- Вот же ж курвы, - в голосе говорившего солдата слышалось восхищение.
Их батальон сделал вынужденную остановку, чтобы разобрать баррикаду, преграждавшую им путь. Чехи активно мешали передвижению: меняли указатели местами, врезались в колонну на машинах, случалось, забрасывали танки зажигательными смесями. В этот раз обстановка была довольно мирной, лишь стайка пестро одетых молодых девиц кружила неподалеку.
- Ишь, че творят…
- Вот дуры!
С брони то и дело раздавалось недовольное цоканье. Командир взвода лениво перевел взгляд на девиц, деморализующих его бойцов. Те вели себя надменно и вызывающе, сверкая неприлично обнаженными ногами. Они демонстративно целовали случайных прохожих из своих соотечественников на глазах у советских солдат. Его внимание привлекла высокая стройная белокурая красавица. Она явно чувствовала себя неловко, то и дело поправляя слишком короткую, скорее всего, у кого-то позаимствованную красную юбку, но старалась не отставать от подруг. Случайно перехватив взгляд одного из военных, широкоплечего темноволосого парня, который откровенно поедал ее взглядом, девушка фыркнула и с презрением отвернулась. Ей стало не по себе и, шепнув своей однокурснице, что ей уже пора домой, девушка поспешила ретироваться.
Увидев, что девица отделилась от своих подруг, командир пригладил усы.
- Самойлов, - обратился он к боевому товарищу, - побудь за старшего, я отойду ненадолго.
- Дмитро, ты куда? – забеспокоился ефрейтор Самойлов.
- Я скоро, - был дан краткий ответ, и высокая фигура растворилась в толпе.
Мысленно ефрейтор махнул рукой, зная упертый нрав командира. Если тот что-то втемяшил себе в голову, то отговорить его не смог бы ни бог, ни черт, так как он не боялся ни того, ни другого.
Он нагнал ее в одной из безлюдных подворотней, куда она по неосторожности свернула, торопясь оказаться в безопасных четырех стенах своего дома. Испуганный девичий крик из-за уличного шума потонул в общем гуле, не сумев привлечь ничьего внимания. Между ними был языковой барьер, но щелкнувшая пряжка ремня и последовавшая за этим наглядная демонстрация того, как опасно дразнить изголодавших по женскому телу мужчин, в словах не нуждались.
После он проводил зареванную девушку и убедился, что она благополучно зашла к себе в квартиру. Уже вечером он вернулся со старшим командным составом своей роты. Офицерам пришлось приложить усилия, чтобы дело не придали огласке, и не разгорелся очередной международный конфликт. В результате командир взвода отделался строгим дисциплинарным взысканием и в Союз вернулся уже не один, а вместе с молодой женой…
- … а меньше чем через год у них родился я, – закончил свой рассказ Олег. - Родители прожили душа в душу более тридцати пяти лет, пока не стало мамы. Отец после ее смерти так и не смог оправиться, и пережил ее всего на несколько лет.
- И она простила его? – недоверчиво переспросила Настя. Она очень хорошо представляла себе, что пришлось пережить бедной девушке. Одна на чужбине, не зная языка, привязанная к незнакомцу, который так с ней обошелся.
- Конечно, простила. И ты меня когда-нибудь простишь. Это заложено природой в вашу женскую сущность – проявлять гибкость и лояльность, чтобы обеспечить выживание себе и потомству.
Настю поразило с какой убежденностью он об этом говорил, словно ни капли не сомневался в собственной правоте. Пусть для нее все это продолжало звучать дикостью, но теперь она хотя бы понимала, чем он руководствовался, когда похищал ее.
- На Руси очень долго сохранялся один пережиток, по которому младшая из сестер не могла выйти замуж раньше старшей, - снова принялся проводить параллели с историей Олег, намекая на их будущее. – В силу того, что влюбленные терпеливостью не отличаются, младшую приходилось похищать к вящей досаде ее родителей, для которых это было позором. Однако после того, как у молодых появлялся первенец, они ехали каяться к родителям невесты, и те, обрадованные появлением внука или внучки, прощали и давали свое благословение паре.
- Мои родители даже не знают, жива ли я, что со мной, - с горечью проговорила Настя. Переживание за родителей оставалось незаживающей раной, бередившей ей сердце.
- Возможно, ты могла бы отправить им весточку о себе, - задумчиво произнес мужчина.
- Я могу позвонить им? – с надеждой спросила Настя.
- Нет, - покачал головой Олег, - пока нет, это слишком опасно. Но вот письмо, написанное твоей рукой, можно было бы им передать.
Девушка была готова ухватиться за любую возможность хоть как-то успокоить родителей, дать им надежду, что они еще увидятся.
- Можно написать письмо? – уточнила она, решив, что лучше уж хоть какая-то синица в руках, чем несбыточные мечты о журавле в небе.
- Возможно, - протянул Олег. – Мне не хотелось бы лишний раз рисковать, но ты могла бы попробовать меня уговорить.
