А потом меня вытолкнули. Не просто толкнули, а катапультировали. Крисиз выбросил меня из головы.

— Что это было? — выдыхаю я, отшатываясь.

Крисиз встаёт.

— На сегодня достаточно.

— Подожди… там… ты меня коснулся. Как это?

— Я сказал, достаточно, — отрезает он, направляясь к выходу. — Встретимся вновь завтра.

Я встаю, намереваясь пойти за ним.

— Крисиз, а мы не можем просто поговорить об этом?..

И тут я замечаю… Легиона.

Он стоит в дверях спортзала, лицо скрыто тенью, а глаза горят расплавленным серебряным пламенем. Он следит за каждым шагом Крисиза, пока тот не проходит мимо него. Затем переводит взгляд на меня. Какое-то время мы просто смотрим друг на друга. Просто дышим. Просто существуем.

— Ты ранена? — тихо спрашивает он, но в его словах есть скрытая нотка беспокойства.

Я медленно, словно боюсь его спугнуть, качаю головой.

— Нет, всё хорошо.

Он входит размеренными шагами, будто тоже боится меня напугать.

— Я ходил к тебе и не нашёл тебя там.

Я делаю неуверенный шаг к нему.

— Да, я была в библиотеке… проводила исследования. — Я нервно улыбаюсь, не понимая, почему мне так неловко рядом с ним. Несколько дней назад, он входил в меня так глубоко, пока я извивалась под ним и молила о большем. Теперь же боюсь сказать что-то не то.

— И ты тренируешься.

— Мне нужно научиться драться и использовать все странные способности. Раз я… ну, ты понимаешь…

— Нефилим, — продолжает он за меня. В его голосе нет злобы, но одно слово от него звучит, как ругательство.

— Да, он самый. — Я пожимаю плечами. — Крисиз думает, что я какой-то супер нефилим, так как мой отец… — я сглатываю после этого слова. — Поскольку Уриэль Серафим. Я ничего о нём не знаю, да и не хочу знать. Но если могу хотя бы научиться драться, стану полезной… в спасении мамы. И верну Искупителя.

Я бормочу и буквально съёживаюсь от того, что не могу закрыть чёртов рот. Или сменить тему. Легион едва ли обмолвился со мной парой слов с момента, как я очнулась. В голову приходят тысячи идей, о чём можно поговорить.

— И ты хочешь сражаться с нами? — спрашивает он, делая ещё несколько шагов вперёд.

— Да. — Я киваю. — Если так мы все будем в безопасности, конечно, я буду драться. — Я тоже двигаюсь вперёд, пока между нами не остаётся всего пара футов, ближе, чем я была к нему, кажется, целую вечность. — Я буду сражаться за тебя.

Он качает головой, но в серебристых глазах светится знакомое чувство — первый признак того, что часть его — та часть, которая демонстрировала мне нежность и страсть — осталась, даже с его возрождением. Что мужчина, которого я полюбила так сильно, что лишь при звуке его имени у меня перехватывало дыхание, ещё там. Он здесь, со мной. Может, он и не исчез, несмотря на все мои страхи.

— Я бы не попросил тебя об этом, — говорит он. — Но если хочешь…

— Да, хочу. Вы все рисковали ради меня, и, наконец, я не могу постоянно быть беспомощной. Чёрт возьми, я не хочу быть принцесской, которую необходимо каждый раз спасать. Из-за меня вы вляпались во всё это.

— Нет. — Он качает головой и опускает глаза. — Это я виноват. Я своей неосторожностью довёл Уриэля до безумия. Не обмани я его, он никогда не спустился бы в ваш мир. Он никогда бы не стал ухаживать за твоей матерью, ища мести.

— Тогда бы и я не родилась, — добавляю я.

Я — плод гнева и боли Уриэля. Постоянное напоминание о слабости и предательстве. Как, должно быть, тяжело ему смотреть на меня и заново переживать ту часть своего существования. Легион никак не оспаривает моё утверждение, ведь оно — правда, и он это знает. Меня ни за что бы не зачали, если бы не похоть Легиона. Нет, не похоть. Любовь. Каким-то извращённым окольным путём я — результат любви Легиона. Любви к Адриэль.

Я знаю, что он чувствует, куда заводят меня мысли, потому что проводит рукой по своим тёмным волосам и говорит:

— Я просто хотел посмотреть, как ты приспосабливаешься.

— Всё хорошо, — вру я, ведь ничего не может быть хорошим. Особенно сейчас, когда межу нами такая пропасть.

— Хорошо. — Он словно хочет сказать что-то ещё, и я внутренне умоляю его об этом, но просто кивает и разворачивается на пятках, чтобы уйти. Я смотрю ему в спину, тоскуя по тому, как она гладкая, горячая и твёрдая, как камень, ощущалась под пальцами.

Я беру айпод и то, что осталось от моей гордости, и направляюсь в свою комнату. Когда заворачиваю за угол, я мельком вижу ту же самую точеную спину, такую мускулистую даже под облегающей футболкой.

Я должна перестать быть такой робкой. Этот мужчина… всего несколько дней назад, я могла назвать его своим. Почему всё должно быть иначе? Если его чувства ко мне изменились, пусть скажет мне об этом. Я ускоряюсь, желая догнать Ли, но замираю, как вкопанная. Он не один.

Я, с горящим лицом и потными ладонями — ныряю в ближайший дверной проём и прислушиваюсь к их приглушенному разговору.

— Выглядишь усталым, — тихо говорит Адриэль, она так же разговаривала со мной.

— Я в порядке.

— Спишь нормально? Хорошо питаешься? Знаешь… если я тебе нужна, я рядом…

— Я же сказал, всё в порядке.

Разлилась тишина, а затем послышался шорох ткани.

— Я скучала по тебе. Каждый день на протяжении тысяч лет тосковала.

— Адриэль…

— Я не могу изменить произошедшего, но знаю, что ничего не изменилось. По крайней мере, для меня.

Снова напряжённое молчание.

— Я изменился, — тихо, чуть громче шёпота говорит он.

— Не для меня…

— Не надо.

— Сам… Легион, разве ты не чувствуешь это?

— Я сказал, не надо, — тяжело выдыхает он. — Слушай, мне надо идти.

— Встретимся позже? — В её голосе слышна надежда.

— Да, конечно.

Я не дышу, пока звук его тяжёлых шагов не стихает в коридоре. После я позволяю кроваво-красной ярости хлынуть внутрь. Я же сказала, что буду за него сражаться. И я ни хера не шутила.