Глава 2

Талия

Я барабаню пальцами по столешнице кухонного островка. В огромной гламурной квартире тихо. И я одна, а это всегда рай. Но в то же время я не могу стряхнуть тяжелую и темную тучу, нависшую надо мной.

Он действительно это делает.

Я задавалась вопросом, дойдет ли когда-нибудь до этого мой строгий, контролирующий все отец старой закалки. Я всегда надеялась, что ошибаюсь, или пыталась убедить себя, что сейчас не средневековье—никто больше не заключает принудительных браков по договоренности, чтобы скрепить деловые сделки.

Никто, кроме моего отца, Джио Маркетти, то есть.

Я привыкла к контролю и решеткам. Этот пентхаус над недостроенным зданием может быть новым. Но я всю жизнь провел в таких же башнях—в позолоченных клетках, почти не общаясь с внешним миром. Друзей почти нет, и даже тех, кого одобрял мой отец. А что касается мальчиков?

Ха.

Теперь, когда мне восемнадцать, это уже не шутка. Это просто горький кульминационный момент.

Я снова включаю поиск в Google на своем телефоне. Мое тело напрягается, когда я снова начинаю читать о человеке, за которого выйду замуж через неделю— о человеке, которого я даже не знаю, с кем буду связана до конца своей жизни.

Его зовут Крис Амато, он сын нечестного, связанного с мафией судоходного барона по имени Альфредо Амато. И, судя по всему, и отец, и сын-чудовища. Крис во всех новостях, и ничего хорошего в этом нет. Его выходки с размахиванием оружия в ночных клубах. Многочисленные женщины с синяками под глазами и ужасными историями жестокого обращения с его стороны—все они исчезают с большими выплатами и без каких-либо обвинений.

Мой взгляд падает на ухмыляющуюся фотографию краснолицего Криса с сигарой в зубах и пивом в руке, позирующего с кучей стриптизерш для снимка в Instagram.

Да, мой будущий муж, такой.

Ну, или нет. До сегодняшнего дня все шло как по маслу в страну устроенного брака. Очевидно, мой отец считает, что Альфредо отступает или передумал насчет сделки. Конечно, папа тоже винил меня за это, по какой-то причине.

Я издаю стон и прижимаюсь лбом к стойке. Честно говоря, меня все это больше не волнует. Это утомительно, когда ты не можешь контролировать ни одну часть своей жизни или своей судьбы.

Вздохнув, я тянусь за телефоном. Я пишу своей подруге Фионе, которая, возможно, единственный человек на земле, который хотя бы отчасти понимает, насколько упорядочена моя жизнь. Ее отец - политик, а не босс мафии. Но он также держит ее взаперти, контролируя большую часть ее жизни. Мы знаем друг друга, потому что у нас один учитель, и мы много раз жаловались друг другу на жизнь птицы в клетке.

Но даже у Фионы все не так плохо. Может, ее отец и крутой, но он не такой монстр, каким я знаю своего отца. Я знаю о его бизнесе. Но что еще хуже, я знаю о его новых деловых интересах—тех, что связаны с торговлей молодыми женщинами.

Я бледнею. Даже мысль о его телефонном звонке, подтверждающем то, что я услышала несколько недель назад, вызывает у меня тошноту.

Так что нет. Фиона могла бы понять, какую жизнь я веду. Но в ней нет той тьмы, которая есть в моей. И ее не выдадут замуж за какого-нибудь психопата, который слишком много раз смотрел "Хороших парней".

Это официально. Мой отец только что сказал мне. Приготовьтесь подружиться с миссис Крис Амато. Пристрели меня.

Но ответа нет. Я смотрю на сообщение, ожидая хотя бы уведомления “прочитано”, но ничего.

Я вздыхаю и плюхаюсь на барный стул. Но потом я слышу звуки стука снаружи, внизу. Я хмурюсь. Поздновато им заниматься строительством, не так ли?

Соскользнув с табурета, я иду через огромную гостиную к стене с четырнадцатифутовыми окнами, выходящими на Чикаго. Прижимаясь лицом к стеклу смотрю вниз. Я едва могу разобрать его, но вижу вспышки и искры того, что должно быть сваркой. Снова раздается стук, похожий на быстрые хлопки. Я рычу. Отлично. Строительство в десять вечера.

Но потом я хмурюсь.

Нет. Знаешь, что? Нет. Сегодня я достигла своей критической точки. Я не собираюсь сидеть здесь, пытаясь отгородиться от грохота и сварки. Я не мой отец, но я его дочь. Каждый из тех, кто работает в этом здании, знает, что означает имя Маркетти в этом городе.

Подхожу к лифту и нажимаю кнопку. Двери открываются, я вхожу и стучу кулаком по первому этажу. Было так странно жить в здании, которое даже отдаленно не закончено. Я имею в виду, что в вестибюле буквально гравийный пол и еще нет стен. Но это то, чего хотел мой отец, так что мы здесь.

Лифт опускается вниз. Стук теперь оглушительно громкий. Я хмурюсь. Боже, это почти похоже на стрельбу. Я делаю вдох и готовлюсь найти бригадира, чтобы потребовать, чтобы это дерьмо прекратилось на ночь.

Двери открываются.

— Папа? Что происходит ...

Мое тело напрягается.

Боже мой.

Люди ревут и кричат от боли. Громоподобный звук выстрелов ударяет мне в уши. Я застываю, пули проносятся мимо меня, ударяясь в стену позади меня, когда я задыхаюсь от крика.

