ЭПИЗОД 5: ГЛАВА 04

Темнота. Каждое окно было проверено... дважды... и задёрнуто плотными шторами. Все двери были заперты изнутри, а дверь моей спальни — снаружи.

По крайней мере, я была одна.

Я понятия не имела, сколько сейчас времени и было ли уже около полуночи, но уже давно не слышала Кейна. Я надеялась, что это означает, что он спит. Как и предупреждала Тайлер, мои руки были прикованы наручниками к металлическому каркасу кровати над моей головой. Кейн предложил натянуть одеяло — удивительно, но я отказалась.

Ладно, не так уж и удивительно.

Сосредоточившись на том, чтобы вытащить ключ от наручников из бюстгальтера, я вспомнила весь день и то, каково это может быть — быть заключённой здесь навсегда.

После того, как Тайлер покинула нас, Кейн устроил мне экскурсию по своему дому, чётко обозначив те места, в которых мне было разрешено чувствовать себя как дома и, проведя мимо дверей, в которые он не хотел, чтобы я заглядывала. Днём я могла свободно бродить по городу, по дому, по школе или где угодно, но ночью я должна была возвращаться к нему.

Такой большой свободой, казалось, было легко злоупотребить, но воинственный стиль охранников по периметру этого места был безумным.

Мне было интересно, как долго Тайлер и Миллер планировали побег, потому что, очевидно, эта задача была не из простых.

После того, как Кейн пообещал принести больше одежды моего размера, и мы быстро пообедали домашним хлебом и солёным мясом, он показал мне город.

Это было похоже на "Детей Кукурузы". Только вместо того, чтобы просто промывать мозги и сводить с ума, создавалось впечатление, что каждому человеческому существу здесь ввели сыворотку безумия. Они поклонялись Матиасу Аллену и относились к его верованиям как к религии. Повсюду были развешаны плакаты с дурацкими политическими лозунгами и напоминаниями о том, как жить в коммуне.

Люди жили в относительном мире, первым делом по утрам озвучивая свои жалобы или проблемы Матиасу, вот почему Кейн отвёл нас прямо в здание школы. В школе не было жилых помещений или чего-то ещё, но оно оставалось своего рода тюрьмой/местом встреч/офисом для Матиаса. Тренажёрный зал и поля также использовались для обучения охранников, и если бы мне пришлось вынести обоснованное предположение, я бы сказала, что там же они хранили и свои запасы продовольствия и оружия.

Кейн ни слова не сказал об этом, даже после того, как я спросила его напрямую, но если бы я занималась обустройством этого места, то разместила бы их именно там.

Меня даже отвели к двум въездам в город: один к северу от города и один к югу. Я наблюдала, как мужчина средних лет и его жена наткнулись на охранников. Босые и окровавленные, они явно недоедали. Охранники оглядели их и заставили раздеться прямо посреди дороги. После того, как их под дулом пистолета осмотрели на наличие укусов или следов инфекции, им вручили простые чёрные костюмы, которые напомнили мне о халатах медсестёр или комбинезонах заключенных. На них надели наручники, заломив руки за спину, как и на нас, а затем ещё один отряд охранников повёл их к зданию школы. Они едва могли идти, и их лица кричали о пощаде и воде, но они справились.

— Что с ними будет? — тихо спросила я Кейна.

Мы стояли, прислонившись к одному из фасадов здания на главной улице.

— Их попросят подписать контракт на лояльность, а затем отправят в медицинское учреждение, — он пожал плечами, явно заскучав от объяснений.

— А потом? — настаивала я.

— Им назначат обязательный шестимесячный испытательный срок, во время которого они будут жить в общежитии, и за ними будут следить двадцать четыре часа в сутки. За это время они смогут выбрать себе работу и начать трудиться.

— И если они будут хорошими мальчиками и девочками? — сухо уточнила я.

— Постоянное наблюдение заканчивается, и следующие шесть месяцев мы проводим в спокойном испытательном сроке, — Кейн повернулся и посмотрел на меня, впитывая мои черты всё более голодным взглядом.

Я проигнорировала одновременный озноб и бисеринки пота, которые побежали по моему телу, пока я изо всех сил старалась не задохнуться от отвращения, а затем задала свой следующий вопрос:

— Что такое спокойный испытательный срок?

— Им дают место жительства, но они подвержены случайным обыскам и допросам. За их работой очень тщательно следят, а прожиточный минимум едва покрывает их потребности.

— А что потом?

— Потом они становятся членами общества с правом голоса, — он медленно улыбнулся мне. — Это действительно очень гуманно. Ты вбила себе в голову, что мы чудовища, но мы просто пытаемся защитить город, полный людей.

— Унизить их, заставив стоять голыми посреди дороги, не совсем уважительное поведение.

Я не должна была спорить с ним, не должна была давить ему на нервы, но он сводил меня с ума своими безумными идеалами. Он бы внушил их мне, если бы смог, превратил бы меня в одну из степфордских жён зомби-апокалипсиса. Почему я не могу сделать то же самое?

