Он не засмеялся, даже не улыбнулся, просто уставился на меня.

— Это не глупо. Ты совершенно права. — он взял горсть попкорна, но не стал есть, а просто держал в руке. — Помнишь первый раз, когда мы смотрели этот фильм вместе?

Я кивнула. Конечно, я помнила. Я жила в СЭС всего несколько недель и в сотый раз пыталась дозвониться до мамы. Я переживала, что с ней что-то случилось, потому что никак не могла до нее дозвониться, но в тот день она действительно подняла трубку. Я была так счастлива и облегчена, хотела рассказать ей о своих новых занятиях, новой комнате, новой подруге Холли, пока она не оборвала меня на полуслове и не сказала, чтобы я больше никогда ей не звонила. В тот день что-то разбилось во мне, чувство, которым я не могла ни с кем поделиться. Я спряталась в домике у бассейна, за корзиной с мокрыми полотенцами, одна в темноте, и выплакала все, что можно. Там меня и нашел Алек.

Он опустился рядом со мной на промозглый пол и позволил мне порыдать у него на груди. Я едва знала его, но чувствовала себя комфортно в его присутствии. Позже, когда я немного успокоилась, он рассказал мне историю о том, как его родители бросили его в торговом центре во время Рождественских праздников в возрасте пяти лет. Он сказал, что через некоторое время боль утихла, что время притупило воспоминания и залечило шрамы. Что он понимает мои чувства, и что это нормально — чувствовать то, что я чувствую. После этого мы посмотрели все части фильма «Чужой» до рассвета.

— Тогда я впервые понял, как сильно я хочу тебя уберечь, — сказал он. — Я впервые встретил человека, который меня понимает. Никто не понимает меня так, как ты.

Я перестала дышать и заставила себя проглотить последний кусок попкорна. Это чудо, что он не застрял в моем пересохшем горле. Его глаза метнулись ко мне, и я увидела, что впервые за долгое время они были незащищенными. Он хотел меня. Возможно, так же сильно, как я хотела его, и все же что-то сдерживало его.

Он протянул руку и провел большим пальцем по моей щеке, где влажная прядь волос прилипла к коже. Под его кончиками пальцев расцвело тепло, распространяясь по всему телу и скапливаясь в животе. Кончики его пальцев остановились, и его взгляд встретился с моим, словно ему все еще необходимо было подтверждение того, что я хочу этого. Я облизала губы, и его глаза проследили за этим движением, в ответ на которое у него задвигалась челюсть. Я видела борьбу на его лице, ощущала нерешительность в его прикосновениях. Отступит ли он? Воздух казался удушливым, но я все равно едва дышала. Его волосы были такими же черными, как ночь вокруг нас.

Его рука все еще лежала на моей щеке, но медленно начала двигаться вниз, прослеживая путь по моему горлу, пока наконец не уперлась в ключицу. Он рисовал маленькие круги на моей коже.

Что-то изменилось на его лице, будто он проиграл бой, и он наклонился, когда упаковка с попкорном опрокинулась, рассыпавшись по полу машины. Ни один из нас не сделал никакого движения, чтобы поднять ее. И вдруг, между нами, не осталось пространства. Его глаза метнулись к моим губам, а затем, точно так же, он сомкнул брешь. Его губы оказались на моих, сначала мягкие и прощупывающие, а когда я преодолела свою застенчивость, то требовательные и твердые. Проведя руками по его волосам и спине, я ощущала, как под моими пальцами пульсируют его мышцы. Он был так хорош; целовать его было так правильно.

Пальцы Алека скользили по моему уху, шее, грудной клетке. Прикосновения оставляли после себя огонь. Странный вой вырвался из глубины моего горла, когда его ладони проникли под мою футболку и коснулись живота. Его кожа была горячей как лава, но в то же время вызывала мурашки повсюду, где они оставляли свой след.

Алек целовал меня. Настоящую меня — не самозванку, не Мэдисон, не какую-то фальшивую версию Кейт. Его язык провел по контуру моих губ, и я открылась ему, а он принял мое приглашение. Я почти застонала, когда его язык погладил мой, и еще больше тепла разлилось в моем животе и медленно осело между ног.

