем самым еще раз убедить моего бойфренда в серьезности намерений. Наклонившись ближе, я обхватываю щеку Уайета и нежно целую в губы.

— Скоро вернусь, ладно, детка?

Глаза Уайета становятся еще больше, если это вообще возможно. Остальные пребывают в аналогичном шоке.

Я первым выхожу из бара, а Ноа идет следом. Оказавшись на улице, мы с неловкостью смотрим друг на друга.

Забавно.

Ноа всегда был тем, у кого было больше самоуверенности и высокомерия, чем кому-то может понадобиться или понравиться, и он всегда был зациклен на себе. Парень же, стоящий передо мной с опущенной головой и потускневшим сине-зеленым взглядом... совсем не тот Ноа, которого мы все одновременно терпеть не могли и обожали.

Он произносит «Прости меня» в то же самое время, когда я говорю: «Я хотел сказать тебе спасибо».

Ноа трясет головой и издает нервный смешок:

— Спасибо? Мне?

— Тебе нужно было меня бросить, чтобы я смог разглядеть то, что было у меня перед носом все это время.

— Ты и Уайет? — В его тоне нет снисходительности или пренебрежения, как у бывшего бойфренда Уайета, только чистое любопытство.

Ноа расплывается в улыбке.

— На самом деле, я понимаю. В этом есть смысл.

Я провожу пальцами по волосам.

— Ага. Мы, э-м... не знаю. Мы пока работаем над этим.

— И как давно?

Я отвожу взгляд.

— Пару месяцев.

Брови Ноа взлетают.

— Ого! То есть, говоря, что мне нужно было тебя бросить, ты имеешь ввиду буквально сразу после этого...

Я прищуриваюсь:

— Не ревность ли я слышу? Потому что, если не ошибаюсь, ты двинулся вперед гораздо раньше меня.

— Нет, — мгновенно реагирует Ноа, — просто... черт, меня не отпускало чувство вины за то, как я повел себя... во всей этой истории. Я все делал неправильно, и до недавнего времени, когда на себе испытал подобную сердечную боль...

— В моем случае это было скорее отрицание, — перебиваю я. — Я думал, что страдаю от сердечной боли, но это не так. Я никогда не был в тебя влюблен. Мне так казалось, но с Уайетом...

Ноа расплывается в тысячеваттной улыбке

— Все по-другому. Понимаю. Еще пару месяцев назад, скорее всего, не понял бы, но потом встретил Мэтта и...

— Все сошлось.

Ноа кивает.

Отстойно, что пришлось потерять хорошую дружбу. Но, хотя я себя ругаю за то, что был идиотом, вообще допустив подобное, в то же время задаюсь вопросом: а получилось бы что-нибудь у нас с Уайетом, не пройди я через все это дерьмо с Ноа.

Я сую руки в карманы.

— Значит ли это, что мы можем снова стать друзьями?

— Серьезно? — Голос Ноа звучит непривычно тихо.

В нем сквозит уязвимость, о которой я и не подозревал. Передо мной парень, который подпускает к себе людей и не ведет себя как мудак, просто ради того, чтобы быть мудаком. Мэтту удалось раскрыть Ноа, и я искренне рад, что нашелся человек, наконец разрушивший его стены.

— Несмотря на то, что ты иногда бываешь дохрена раздражающим, я правда по тебе соскучился.

— Блядь, да! — облегченно выдыхает Ноа. — Можно я тебя обниму?

— Ты? Мистер «Терпеть-не-могу-тискаться»?

— Заткнись, — ворчит Ноа, и я улыбаюсь.

Он раскрывает объятия, но на этот раз прикосновение, от которого раньше все замирало внутри, никак во мне не отзывается.

— Прости, что причинил тебе боль, — шепчет Ноа. — Мне очень жаль. Я не хотел...

— Прости, что заставил тебя чувствовать вину, хотя ты был совершенно не при чем.

Мы стоим, обнявшись еще несколько секунд, затем Ноа делает шаг назад.

— У нас, типа, только что состоялся взрослый разговор?

У меня перекашивается лицо.

— Блин, да ладно. А дальше что? Семья? Дети? Боже, не хочу взрослеть.

Ноа смеется.

— Вот почему мы с тобой всегда так хорошо ладили.

— Наш общий синдром Питера Пэна?

— Именно.

— Нам лучше вернуться, — говорю я. — Очевидно, сегодня твоя последняя тусовка в обозримом будущем. Переезжаешь в Чикаго, да?

— А если бы Уайет перенес бизнес в Чикаго, ты бы не переехал?

Я не колеблюсь:

— Не моргнув глазом.

— Вот что я чувствую к Мэтту.

Я искренне улыбаюсь.

— Понадобится помощь с переездом, дай нам с Уайетом знать.

Ноа хмурит брови, видимо посчитав мое предложение пустым трепом.

— Я счастлив за тебя. Правда.

Мы заходим в бар, и когда я нахожу глазами Уайета, Ноа сжимает мое плечо.

— Я тоже счастлив за вас, ребята.