Лиам еще не знал во что. Возможно, она и сама не знала.

Ханна посмотрела на дорогу, на тела, распластанные перед машинами из засады. Их почти не было видно сквозь деревья.

— Ты убил их.

— Ты знала, что я это сделаю.

Он ждал ее осуждения, ее критики. Гражданские не понимали, что к чему. Слишком многие из них нашли самоуспокоение и комфорт в своем иллюзорном пузыре безопасности и отказывались видеть реальность такой, какая она есть.

Они не хотели знать, что хорошим людям приходится сражаться и умирать, чтобы обеспечить им эту иллюзию.

— Они бы причинили вред кому-нибудь другому, как только мы бы уехали. — Она пожевала нижнюю губу, раздумывая. — Их нужно было убить.

Он моргнул, удивленный.

— Да.

Большинство людей все еще не понимали. Как только самолеты начали падать с неба, он понял.

Мир изменился в одно мгновение. Тот, кто этого не осознал, просто обречен.

Ханна, казалось, поняла это. То, через что она прошла… она понимала, как все может перевернуться с ног на голову и вывернуться наизнанку в один миг. Некоторые люди порочны до глубины души, и единственное, что их останавливает, — это пуля между глаз и могила на глубине шести футов.

Она наблюдала с минуту, изучая его.

— Ты убьешь еще больше людей.

— Некоторые люди заслуживают смерти.

— Но не все, кого мы встречаем.

— Если только они этого заслуживают.

— Хорошо. — Она кивнула сама себе. — Если они этого заслуживают.

Лиаму не нравилось убивать. И он никогда не любил это. Но он не уклонялся от выполнения задачи, когда требовалось. Он нес это бремя, потому что солдат должен это делать, даже если он больше не носил форму.

Он ступал по тонкой грани. Каждый день, каждый бой, каждое убийство. Такой же холодный и дикий, как и его враги, шаг за шагом. Суровый, но не жестокий. Пройти по краю ямы, не упав в нее. Не становясь одним из них.

Выражение лица Ханны смягчилось. Ее зеленые глаза ярко блестели в зимнем свете. Слабые веснушки усыпали ее нос.

— Я знала, что ты поможешь.

По какой-то глупой причине Лиам хотел отрицать ее слова, но не позволил себе этого.

— Откуда?

— Потому что ты хороший человек.

Он думал о Чикаго. О всех своих ошибках. О людях, которых подвел.

— Я бы не был так уверен.

Уголки ее губ дрогнули.

— Возможно, ты просто еще не до конца понял это.

Позади них жалобно заскулил пес.

Ханна напряглась.

— Призрак.

Беспокойство пронзило его. Лиам схватил свой шлем и передал Ханне ее. Он устроился на сиденье и завел двигатель. Тот взревел с громким рыком.

— Мы все еще в пяти милях. Мы не остановимся ни перед чем и ни перед кем.

Ханна кивнула и натянула свой шлем.