- Уговорить? Но как? – лицо девушки выражало искреннее недоумение. У нее сложилось мнение, что этого человека бесполезно было в чем-то убеждать.
- Для начала разденься, а там посмотрим, - последовало нахальное предложение, которое выбило Настю из колеи.
- Это шантаж! – она возмущенно глянула на Олега, силясь испепелить его взглядом.
Однако это не произвело на мужчину особого эффекта.
- Ну, какой же это шантаж? Максимум взятка, причем даже не должностному лицу, а значит это уже сфера гражданских взаимоотношений, и если обе стороны останутся удовлетворены общей договоренностью, то ничего противоправного в этом усматриваться не может, - пожал плечами Олег, продолжая оставаться невозмутимым и добавил, - если тебе это не нужно, то мне и тем более не надо, так что каждый останется при своем.
- Нет, - опустила светловолосую голову девушка, - мне нужно, просто… - она не смогла закончить мысль, нервно затеребив подол цветастого сарафана.
Понимая ее смятение, Олег встал и помог Насте подняться, после чего с удовольствием занял ее место на диване. Девушка, переминаясь с ноги на ногу, некоторое время собиралась с духом и, решившись, начала снимать сарафан. Затем пришел черед нижнего белья. Несмотря на тепло, идущее от электрического камина, кожа девушки мгновенно покрылась мурашками. Когда она полностью обнажилась, мужчина протянул руки и усадил ее на себя так, чтобы они оказались лицом к лицу.
Никогда Настя не чувствовала себя настолько уязвимой, восседая абсолютно голой на всё еще одетом мужчине. В отличие от нее Олег чувствовал себя совершенно комфортно. Откинувшись на спинку дивана, он, не стесняясь, разглядывал девушку, поглаживая оседлавшие его бедра ножки, которыми она упиралась в диван. Минуты текли, ничего так и не происходило. Наконец, Настя осмелилась поднять на него взгляд и убедилась по лукавому выражению его лица, что он не собирался проявлять инициативу. Ей предстояло «уговорить» мужчину, и она пока плохо представляла себе, как именно будет это делать.
Девушка неуверенно положила ладони ему на плечи и слегка погладила их, имитируя поглаживания его больших рук по своему телу. Она медленно приблизилась головой к его лицу и потянулась к губам, но в последний момент изменила траекторию и поцелуй пришелся только в самый уголок губ, вызвав у мужчины усмешку, которая перешла в откровенную улыбку, когда девушка уж совсем целомудренно дотронулась губами до его выбритой щеки. Однако стоило чаровнице продолжить череду поцелуев по его подбородку, постепенно спускаясь к шее, как ему стало не до смеха. От этих легких щекочущих касаний мягких губ у него непроизвольно дернулся кадык, который вскоре тоже удостоился поцелуя.
Цепочка из поцелуев прервалась, когда Настя уперлась в ворот мужской футболки. Она слегка потянула за ткань, и Олег, следуя ее молчаливому призыву, тут же стянул мешающий элемент одежды через голову. Он мотнул головой, отряхивая от лица волосы, вполне просохшие после дождя, однако с одной из прядей все же сорвалась блестящая капелька и упала ему на плечо. Проследив за одиноким полетом дождинки, Настя бездумно подалась вперед и слизнула с чуть солоноватой кожи прозрачную каплю. Дыхание мужчины резко участилось, а хватка его рук невольно усилилась.
Девушка покривила бы душой, если бы сказала, что ей было неприятно до него дотрагиваться. Он привлекал ее, телу нравились приятные ощущения, которые он дарил ей, если бы еще только он не отобрал у нее свободу, не принуждал к физической близости… «Как бы, да если б, - с грустью подумала Настя. – Не жизнь была б, а песня». Она водила ладонями по его широкой груди, вычерчивая одной ей ведомые узоры. С правой стороны немного пониже соска ее ладонь наткнулась на короткий шершавый шрам. Заинтересовавшись, девушка продолжила свое изучение и с левого бока обнаружила белесую отметину от пулевого ранения. Девичьи пальчики порхали, аккуратно ощупывая уже зажитые повреждения, на языке вертелись вопросы о том, как он их заполучил. Однако Олег отвлек ее от столь увлекательного занятия, приподняв ее голову за подбородок для того, чтобы впиться поцелуем в губы.
Ох, не зря Настя пыталась этого избежать, находясь под впечатлением от вчерашнего вечера. Ее снова накрыло ураганом из сильных эмоций под напором опытных мужских губ. Жар опалил девушку от макушки до кончиков пальцев на ногах. Она плавилась, словно послушный воск, под действием его горячих губ и рук. Пока его язык вовсю хозяйничал в плененном рту, сильные руки стискивали девичьи ягодицы, заставляя ее елозить низом живота по вздыбленной плоти, все еще заключенную в штаны.
Почувствовав, что уже еле сдерживается, Олег напомнил сам себе об одном условии.
- Скажи мне «да», милая, - перемежая слова с короткими поцелуями, хрипло попросил он. – Скажи «да».