А потом он поворачивается. Огромный, неуклюжий, похожий на зверя человек поворачивается ко мне, и мое сердце замирает. Он великолепен—темные волосы, пронзительные ярко-голубые глаза, выпуклые мышцы плеч и чернила татуировки, струящиеся по его предплечьям и шее из-под рубашки.

Он старше. Вероятно, ему было за тридцать или около сорока, с едва заметным серебром по бокам его коротких волос.

Он великолепен, но в то же время абсолютно ужасен. Он поворачивается ко мне, и его пронзительные глаза впиваются в меня. На секунду мой взгляд отрывается от него, скользя мимо, где я внезапно вижу своего отца, стоящего с группой своих людей.

— Папа?

Мужчина передо мной напрягается. Его челюсть сжимается, а глаза, кажется, яростно горят в мою сторону. И вдруг он бросается в атаку.

Я кричу, но его огромные руки хватают меня, поворачивая, сильно прижимая к его огромному, выпуклому телу. Как будто у его мускулов есть мускулы. Он просто... твердый. Он весь как скала.

И это не должно меня так волновать.

Его огромная рука обвивает мою шею, и я задыхаюсь. Металлический ствол пистолета прижимается к моей голове, и я холодею цепенея.

— Пожалуйста...- шепчу я, задыхаясь.

Мой отец и его люди обегают вокруг строительной машины и останавливаются, когда видят меня в плену.

— Ты ублюдок!! - Кричит мой отец. - Пусть она ...

— Он останется в живых! - Огромный мужчина, держащий меня, рычит. Я оборачиваюсь и вижу еще одного человека, которого не знаю, истекающего кровью и страдающего от боли.

Мужчина, держащий меня, не заканчивает свою мысль. Но выражение лица моего отца говорит, что он все понимает.

Мне хочется закричать, но я так напугана, что едва могу дышать. Здоровяк втаскивает меня обратно в лифт. Его рука вырывается и нажимает кнопку закрыть дверь. Паника поднимается во мне, когда двери закрываются. А потом мы остаемся одни.

Я смотрю на отражение в зеркальной двери: я в объятиях этого абсолютного монстра-мужчины. Он почти на два фута выше моих пяти футов трех дюймов. И все мускулы; все выпуклые плечи и руки, большая грудь и сильные на вид руки.

— Пожалуйста... Я задыхаюсь от ужаса. —Пожалуйста, не делайте больно ...

— Как тебя зовут, solnyshko? - шепчет он. Он протягивает руку и нажимает кнопку пентхауса моего отца.

— Я не причиню тебе вреда, - тихо говорит он, когда я не могу ответить. Его руки по-прежнему крепко обнимают меня. Но пистолет отброшен в сторону.

— Как тебя зовут?

— Талия, - выдыхаю я.- Пожалуйста! Пожалуйста, не делай больно ...

— Я не причиню тебе вреда, Талия, - ворчит мужчина. Он поворачивается и медленно встает передо мной на колено. Он прячет пистолет за спину и смотрит мне в глаза. Он берет меня за руки, странно трогательно и успокаивающе.

Его голубые глаза смотрят в мои, пронзая меня насквозь, когда он крепко, но нежно держит меня за руки.

— Я никогда не причиню тебе вреда.

Он почти нежный. Нет, он ласковый, и это сбивает с толку. Как и то, как он смотрит на меня с защитным блеском в глазах. Как будто он не мой похититель, а мой спаситель.

Как будто он тот самый рыцарь, которого я так долго ждала, даже если он скачет под черным знаменем.

— Кто вы такой? - Шепчу я, когда лифт поднимается.

Он отводит взгляд.

— Все это скоро закончится, обещаю.

Двери в пентхаус открываются. Он тянет меня за собой, но осторожно.

— Полагаю, у тебя есть код?

Я прикусываю губу.

— Какой код?

— Не валяй дурака, solnyshko,- тихо рычит он.

Я сглатываю. Потом киваю.

— Да, он у меня есть.

— Мне нужно, чтобы ты закрыла это место.

Я вздрагиваю. Я знаю, что это значит. Этот пентхаус - настоящая крепость. Почти буквальная крепость. С бизнесом, которым занимается мой отец, и врагами, которых он нажил, все это место похоже на комнату параноика. Пуленепробиваемые и взрывозащищенные окна, стальные двери, автономная электрическая и воздушная система. Есть даже массивные прутья, похожие на клетку, которые скользят по открытой террасе. И мой похититель хочет, чтобы я заперла нас здесь.

Одних. Только он и я, в неприступной башне.

Однако дрожь в моем позвоночнике-это волнение, а не страх. Или и то, и другое, но это должно волновать меня гораздо больше, чем...

— Сделай это.

Я сглатываю и поворачиваюсь к клавиатуре на стене. Набираю код и дрожу, когда механические замки встают на место. Это звук закрывающихся дверей, затвердевающих окон, задвигающихся решеток на открытой террасе.

С последним щелчком и шипением все готово.

Мы заперты здесь вместе.

— Я Роман.

Я вздрагиваю и поворачиваюсь, прикусывая губу.

— Ты спросила, кто я.

Он придвигается ко мне. У меня перехватывает дыхание, когда его рука тянется ко мне, но даже когда она такая огромная, как будто он может покрыть ею все мое лицо, он нежен. Он обхватывает ладонями мое лицо, поднимая мои глаза к себе, в то время как мой пульс учащается.

— Меня зовут Роман, Талия.