— А если мы их впустим, и они окажутся заразными? Если они начнут кусаться, кормиться и убивать ещё до того, как мы поймём, что они угроза?

Его серые глаза потемнели от праведной страсти, и он встретил мой взгляд, бросая мне вызов.

— Должен быть лучший способ узнать, заражены ли они. Почему вы не можете просто спросить их?

Я была взвинчена, мои руки были опущены по бокам, а челюсть сжата и тверда.

— И довериться им, что они скажут нам правду? — недоверчиво спросил он. — Уж тебе ли не знать?

— Ладно, — с горечью согласилась я. — Человечество в настоящее время менее чем... надёжно, но вы не совсем продвигаете здесь круг доверия, не так ли?

Он пожал плечами и шагнул ко мне.

— Есть некоторые люди, которым я хотел бы доверять.

Он пальцами скользнул вниз по моей челюсти, и я заставила себя стоять неподвижно в момент этого отвратительного прикосновения.

Я покачала головой и оттолкнулась от здания. Пихнула его в плечо, пытаясь уйти, и его низкий смех потёк за мной по тротуару.

После этого он отвел меня на работу. Меня назначили в прачечную и заставили работать с двумя женщинами средних лет, которые любили свои обязанности, любили в буквальном смысле. Я догадалась, что они рождены для стирки, потому что их постоянные улыбки и счастливое мурлыканье не могли означать ничего другого. Они, поди, Богу молятся, что вся эта история с зомби произошла. Иначе кто знает, как бы они растрачивали свои таланты в нормальном обществе. Они, вероятно, были бы генеральными директорами международных компаний, или боролись с мировой бедностью, или делали ещё что-нибудь бессмысленное.

Была ли я слишком цинична? Чёрт, да. Эти люди были сумасшедшими.

Я не обращала на них внимания, погрузившись в чёрную работу по складыванию сотен и сотен рубашек. Тогда-то я поняла, почему они были сумасшедшими. Эта работа буквально заставит любого сойти с ума. Слишком однообразно. Слишком скучно.

Я собиралась стать голосующим членом их иронически утопического общества ещё до конца дня. Это было похоже на лоботомию, вызванную стиркой.

Или, может быть, я просто не привыкла к такому миру и безопасности. Может быть, бег и охота были настоящими причинами, по которым я сходила с ума. Выживание было постоянной деятельностью, в которой мой мозг всегда был занят. Это занятие вынуждало мой мозг считать себя бесполезным.

И поэтому я заставила его работать. Я представляла себе свой побег снова и снова, пока не запомнила каждый путь, каждый выход. Я представила себе главную улицу и то, как расположены здания, как я буду пробираться между ними и прятаться в тени. Я представила себе бег по открытым полям и быстроту моих ног, когда я убегала из этого места.

В конце дня женщины отправились на общий ужин. В спортзале школы собрался весь город, чтобы разделить трапезу. Мы ели жареную курицу, картофель и консервированную кукурузу. Это был относительный праздник.

Меня посадили за главный стол между Кейном и Тайлер. Миллер тоже сидел с нами, но ни разу не поднял окровавленных и побитых глаз от тарелки. Матиас и Линли сидели напротив меня, улыбаясь Кейну и мне, словно мы, в самом деле, были парой, и это было настоящее счастье.

Только вот был это чёртов кошмар, в прямом смысле этого слова. Меня терзало чувство, что с этого дня я буду просыпаться с криком и дрожью от воспоминаний об этой семье и их угнетающем влиянии на мою жизнь.

Как могли эти люди так разочаровать? Как могло человечество так быстро соскользнуть в эти глубины?

Мы просто развалились на части.

И именно так я чувствовала себя за этим столом — словно я разваливалась на части.

Удивительно, но разговор был похож на нормальную семейную беседу, пока Матиас не посмотрел на меня и не спросил:

— Итак, Риган, что ты думаешь о нашем маленьком сообществе?

Я подняла глаза, встретилась с его бесстрастным, отчуждённым взглядом и пожала плечами. Ничто из того, что я могла придумать, не могло сделать его счастливым.

— Поначалу это может быть ошеломляюще, я понимаю, — великодушно предложил Матиас. — Тем более что ты так долго была одна.

— Я не была одна, — возразила я. — Я сейчас одна, а вы держите моих друзей под прицелом.

Тайлер пнула меня под столом, предупреждая, чтобы я закрыла рот. Она попыталась отвлечь внимание от меня.

— Кстати, я лучше отнесу им ужин.

Она встала и подошла к буфету, перехватив по пути маленькую девочку, чтобы та помогла нести тарелки с едой. Я немного расслабилась, зная, что они получат хорошую еду; и что если она кормила их, значит, они всё ещё были живы.

— Кейн говорит, что ты не одобряешь наши украшения на стенах, — настаивал Матиас, указывая руками на остальную часть школы.

Я тут же потеряла аппетит, вспомнив, как Пожиратели выстроились вдоль стен в этих тесных шкафчиках, как их костлявые руки тянулись в коридор, пытаясь достать до меня, как их ужасные стоны наполняли воздух и царапали сознание. Нет, я этого не одобряла.