— Тесс.

Он прошептал это слово мне на ухо и в горло. Его поцелуи потеряли свою неистовость. Мое сердцебиение замедлилось. Он зарылся лицом в ложбинку на моей шее. Я прислушалась к нашему неровному дыханию и положила свою руку на его руку, которая лежала на моей грудной клетке. Рука его была такой огромной, что почти охватывала всю ширину моей груди. Держу пари, он чувствовал, как мое сердце колотится о его ладонь.

— Я так давно хотел это сделать, — он пробормотал мне в горло.

Счастье вспыхнуло в моем теле, как фейерверк. Вот оно, то, что я так долго жаждала услышать от него. Маленький голосок в моей голове хотел спросить его: «Тогда почему, черт возьми, ты не сделал этого раньше?» Но я знала, к чему это приведет, и не хотела идти туда — пока. Он прижался еще одним поцелуем к моей ключице, прежде чем выпрямиться в своем кресле. Его волосы, с удовлетворением отметила я, были тщательно взъерошены моими пальцами, а губы припухли от наших поцелуев. Я не хотела, чтобы мы останавливались, но знала, что есть вещи, которые нам необходимо обсудить, прежде чем мы сможем продолжить, в основном Кейт. Возможно, я должна чувствовать себя виноватой, но я все еще находилась под кайфом от поцелуя.

Пронзительный звук звонка почти заставил мое сердце вылететь из груди. Алек пошарил в карманах в поисках своего мобильного и закатил глаза, увидев экран. «Мама» гласил определитель номера. Я думала, что Алек не видел своих родителей с тех пор, как приехал в СЭС.

— Что тебе нужно?

Как только я услышала его тон, я поняла, как глупо поступила. Конечно, это была не его настоящая мама. Это была Саммерс, его притворная мама на время миссии.

— Господи, Саммерс, ты говоришь как няня.

Я не расслышала ее ответа, но, должно быть, это было что-то столь же оскорбительное, потому что Алек усмехнулся. Я хотела протянуть руку и схватить его, чтобы убедиться, что мне это не снится, но не была уверена, что наш поцелуй дает мне право продолжать прикасаться к нему.

Его лицо напряглось от ее слов.

— Хорошо. Скажи ему, что я скоро приеду.

Он закончил разговор.

— Никогда не думала, что Саммерс материнский тип, — сказала я.

— Это не так, поверь мне. Она не рада, что ей некем командовать, и она беспокоится, что я сорву наше прикрытие, если меня не будет дома, как примерного школьника. И Майор появился несколько минут назад. Очевидно, хочет поговорить со мной.

Он выглядел озабоченным перспективой.

Я дотронулась до его щеки, щетина пощипывала кончики моих пальцев.

— Все будет хорошо.

Не думая, я наклонилась и поцеловала его в губы. На одно мгновение мне показалось, что он отстранится, но потом его руки обхватили меня. Его язык снова нашел мой, а руки крепко обхватили меня, и мы целовались несколько минут.

Когда Алек наконец отстранился, у меня перехватило дыхание, и я раскраснелась.

— Нам нужно вернуть тебя домой, — сказал Алек через мгновение. — Ты можешь трансформироваться?

Я попыталась расслабиться на сиденье и закрыла глаза, остро осознавая, что Алек смотрит на меня. Я потянулась к своей Вариации, попыталась уговорить ее.

Ничего.

— Ты можешь это сделать.

Голос Алека был спокойным и полным уверенности, и внезапно я тоже почувствовала это. Спокойствие и уверенность. Как будто его слова проникли в меня и смыли все сомнения и беспокойство.

Пульсация зародилась в пальцах ног и поползла вверх по телу, и через несколько секунд все закончилось.

— И? — спросила я.

Он улыбнулся.

— Ты сделала это.

Я не смогла удержаться. Наклонилась и снова поцеловала его. Я никогда не хотела останавливаться.