Глава 16

Ноа

День десятый

Ноа направился к застрявшей беглянке.

— Отходи от окна, медленно и аккуратно. У тебя есть оружие? Бросай его сейчас же.

Она яростно выругалась на него.

— Разве похоже, что у меня с собой пистолет, придурок!

Он выглянул в окно.

Обе ее руки были пусты. Рюкзак упал в снег под окном, вне ее досягаемости. Она вывернула туловище, чтобы посмотреть на него и оттолкнуть от себя двумя пальцами.

Рация снова затрещала.

— Говорит команда один. У нас активный стрелок в деревьях за третьим трейлером. Запрашиваем помощь.

— Принято, — ответил Джулиан. — Главный трейлер очищен. Команда два может оказать помощь.

— Ты можешь справиться с ней в одиночку? — спросил Джулиан.

Ноа закатил глаза.

— Иди давай.

— Подумал, что пришло время отказаться от привычки тебя опекать. — Джулиан ухмыльнулся — настоящей, искренней ухмылкой, как в старые добрые времена, — и рысью выбежал из комнаты.

Ноа прислонил винтовку к стене, поднял оконную раму и освободил куртку Октавии. Он не был нежен, когда затаскивал ее обратно в комнату.

Когда адреналин и напряжение битвы угасли, его гнев вернулся.

Квинн рассказала ему, что произошло. Октавия была в церкви. Октавия помогла Билли забрать Юнипер и Хлою. Она спасла собственную дочь и Майло по своей воле, но это не отменяет ни капли ее вины.

— Повернись. Руки на стену. Сейчас же.

Октавия выполнила приказ, разразившись потоком непристойных проклятий.

Он обыскал ее, затаив дыхание от зловония, исходившего из каждой ее поры. Ее черные волосы свисали по спине сальными прядями. Тощее тело все еще тряслось от последнего кайфа.

Засучил рукава ее куртки и защелкнул наручники на запястьях. Развернул Октавию и зачитал ее права.

Это вошло в привычку. Сейчас у них нет возможности найти ей общественного защитника. Он даже не был уверен, где они смогут держать ее ближайшие несколько дней, не говоря уже о последующих неделях и месяцах.

Она сверкнула на него глазами.

— Я ничего не делала. Все вы на меня ополчились. Вы всегда имели на меня зуб.

Ноа помнил ее со школьной скамьи. Она была одной из самых красивых девушек в их маленьком городке, но всегда отличалась дикостью и бунтарством. Ей никогда не нравились хорошие парни. Она любила только тех, кто мог причинить ей боль и кого она могла обидеть в ответ.

Ее красота померкла и стала лишь подобием прежней. Лицо исхудало, темные глаза, как мрамор, блестели от безумия крэнка или того, что она принимала.

Раньше он жалел ее. Теперь Ноа жалел только Квинн.

— Не смотри на меня так! — закричала она.

Ее вонючее дыхание ударило ему в ноздри. Он сделал шаг назад.

— Для тебя все кончено, Октавия. Это конец.

— Я ни в кого не стреляла! Я никого не убивала! Это была не я!

Он устало покачал головой. Ему было так холодно, он так устал. Ноа просто хотел горячей еды и теплой постели. И сына, рядом с ним, в надежных и уютных объятиях.

У Бишопа этого никогда не будет. Его семья украдена у него. Украдена этим жалким подобием человека.

— Ты соучастница. С тем же успехом ты могла бы сама нажать на спусковой крючок.

— Нет! — Она неистово трясла головой. Пряди грязных волос упали ей на глаза. — Нас подставили! Нам сказали, что делать!

Он развернул ее и повел к двери. Разглагольствования сумасшедшей женщины. Такие подонки, как она, готовы на все, лишь бы избежать своей участи.

— Вперёд.

— Как, по-твоему, мы выбрались из этой старой дрянной тюремной камеры, в которой ты нас запер, а? Кое кто нас выпустил!

Ноа замер. Это привлекло его внимание. Посреди ночи, в перерывах между кошмарами, эта мысль не давала ему покоя.

— Что ты сказала?

— Какой-то парень. Он выпустил нас.

— Какой парень?

Она повернулась к нему лицом, дергаясь и напрягаясь.

Он весь подобрался.

— Кто, Октавия, кто?

Она пожевала нижнюю губу. Ее налитые кровью глаза метались по комнате.

— Он надел капюшон. Его лицо скрывалось в тени. Он старался говорить тише. Но голос показался мне знакомым. Не незнакомец. — Она посмотрела на него. — Кто-то, кого ты знаешь, я уверена.

— Не очень-то это помогает.

— Он сказал, что Бишопы прячут золото вместе со всей этой едой. Золото, которое пригодится в апокалипсисе. Мы могли бы купить все, что захотим. Все лекарства, еду и топливо, необходимые для жизни. Мы были бы королями. — Она улыбнулась, обнажив свои кривые, пожелтевшие зубы. — Королевами.

Ноа напрягся. Бишоп рассказывал ему похожую историю.

— У Аттикуса Бишопа нет денег. Он тратит все, жертвуя на благотворительность.

Ее ноздри раздувались.

— Откуда нам знать? Этот парень, он выпустил нас. Он сказал нам, что делать. Это не мы придумали. Это был он. Вы должны поймать его. Он заставил нас сделать это!

— Довольно невероятная история, как по мне, Октавия. Ни судья, ни присяжные на это не купятся.

— Это все равно правда! Ты должен провести расследование или что там полагается. — Она рванулась к нему, едва не потеряв равновесие.

Ноа протянул руку, чтобы поддержать Октавию. Проблема в том, что, возможно, он действительно поверил ей. Только понятия не имел, что, черт возьми, делать с этой информацией или как ее расследовать в разгар апокалипсиса.

Ченнинг Харрис, один из новых офицеров-добровольцев, заснул во время несения караульной службы и проснулся от того, что старинный замок взломан, а заключенные исчезли. Древний ключ тоже пропал.

В хаосе после нападения они не предприняли ничего особенного для расследования. Не существовало ни отпечатков пальцев, которые можно было бы проверить или ввести в систему, ни записей с камер, которые можно было бы проанализировать. Даже под интенсивным допросом Харрис утверждал, что просто заснул.

Рейносо решил, что одному из братьев Картер удалось пронести небольшой нож или карманный мультитул. Хейс признался, что в суматохе они забыли провести тщательный досмотр вещей.

— Ты должен мне помочь! — умоляла она. — Я спасла твоего ребенка. Я могла убить его, но спасла его! Билли собирался застрелить его и мою дочь прямо там. Но я не позволила ему.

— Квинн спасла жизнь моему сыну. А не твоя жалкая задница.

— Это я! — восклицала она, уже рыдая. — Это была я! Я спасла их обоих. Я помогла им! Ты должен что-то сделать! Ты должен мне!

Едва заметный намек на сочувствие смешался с отвращением, скрутившим желудок Ноа. У нее были мать и отец, которые любили ее, и удивительная дочь Квинн Райли. А она всех их отвергла.

— Теперь уже слишком поздно, Октавия.

Ее беспокойный взгляд метнулся мимо него.

— Пожалуйста! — кричала она, ее хриплый голос срывался. — Пожалуйста, помоги мне!

Саттер вошел в комнату. Он окинул ее одним взглядом и с отвращением покачал головой. Вскинув винтовку, Саттер ударил ее прикладом по виску.

Октавия без звука рухнула на матрас, завалившись набок, и потеряв сознание.